Безликий - Дебора Рэли Страница 10

— Надеюсь, ты права, — пробормотал Ноа, присвистнув, когда деревья наконец поредели и показался деревянный домик, стоящий на берегу озера. — Это он?

— Да.

Винтер вышла на поляну, любуясь живописным видом. Озеро невелико, но его хорошо зарыбил ее дед, а берега заросли полевыми цветами, которые в летние месяцы издавали приятный аромат. Домик построили из обветренного дерева с жестяной крышей и дымоходом, который уже начал разрушаться. На неглубоком крыльце стояло кресло-качалка и деревянная вешалка для дедушкиных удочек. Теперь их не осталось, а на окнах крепились тяжелые деревянные ставни.

Это придавало дому мрачный вид. Как будто дом закрылся, чтобы оплакать потерю ее матери. Или, может быть, он дулся на то, что его бросили.

Винтер почувствовала неожиданное чувство вины.

— Как ты собираешься попасть внутрь?

Она зазвенела связкой ключей, которую держала в руке.

— Я носила этот ключ много лет. Постоянно твердила себе, что нужно приехать сюда и все проверить. Стоило убедиться, что здесь не поселились никакие чужаки. Но у меня никогда не хватало смелости.

— Ты не должна делать это в одиночку. — Ноа огляделся вокруг, как бы подчеркивая изолированность домика.

Винтер повернула голову, чтобы послать ему благодарную улыбку.

— Я не одна.

Глава 5

Раздался пронзительный скрип, когда Винтер с силой распахнула тяжелую дверь. По ее позвоночнику пополз холодок. Казалось, домик борется за то, чтобы не впустить их внутрь. Как будто в нем хранились секреты, которые он не готов разглашать.

Винтер отбросила нелепое нежелание переступать порог. У нее просто сдают нервы. Петли скрипели, потому что заржавели. Ничего зловещего в этом нет.

Войдя в домик, она мгновенно погрузилась во мрак. Недолго думая, Винтер полезла в сумочку и вытащила мобильный телефон. Затем, включив фонарик, она медленно повернулась по кругу.

Комната небольшая, с низким потолком и несколькими предметами выцветшей мебели. Стены обшиты панелями, но на полу лежали обычные деревянные доски. Помещение выглядело как любой другой рыбацкий домик в этом районе, с одним лишь отличием — повсюду валялись принадлежности художника.

Возле окна стоял мольберт с прямоугольным холстом. Там же находился высокий табурет, наполовину скрытый испачканным халатом, небрежно брошенным на него. Вокруг табурета лежали кучи красок, кистей и полупустых банок, разбросанных в случайном порядке. А в дальнем углу виднелась стопка готовых масляных картин, ожидающих обрамления.

— Словно капсула времени, — пробормотала Винтер, представляя, как ее мать сидит на табурете, натянув на себя халат, пока выплескивает свою творческую душу на холст.

Острое чувство потери пронзило ее. Мир потерял не только талантливого художника, но и мать. Это очень несправедливо.

Легко почувствовав ее неожиданную вспышку скорби, Ноа направился обратно к двери.

— Я открою пару ставней, чтобы обеспечить нам немного света.

Винтер кивнула, оценив момент уединения. Именно поэтому она так долго ждала, чтобы приехать в домик. Она всегда подозревала, что призрак ее матери здесь сильнее всего.

Подойдя к незаконченной картине на мольберте, Винтер изучила размашистые линии ярких цветов. В этих мазках чувствовалось что-то такое… смелое, живое. Как будто художница абсолютно уверена в том, что создает шедевр.

Залюбовавшись, Винтер не услышала, как вернулся Ноа. Только когда он негромко присвистнул, она поняла, что он стоит перед холстами, сложенными в углу.

— У твоей мамы был талант.

Винтер оглядела комнату, которая теперь заполнилась солнечным светом. Он не развеял призраков, но облегчил тяжелое чувство печали.

— Я всегда сожалела о том, что не унаследовала ее художественные способности, — сказала она Ноа. — Бабушка утверждала, что сразу поняла, что моя мама будет художником, когда нашла ее в столовой раскрашивающей фреску на стене, когда ей было всего пять лет. К моменту окончания средней школы ее картины выставлялись в здании Капитолия штата, и она получила дюжину стипендий в лучших художественных школах страны.

Ноа повернулся, его брови приподнялись, как будто его смутили ее слова.

— Ты унаследовала ее талант.

— Я не могу нарисовать даже фигурку.

— Ты создаешь искусство на каждой тарелке, которая выходит из твоей кухни.

— Это… — Слова не шли, когда похвала друга поселилась в центре ее сердца. Ноа не был ловеласом. Он не льстил женщинам и не чувствовал себя обязанным постоянно флиртовать. Он говорил прямо, честно и иногда до боли откровенно. Это делало его комплимент еще более ценным. — Спасибо.

Ноа шагнул вперед.

— Уверена, что хочешь сделать это сегодня? Я могу привезти тебя на следующей неделе. Или позже этим летом, когда будет теплее.

Винтер заколебалась. Какая-то часть ее хотела развернуться и уйти. Не из-за слоев пыли, или спертого воздуха, или притаившихся призраков. Просто она устала после долгого, напряженного дня и не чувствовала, что может совладать со своими эмоциями. С другой стороны, сможет ли она заснуть, если вернется в Ларкин?

Вряд ли.

Встретив обеспокоенный взгляд Ноа, Винтер заставила свои губы дразняще улыбнуться.

— Ты просто хочешь приехать, когда рыба клюет.

Он посмотрел в сторону окна, из которого открывался вид на озеро.

— Я бы не отказался здесь порыбачить.

— Мы вернемся. Но сначала я хочу осмотреться.

— Зачем?

— Я не уверена. — Винтер пересекла комнату, чтобы заглянуть через проем в крошечную ванную. Там был унитаз, голая раковина с выведенным наружу водопроводом и ручная душевая лейка, прикрепленная к стене. Скудно. — Здесь она останавливалась в последний раз перед смертью. Возможно, мы найдем какую-нибудь мелочь, которая подскажет нам…

— Если она была одна, — перебил Ноа.

Винтер обернулся и посмотрел на Ноа, который стоял в другом конце домика.

— Конечно, одна. Я гостила у бабушки, а папа находился в Ларкине.

Ноа кивнул в сторону двери в спальню.

— Посмотри.

Пройдя небольшое расстояние, Винтер вошла в комнату, темную из-за тяжелых ставней на окне. Она смогла разглядеть двуспальную кровать посреди пола, заваленную спутанными простынями и одеялом. У дальней стены размещались встроенная книжная полка и комод. Ближе к двери стояло мусорное ведро, заполненное старыми коробками из местного ресторана.

— Здесь беспорядок, — пробормотала она. — Но кажется при маме наш дом всегда стоял захламленным, со стопками принадлежностей для рисования и игрушками, разбросанными по полу. После ее смерти отец нанял уборщицу, чтобы поддерживать чистоту. Мне всегда думалось, что в нем пусто. — Она поморщилась. — Пусто еще больше.

Ноа протиснулся мимо и прошел в центр комнаты. Он указал на поднос у изножья кровати.

— Неважно, насколько неряшливой могла бы быть твоя мама, но