Мэри Стюарт - Полеты над землей Страница 10

«Ты имеешь в виду, что этого парня Элиота, а не своего мужа, ты и увидела в новостях с Аннализой? Он достаточно похож, и вроде двойника твоего мужа? Вот это да! Ты имеешь в виду, что ты приехала в такую даль, в Австрию, а он все время торчал действительно в Стокгольме, как раз там, где и должен быть?! — Тишина. — Получается немного сложновато, да?»

«Это, мой дорогой, — самое сильное преуменьшение в этом году».

«И что ты будешь делать?»

Я сказала: «А ты что стал бы делать на моем месте?»

«Поел бы для начала», — сказал Тим без колебаний и огляделся в поисках официантки.

6

Представление цирка Вагнера в этот вечер было немного грустным, и это можно понять. Обычно передвижной цирк выступает в такой деревне, как Оберха-узен только один вечер, а им пришлось провести здесь неделю. Сразу после пожара представлений, конечно, не было, но два обычных субботних состоялись. Теперь, в воскресенье, цирк пытался компенсировать часть потерь, но большинство местных и окрестных жителей все уже видели, зрителей было мало и купить билеты оказалось совсем нетрудно. Лучшие места — два обитых красным плюшем удобных складных стула прямо рядом с ареной. Половину зала заполняли дети, Вагнер снизил цены и осчастливил до необычайности тех, кто готов смотреть одно и то же много раз. Очень разумный поступок: это дало немного денег и избавило артистов от унылого зрелища пустых мест.

Карлик в алом мешковатом костюме продал нам программку и провел на места. Играла музыка, приятная, как всегда в Австрии — даже в маленькой деревне мы слушали Оффенбаха, Зуппе и Штрауса. Шатер невелик, но четыре прожектора так ярко освещали арену, что, казалось, купол скрывался в темной и необозримой дали. Молнией сверкала натянутая проволока. Пахло цирком — едким животным потом, мятой травой и континентальным табаком. Лучи зашевелились, музыка поменялась на марш, занавес раздвинулся и начался парад. Представление было неожиданно замечательным, настоящий цирк, как в старые добрые времена, прекрасное родео с вольтижировкой. Аннализа промелькнула ковбоем в огромной шляпе на огромной пятнистой лошади. Потом выступал комик с осликом, потом герр Вагнер с его коронным номером. Десять одинаковых солнечных коней с шелковой золотой шкурой и струящимися кремовыми гривами и хвостами кружились, перестраивались в лучах света. Музыка прекратилась, и они превратились в обычных усталых и удовлетворенных зверей, выпрашивающих у хозяина сахар.

«Не похоже, чтобы они когда-нибудь кусались», — шепнул мне Тим на ухо.

«Ты о мистере Элиоте? Но он в любом случае хорошо за ними ухаживал, они выглядят прекрасно».

«Если он действительно такой неопытный, как говорит, то он герой. Забавный парень. Он на вид — начальник, никогда не подумаешь, что он застрянет где-то, чтобы заниматься черной работой. Тут какая-то тайна». «Может, ему понравилась Аннализа».

«Староват».

«Ни один мужчина не слишком стар, пока не заколотят крышку его гроба».

«Крышки гробов закручивают».

«Боже мой, чего ты только не знаешь. Да брось ты, он не старше Льюиса. Чего-то кстати не видно этого мистера Элиота».

«Он, наверно, на конюшне, причесывает Маэстозо Ле-Да…»

Тут с хохотом и медным шумом появились клоуны, Тим трясся от смеха и совершенно впал в детство. Я, честно говоря, тоже. На арене все поливали друг друга водой, а заключительное омовение всех присутствующих совершала очень довольная и хитрая слониха. После клоунов несколько девушек танцевали на канате с розовыми зонтиками.

Следующий номер. Красный занавес раздвинулся, из тени вырвался белый конь. На его спине в гусарской одежде Аннализа казалась красивее, чем можно себе вообразить. Единственное украшение коня — алое шелковое седло, ушитое золотом и блестящими камнями. Конь совершал сложные балетные движения легко и просто, это достигается только многолетними тренировками, а производить впечатление, что просто сидишь, ничего не делаешь, а конь движется сам — это вообще высшее мастерство. Конь танцевал, скользил поднимался в классическую позу с древних статуй, взлетел и на мгновение застыл в воздухе, ярко освещенный прожекторами, сверкая драгоценностями, мускулами и темными глазами. Потом он снова очутился на земле, поклонился в разные стороны и исчез в темноте.

Следующим номером был absolute star-Attraktion — Шандор Балог на высокой проволоке. Два человека под звуки вальса скользили на необыкновенной высоте, меня это всегда очень пугает.

Когда мы вышли из цирка совсем стемнело. Налево, где раньше толпились вагончики и палатки, стало уже посвободнее. Рабочие атаковали большой купол, скатывали полотно, хотя свет внутри еще горел. Шандор Балог с партнером уже в джинсах отсоединяли свою проволоку. Мимо нас по неровной земле к воротам проносили лестницы, ящики, корзины. Стайка девочек тащила огромный сверток, они выглядели не менее грациозно, но совсем по-другому без розовых зонтиков. В дверях фургона в гостеприимном потоке света мы увидели Аннализу — уже не роскошного гусара, а стройную и очень деловую девушку, как и все, в брюках и свитере. Она сбежала по ступенькам и позвала нас смотреть лошадей.

Кони стояли рядами в длинном помещении, которое в темноте казалось прочным и основательным, как любая конюшня. Сладко пахло сеном и лошадьми, из угла нас приветствовал Маэстозо Леда. Только сейчас я поняла, какой он маленький и сильный, напоминал старинную картину, о которой думаешь, что художник неточен — массивный лоб, маленькая узкая голова с прижатыми ушами, очень изогнутая шея, а тело массивное и мускулистое. Глаза просто необыкновенные — большие, темные, нежные и одновременно мужественные. Аннализа и Тим стали кормить его морковкой, а я пошла по рядам посмотреть на других.

Большинство коней были крупнее, вблизи производили более мощное впечатление, полностью расслабились. Одна-две перевязанные ноги, у одного обожжена шкура, но в целом цирк Вагнера, кажется, легко отделался. Ничто не пугает лошадей сильнее огня, и вырвавшись на свободу, они могут наделать много бед. В дальнем конце конюшни две лошади лежали, поэтому я не пошла мимо них — они бы обязательно встали, я не хотела их беспокоить. Я побеседовала с пони — загадочными мохнатыми зверюшками, они в два раза бойчее и вреднее своих более крупных родственников. Конюхи ушли, все успокаивалось на ночь.

Предпоследним в ряду напротив Маэстозо стоял конь, очень похожий на липицианца, но некрасивого цвета, с уродливыми пятнами, его грива и хвост висели нерасчесанными лохмами. Я сначала подумала, что это урод, на котором Аннализа промелькнула в родео, но потом поняла, что этот — намного старше. Он почти ничего не съел, но воды у него не было, о чем он явно тосковал. Я погладила его по голове и вошла. Аннализа увидела это и приблизилась.