Робер Гайяр - Мари Антильская. Книга первая Страница 95

Они уже вернулись во двор форта, когда увидели, что к ним направились четыре человека, вооруженные мушкетами, и еще двое с копьями.

Жак скоро узнал среди мушкетеров английского офицера, который так невежливо вел себя при их прибытии. Он был в полном боевом обмундировании, шлеме и железных наплечниках.

— Генерал, — обратился тот к нему, — с вами желает говорить капитан Томас Уорнер…

Жак и Сент-Обен обменялись недоуменными взглядами.

— Ступайте! — посоветовал капитан. — Ступайте, мой кузен, да не забудьте попросить у этого старого пьянчуги просторную комнату и удобные кровати!

— Капитан желает видеть также и вашего офицера, генерал.

— Что ж, раз так, я тоже следую за вами, — согласился Сент-Обен.

Не прошло и секунды, как они оказались со всех сторон окружены мушкетерами и солдатами с копьями.

Впервые они действительно почувствовали себя узниками. Жак поморщился, капитан сделал недовольную гримасу.

Они прошли через двор и направились к павильону, который занимал Томас Уорнер.

Тотчас же, даже не успев войти в комнату, они поняли, что англичанин не один. Они различили повернутую к ним спиною фигуру, но не могли узнать, кто этот человек.

Когда стража расступилась, давая им дорогу, незнакомец не переменил позы, будто нарочно не желая показывать им своего лица. Зато сам Томас Уорнер тут же подошел к ним, нервно теребя рукою кружевное жабо на груди.

— Привет, генерал! Рад вас видеть, и вас тоже, капитан! — воскликнул он таким издевательским тоном, что оба пленника, во власти зловещих подозрений, уже не ожидали от этой встречи ничего хорошего.

Они внимательно всматривались в лицо англичанина. Глаза его под набрякшими, изборожденными морщинами веками были налиты кровью. Казалось, он вдруг вполне протрезвел. Генерал подумал, что, вероятно, он спал и его внезапно вытащили из постели, чтобы принять господина де Пуэнси. Ибо вдруг неожиданно он узнал в человеке, что так упорно держится к ним спиною, именно де Пуэнси. Никаких сомнений, это он и есть! Ведь говорил же им Уорнер, что ждет командора. Это он, и никто другой! Неужели Уорнер уже запамятовал, что Жак предупреждал его о своем нежелании встречаться с мятежником?

— Подите же сюда поближе! Еще поближе! — снова взялся за свое англичанин. — Я нуждаюсь в ваших свидетельствах… У нас тут с командором вышли расхождения! Я послал за вами, ибо желаю, чтобы вы повторили, что сказали мне давеча. Две сотни убитых, не так ли? Из которых двое от ваших собственных рук, господа?

Дюпарке сделал шаг вперед. Он догадывался, что вопрос этот не более чем повод. Должно быть, Пуэнси выразил сомнения, когда Уорнер объявил ему, что двое беглецов находятся у него в руках. Возможно, он решил в подтверждение своих слов показать их ему воочию.

— Я говорил вам, капитан, — заявил он, — что цифра в две сотни погибших, возможно, весьма близка к реальной. Впрочем, число их никак не может вызвать во мне ни малейшего удовлетворения, ибо я никак не в состоянии забыть, сударь, что все они мои соотечественники… Соотечественники, — добавил он, вздохнув, — которые, сами того не желая, против собственной воли и вопреки хранимой в сердцах верности королю и отечеству, оказались втянуты в борьбу за неправое дело, выступая на стороне мятежника!

При этих словах Пуэнси резко повернулся, показав наконец свое лицо.

На губах его заиграла злобная улыбка.

— Я ведь и вправду запамятовал, генерал, — проговорил он издевательски сладким, но явно язвительным голосом, — что это своей верности нашему несчастному королю Людовику XIII вы и обязаны тем, что смогли вырваться из Бастилии, а если разобраться, то и всеми почестями, которыми вас ныне осыпали!

— Мне кажется, сударь, я уже имел честь объяснить вам, что попал в Бастилию, защищая свою честь. Свою верность же его величеству я никогда не подвергал даже малейшему сомнению…

Господин де Пуэнси с равнодушным видом махнул рукою.

— Во всяком случае, вы знаете, что такое тюрьма. Так что для вас не будет ничего нового в той участи, которая ждет вас теперь!

Генерал бросил на Уорнера вопрошающий взгляд, требуя объяснений. Но капитан сидел, опустив вниз голову. Он плюхнулся на свой стул и теперь вяло раскачивался на нем, будто разговор этот вовсе его и не касался.

Теперь Пуэнси обратился к Сент-Обену:

— Вот вам, капитан, предстоит тяжелая участь!

— О, что касается меня, — возразил тот, — я ведь старый солдат, так что вряд ли меня еще хоть чем-нибудь можно удивить! Я дрался с испанцами, с англичанами, с голландцами, а вот теперь мне только что довелось схватиться даже с французами! Я потерпел у этих островов два кораблекрушения, и меня не сожрали акулы… Так что у меня есть все основания надеяться, что я не достанусь им и на этот раз!..

— В темницах форта Бас-Тера очень сыро! — с явной угрозой в голосе произнес командор. — А харчи будут все более и более скудными, ибо, учитывая наше неповиновение, корабли из Франции уже более не будут снабжать нас продовольствием!

— Выходит, вы сами признаете, — вмешался тут Дюпарке, — что, дабы потешить свою гордыню, вы с легким сердцем обрекаете на голод все население острова?

Командор уставился своими маленькими глазками на Жака, словно внимательно изучая его. После довольно долгого и досконального осмотра продолжил, но уже совсем другим тоном:

— Сударь, я следил за всем, что вы делали на Мартинике. И должен признать, что вы были хорошим правителем. Не могу подвергнуть сомнению ни искренности вашего желания добиться процветания колонии, ни вашей неподкупной честности, вот почему мне тем более прискорбна та позиция, которую вы заняли в отношении моей персоны. Я никогда не причинял вам никакого зла! Я даже поддерживал вас, когда имел такую возможность, перед королем Людовиком XIII, разумеется, ни слова не говоря вам об этом… С другой стороны, вряд ли вы лучше меня знаете этого господина де Туаси, которого прислали к нам сюда дворцовые интриги! Так откуда же такая непримиримость? Отчего вы первым, даже прежде господина Уэля де Птипре, уж он-то питает ко мне неподдельную ненависть, подняли против меня свои войска?

— Я нахожусь на службе Регентству. Я думаю о наследнике престола, короле Людовике XIV. И уверен, что ничего невозможно сделать без повиновения короне!

— Иными словами, вы полагаете, что трудитесь во славу своего короля, и я тоже уверен, что служу ему верой и правдой. Господин же де Туаси, если ему суждено будет одержать верх, разрушит все, что было сделано хорошего на этих островах…

— А как насчет этих двух сотен убитых? — вскричал Уорнер. — Вы о них-то наконец поговорите или нет? Что это за праздные разговоры — король, Регентство, колонии, добро, зло и этот мерзавец де Туаси, которого я повешу на первом же суку, если он только посмеет снова приблизиться к Сент-Кристоферу? Вы бы лучше рассказали мне о своих потерях!..

— Господин командор сможет просветить вас на этот счет куда лучше меня, — проговорил Жак.

— Черт вас всех побери! — выругался англичанин. — Да в том-то все и дело, что он с вами вовсе даже не согласен! Он утверждает, будто вы, вы сами потеряли убитыми более шестидесяти ваших людей…

— Я не знал об этом… — заметил генерал. — А он, сколько же, в таком случае, потерял он сам?

— Да и десятка не наберется!

— В таком случае, я просто ошибся в своих оценках, вот и все! И по правде говоря, капитан, весьма рад этому…

— О God! Шестьдесят плюс десять! Получается всего семьдесят французов! Эй там, Коксон!.. Коксон! Да куда же запропастилась эта свинья приор?

Пуэнси прервал готового вот-вот раскипятиться англичанина.

— Капитан, — обратился он к нему, — так, значит, завтра я пришлю к вам конвой, чтобы сопроводить ко мне ваших пленников.

Он с победоносной улыбкой посмотрел на Жака и его кузена.

— Что поделаешь, — промолвил он, — в тюрьме английского форта сейчас совсем нет свободных мест. К моему великому сожалению, мне придется взять вас на свое содержание…

— Капитан! — вне себя от ярости воскликнул Дюпарке. — Как же ваше слово? Вы ведь дали мне слово, что не выдадите нас! Мы сами сдались, рассчитывая на ваше покровительство…

Гнев генерала, похоже, немало позабавил капитана Уорнера.

— Ошибся в оценке! — воскликнул он, держась за бока. — Но я уверен, что мой кузен де Пуэнсэ будет обращаться с вами как родной отец!

Пуэнси снова улыбнулся.

— Так оно и будет, — заверил он их. — Именно как родной отец… Я уже даже подыскал вам двух очаровательных тюремщиков, это мои племянники, Шарль и Гальбер де Пуэнси…

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Мари поближе знакомится с Ивом Лефором, а Лефор лучше узнает Мари

— Мадам, — проговорила Жюли, — там Ив Лефор, он непременно хочет видеть вас.