Павел Шорников - Брачный аферист Страница 10

— А нельзя обойтись без этих «Уз Гименея»?

— Нельзя. Получится не заметка, а халтура. Я так не привыкла.

— Нет, я должен быть там! — Балашов отложил газету в сторону. — Мы же договаривались! Кто тебя прикроет?! Все! Решено! Никуда я тебя одну не пущу. Идем вместе.

— Вход только по клубным картам.

— Прекрасно. Я вступаю в клуб. И завтра мы будем сидеть с тобой за одним столиком.

— Да что ты так разволновался! Клуб — это не тот случай, — крутясь перед зеркалом, возразила Света. — Вот когда начнутся встречи на стороне…

— Ах, на стороне! — придрался к словам Артем, явно вкладывая в них пошловатый смысл. — Ну конечно, вслед за «а» всегда идет «б».

Балашов взял газету, но тут же отшвырнул ее.

— Надену-ка я вот это. — Светлана показала маленькое черное платье. — Как? Одобряешь?

Артем рывком поднялся.

— Мне все это не нравится! — резко заявил он. — Надо же, такая тщательная подготовка. Можно подумать, завтра решается твоя судьба.

— Это все твоя «генитальная аберрация зрения». Ничего особенного не происходит. Я же в люди иду. Естественно, я не могу позволить себе пойти в люди в чем попало.

— Да не в люди ты идешь. Если бы в люди… Все дело в этом брачном аферисте. Ты же наряжаешься для него, хочешь понравиться. Ты уже потеряла голову, заочно. Что будет, когда вы… обрящете друг друга!

Попытки Светланы объяснить, что идея сделать репортаж о брачном аферисте-маньяке хоть сама по себе и неплохая, но скорей всего неосуществимая, что и маньяка-то никакого нет на самом деле, что теперь она думает только о задании газеты, — положение только ухудшили. Артем завелся еще больше, скандала было не избежать.

— Ну ты ведь хочешь встречи с этим… маньяком! Признайся! — допытывался Балашов.

— Я тебе повторяю еще раз, что никакого маньяка нет. Аферист есть, да. Но совершенно безобидный. Да и тот на дно лег.

— С каким разочарованием в голосе ты это говоришь. Наверняка внутри что-то шепчет: а вдруг?! А фантазий у тебя еще не было? — И Артем вдруг дурным голосом стал выдавать текст, словно держал перед глазами бульварный роман: — Он приковал ее руки к спинке кровати. Она ощущала на своем лице его частое горячее дыхание, и голова ее кружилась от сознания того, что с ней должно произойти через минуту. Вдруг она увидела, как блеснул в воздухе длинный нож, живо напомнивший ей фаллос, и вскрикнула. Сердце забилось испуганным зверьком. Холодная сталь нежно коснулась обнаженной груди, и в этот миг она испытала ни с чем не сравнимое блаженство…

— Ну все! Хватит! — крикнула Светлана. — Ты меня достал. Ты этого хотел? — Она повернулась к Артему спиной, повесила платье на место. — Я, между прочим, не твоя жена, — все так же стоя к нему спиной, медленно, четко выговаривая слова, сказала Света. — А если ты будешь разговаривать со мной подобным тоном, никогда ей не стану. Ты понял меня?

На Балашова эта коротенькая речь подействовала как флакон нашатыря под нос. Артем поднялся, подошел к Светлане, осторожно взял ее за плечи, развернул к себе.

— Ну не прав я, не прав, — виноватым голосом произнес он. — Знаешь, каково видеть, как женщина, которую любишь больше всего на свете, которую боготворишь, прямо у тебя на глазах наряжается для кого-то другого?.. Это глупо, конечно, но в голове гудит одна и та же мысль: уведут, уведут, уведут. А я не вынесу, если потеряю тебя. Я сожалею… Я прошу прощения. Ну, Светик! Мир? Я так люблю тебя.

— Ты действительно считаешь, что я мазохистка? — помолчав, спросила Светлана.

— Ничего я не считаю. Это я со зла. Прости еще раз. Если хочешь, ты — экстремал. Экстремалка. Дайвинг, скайтинг, ролинг, серфинг, парашютинг и так далее — это твое. Адреналин, кипящий в крови, — вот что тебе нужно. Такую я и люблю тебя. Очень. Ну же, мир, Светик?

Артем обнял ее, прижал к себе.

— Ладно, мир, — великодушно согласилась Светлана. — Вычеркнуто! — Она положила голову на его плечо. — Слушай, а что за белиберду ты нес про наручники, про горячее дыхание, про холодную сталь?

— А я помню? — ответил Балашов. — Стукнуло в голову. Забудь. Все это чушь.

— Не знаю. Мне, если честно, понравилось. Чувственно. Хотя… ничего особенного. Может, чаю? Я так люблю смотреть, как ты колдуешь над своими склянками…

Эта ночь была одной из лучших, которую они провели вместе. Артем без подсказок угадывал все ее желания, а она его. Изможденные, не имеющие сил подняться, принять освежающий душ, они уснули в объятиях друг друга, вдыхая запах перемешавшегося пота.

Последняя мысль, шевельнувшаяся на поверхности ее сознания, была о Балашове: «А не слишком ли он ревнивый?..»

Снился ей некто. Он был в черной маске палача, весь затянутый в кожу. Обнаженная и распятая, она лежала на постели в какой-то незнакомой комнате. В глаза бил яркий свет, а в душу вползал черный ужас.

Палач достал нож с двойным лезвием, подошел вплотную к постели — она почувствовала обдавший ее замогильный холод — замахнулся, Светлана закричала — и открыла глаза.

Была ночь, чахоточная в это время года, сквозь занавеску просвечивало небо, в черной мути плавали стол, шкаф, кресла…

— Ты что? — Артем сел в постели. — Что-то приснилось? — он склонился и поцеловал ее в лоб. — Ну успокойся, это только сон. Что ты там увидела?

— Ерунду какую-то… — придя в себя, ответила Света. — Кто-то меня чуть не зарезал. Все из-за тебя. Зачем ты понес про эти ножи.

— Эх ты, впечатлительная натура. — Артем лег, обнял ее. — Спи, я никому не дам тебя в обиду даже во сне.

Легко сказать: спи. Светлана лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к ровному дыханию Балашова, пытаясь вспомнить, что ее так поразило в этом страшном сне. Нет, не человек в маске. И не комната. Что-то другое.

«Нож! — наконец поняла она. — Двойное лезвие, словно две единички, прикрепленные к рукоятке. Так это — одиннадцать!.. Столик номер одиннадцать! А за ним моя идеальная пара… Одиннадцать… Идеальная пара…»

Здесь мысли ее спутались. Она забылась спокойным, глубоким сном, который не отпустил ее до самого утра, и ничего ей больше не приснилось.

5

Женщина не должна приходить на свидание вовремя. Это правило Светлана усвоила еще в школьные годы, когда ею всерьез стали интересоваться мальчики. Но и наглеть тоже не стоило — опыт того же школьного периода. В «Узы Гименея» она опоздала всего лишь на четверть часа.

Когда в сопровождении распорядителя Света вошла в уютный, с полукруглой эстрадой, наполненный тихими звуками музыки зал, в оформлении которого преобладали чувственные цвета (стены обитые красным с золотом шелком, бордовые гардины на окнах, кремовые абажурчики на светильниках), то поняла, что не одна она такая умная. За столиками сидели в основном мужчины.