Робер Гайяр - Мари Антильская. Книга первая Страница 86

Потом поинтересовался, что желательно узнать господину Дюпарке.

За него ответил отец Бонен:

— У генерала есть один план. И ему хотелось бы знать, будут ли благоприятствовать ему ветры…

Не слушая дальше, Мелоди воткнул трость в землю и принялся кружиться, делая руками и плечами какие-то обрядные жесты и бормоча слова, которых ни один из троих не мог разобрать, и по вполне понятной причине, ибо они произносились на какой-то невообразимой тарабарщине.

Остановившись, он снова опустился на колени и приложил ухо к трости, будто прислушиваясь к каким-то доносящимся изнутри бамбука мистическим звукам.

Отец Бонен терпеливо ждал, Жак и Сент-Обен наблюдали за негром с нескрываемым любопытством.

Однако демоны не слишком-то долго беседовали с негром. Ибо не прошло и пары минут, как тот уже вытащил из земли трость и, обращаясь к святому отцу на том детском и трудном для понимания языке, на каком говорят африканские рабы, когда хотят быть понятыми своими хозяевами, заявил:

— Будет большой шум, который заставит умереть много людей. Но корабль приплывет ночью и победит, не заставив стрелять пушку…

Священник перевел то, что сказал ему Мелоди, и, снова обращаясь к рабу, спросил:

— И это все, что сказал тебе Сатана?

— Нет, — ответил негр, для которого Сатана был каким-то непонятным существом, похожим на одного из богов его родной страны. — Он сказал мне, что победа верная, но корабль, когда будет отплывать, получит помощь от другого корабля, и тогда успех станет совсем полный!

Когда отец Бонен передал своим гостям это последнее заявление, Жак расхохотался:

— Черт возьми! — воскликнул он, задыхаясь от смеха и не думая больше о святых ушах, что слышат его богохульства. — Сатана солгал! Интересно, откуда может прийти к нам это обещанное подкрепление? Ведь экспедиция наша держится в глубочайшей тайне, и я очень рассчитываю прибыть в Пуэнт-дю-Сабль прежде, чем господину Уэлю де Птитре придет в голову снарядить судно!

— И все же, — заметил отец Бонен, — я еще ни разу не замечал, чтобы Мелоди ошибался… Я уже пообещал ему жестокое наказание, если он и дальше будет поддерживать подобные отношения со Злом. Если он сказал неправду, тогда ему ничто не грозит, но если хоть одно из его пророчеств сбудется, у нас, как я уже сказал, будет доказательство, что он и вправду продал душу дьяволу!

— Отец мой, — проговорил Жак любезно, хотя все еще не оправившись от смеха, — прошу вас, отошлите Мелоди обратно в сад и давайте забудем обо всем этом! Но все-таки не наказывайте его, если мне, как я надеюсь, удастся осуществить мой замысел, ибо это Бог поможет мне добиться победы!

Он поднялся, его примеру тотчас же последовал и капитан Сент-Обен. Святой отец благословил сперва одного, потом другого.

Негр же, вовсе не думая более о своих пророчествах, вернулся к побегам сахарного тростника и затянул какую-то заунывную мелодию.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Экспедиция и предсказания негра Мелоди

Загрузка судна началась еще со вчерашнего дня. Она прерывалась всего на какую-то пару часов ночью, когда тьма стала такой густой, что видны были только огни «Святого Лаврентия». Но уже с рассвета работы снова были в полном разгаре, и когда занялся день, около двадцати лодок из камедового дерева непрерывно сновали взад-вперед, доставляя на фрегат колонистов-волонтеров, которые, весело распевая, допивали последние кружки рома.

По правде говоря, ни один из них не имел ясного представления ни об экспедиции, ни о плане Дюпарке. Они садились на судно, словно собираясь в увеселительное путешествие. Некоторые из них даже хотели взять с собою по нескольку рабов, полагая, что им понадобятся слуги, ведь, кроме всего прочего, они еще в случае необходимости могли бы быть незаменимыми помощниками на корабле. По строгому приказу генерала им пришлось отправить разочарованных негров по домам, а ведь те-то уж было исполнились надежд, что воспользуются баталиями и улизнут, чтобы вновь обрести вожделенную свободу.

Тем не менее все колонисты были вооружены до зубов. У большинства из них, помимо мушкетов с фитилями, вплетенными в ленты их соломенных шляп, на поясах красовались огромные пистолеты с пороховницами, украшенными узкими кожаными ремешками и затейливо расшитыми у тех, кто побогаче, великое множество ножей самых разных размеров и форм, а также некие подобия тесаков, которые испанцы называют мачете. Этими тесаками с равным успехом пользовались и в бою, особенно когда брали на абордаж корабли, и чтобы прорубать себе путь в гущах девственных лесов.

Сент-Обен на борту «Святого Лаврентия» надзирал за доставкой людей. Дело это было не такое уж легкое, ибо колонисты, касательно удобств люди совсем не притязательные на суше, то и дело сетовали, что-де на фрегате им чересчур тесно и не хватает места. Капитану приходилось вмешиваться и пресекать эти распри. К счастью, радость, что они наконец-то выходят в море, и хорошее настроение быстро гасили подобные недоразумения.

Генерал должен был покинуть сушу последним. Его присутствие там было необходимо, ведь, помимо людей, на некоторые лодки грузили еще и бочонки с порохом, который мог пригодиться им в экспедиции. Обращение с ними требовало большой осторожности. Нужно было проследить, чтобы все погасили свои трубки, а волны не перехлестнули через борта, ибо подмокший порох становился уже совершенно бесполезным.

Оставалось еще доставить на борт фрегата около двадцати колонистов, и те, дабы поскорее сесть в лодки, уже сложили свои пожитки и пешком вышли в море; на дно одной из лодок положили последний бочонок с порохом, и гребцы заняли места, готовые тронуться в путь. Ждали лишь знака генерала…

Тот уж было поднял руку, готовый отдать приказ к отплытию, как тут воздух сотрясся от оглушительного взрыва. В море, будто в каком-то гигантском котле, образовалась огромная воронка; восемь — десять качавшихся поблизости на волнах лодчонок, подхваченные всасывающим вглубь водоворотом, опрокинутые кверху днищами, на несколько мгновений исчезли в пучине. Потом раздались громкие крики боли и ужаса.

Едва Дюпарке, опрокинутый наземь взрывной волной, поднялся на ноги, как он увидел, что к причалу толпою устремились другие колонисты.

— Берегитесь! — заорал он громовым голосом. — Берегитесь!

Дело в том, что он опасался новых взрывов, но волонтеры даже не слушали его предостережений. До отвала наевшись, вволю напившись, они не думали об опасности. Прямо со всеми своими тяжелыми доспехами они бросились в воду, готовые протянуть руку помощи попавшим в беду товарищам. Многие из тех, кого не задел сам взрыв, тонули, и ничего нельзя было сделать для их спасения. Ведь невозможно было даже увидеть, как они исчезали в пучине моря…

Без особого труда были выловлены лодки, не пострадавшие от взрыва. Другие же навсегда исчезли вместе со всем содержимым.

Генералу так никогда и не суждено было узнать, из-за какой преступной оплошности случился этот взрыв. Раненые, которых удалось вытащить из волн, были доставлены на песчаный берег. Среди них оказались самые отчаянные любители не только схватиться с англичанами, но также поесть, выпить и покурить. Двоим до самых бедер оторвало ноги. Они потеряли так много крови, что спасти их было уже невозможно. Другие отделались ожогами на лице, руках или груди.

Похоже было, что какой-то неосторожный курильщик бросил в лодку не погасший до конца окурок, отчего порох немедленно воспламенился. Но оттого ничуть не менее тяжело было смотреть даже на тех, кто, казалось бы, пострадал менее прочих, ведь не прошло и часа, как они весело праздновали долгожданное отправление на войну, и вот теперь горько рыдали над своим несчастьем. И причиною отчаяния было не их собственное плачевное состояние, а то, что теперь им уже не суждено отправиться вместе с остальными.

Пришлось позвать на помощь людей из форта, которые доставили пострадавших в лазарет.

Вместе с лодками, в которые уже был загружен порох, Жак недосчитался шести бочонков. Это было прискорбно много, однако ничто в сравнении с потерями, которые понесли люди. Точное число жертв пока еще было неизвестно, о нем можно было узнать только во время переклички на борту «Святого Лаврентия».

Обходясь лодками, которые остались невредимы, стали торопиться с отплытием. Дюпарке впрыгнул в последнюю, отходившую с песчаного берега острова. Когда он смотрел на удаляющийся берег, на котором еще можно было различить часовню Форт-Руаяля, подле которой находилась хижина главы иезуитов, ему вдруг вспомнились пророчества Мелоди. А ведь тот предсказал ему «большой шум, который заставит умереть много людей».

Он невольно вздрогнул, подумав о зловещих сношениях негра с Сатаной, о которых говорил ему отец Бонен. Однако, немного поразмыслив, не без удовольствия мысленно представил себе успех, который предсказал ему раб. И это послужило ему утешением в том трауре, каким ознаменовалось начало их экспедиции.