Екатерина Гринева - Хранитель тайн, или Сброшенная маска Страница 10

– Может, теперь посвятишь меня в некоторые аспекты твоей биографии? Куда ты драпанула, да еще так надолго? Полтора года где-то отсиживалась…

Я рассказала ему то же, что и всем, и он повертел головой.

– Ну позвонить хоть могла?! – чуть не заорал он.

– Тише, – одернула я его. – На нас смотрят.

– А… плевать. Ты лучше скажи – мы что, не были друзьями? Друзьями? – переспросил он, глядя мне в глаза.

– Друзьями – были, – подтвердила я.

– Вот-вот. Хотя, если честно, я надеялся на большее… – усмехнулся он. – Но, видимо, зря!

– Володь! Зачем все портить и начинать сначала? – поморщилась я. – Кажется, мы обо всем уже договорились. И давным-давно.

– Не обо всем, – многозначительно сказал он. – Есть такой афоризм: «Времена меняются, а с ними и люди». Ты могла изменить свои взгляды.

– Этого не случилось.

– Жаль!

Я не стала спорить.

Мы заказали по салату и бокалу вина.

– Ты живешь у себя?

– У родителей!

– Вот как! И не страшно?

– А чего бояться-то?

– Пока тебя не было, у нас маньяк объявился. Жутко охочий до молодых девушек. Третье убийство произошло недавно – улик никаких и версий тоже.

– Это официальная точка зрения?

– Какая разница, официальная или моя. У меня свои источники есть. Понимаешь? – понизил он голос. – А ты живешь одна в таких хоромах. Где логика-то?

– И что ты предлагаешь? – Я отпила вино и поморщилась. На мой вкус, оно было слишком кислым.

– Поживи у меня. – И он накрыл своей рукой мою. – Ты будешь под защитой – никаких проблем. Мне тоже будет спокойней.

– Все взялись за мою защиту, – рассмеялась я. – Одновременно.

– Кто еще? – нахмурился Володька.

– Богданов!

– Этому простительно. Ксань! Я правду говорю – чего ты будешь там киснуть. Опасно ведь. Стал бы я просто так пургу гнать. У меня кое-какие данные имеются насчет этого психа. Во всяком случае, свою жену я бы без присмотра точно не оставил.

– Я не твоя жена! – И тут же пожалела о вырвавшихся словах. Лицо Иванникова перекосилось.

– Не моя. Но моя подруга, и я в некотором роде несу за тебя ответственность…

Я решила сменить тему.

– Ты лучше расскажи, что у вас творится в городе. У меня есть информация, что полный беспредел.

– А твои источники информации – спившаяся Шашкова, подруга Сосницкого? Вот и все твои источники. Я не прав?

– Ну хорошо… Шашкова. И что? Она не права?

– Доля правды в ее словах есть. Но я бы на месте Сосницкого рот ее зашил суровыми нитками. Негоже языком болтать налево и направо. Все-таки это государственные дела, а не старых бабок на завалинке.

– Вов! С каких это пор ты стал патриотом государственных дел?

– С тех пор, как вошел в комиссию по модернизации города. У нас большие планы…

– Перекачивания денег, – закончила я.

– Нет, с тобой решительно невозможно разговаривать. Доела? Тогда пошли?

– Куда?

– На кудыкину гору! На свежий воздух. Тебя устраивает?

Иванников расплатился, и мы вышли на улицу – уже вечерело, и небо приобрело мрачно-синий оттенок.

– И куда теперь?

– Погуляем в парке – ты не против? Я тебя, может быть, на свидание приглашаю. Сто лет мы с тобой нигде не гуляли.

– Свидание у нас уже было в ресторане.

– Разве это свидание? Так, посиделки обычные. – И он решительно взял меня за локоть.

А мне хотелось вырваться и убежать… Мы пошли краем парка. В нем было уже довольно безлюдно. Парк был старый: разросшиеся деревья с толстыми стволами, кусты. Фонари горели неярко; в парке было почти темно, и я вздрогнула.

Мое движение не укрылось от Володи.

– Ты чего? – Этот жест он истолковал по-своему. – Замерзла? – и притянул меня к себе. Внутри его рук было тесно и неуютно. Я засопела и вырвалась.

– Колючка! – И он потрепал меня по голове. – Слушай! – Он внезапно остановился и встал на одно колено. – Выходи за меня замуж, а? Ну чего ты сторонишься, ей-богу! И отец твой хотел этого.

Только этого ко всем моим проблемам мне не хватало. Это был запрещенный прием – удар ниже пояса. Где-то в глубине души я подозревала, что рано или поздно все кончится именно так. Ну не сможет он долго держаться! Но я никак не думала, что это произойдет при первой же нашей встрече.

– Ксань! Умоляю! Ну чего тянуть. Я чуть концы не отдал, когда ты исчезла. Я думал, что вообще… умерла…

– Что-то ты не похож на убитого горем человека, – не удержалась я. – Округлился, залоснился.

– Что ты об этом знаешь? Ксань! Ни-че-го. – И он прижал мои руки к своей груди…

– Не надо!

– Подумай!

– Когда надумаю – скажу. И не нужно меня провожать.

Дома я ревела целый час, запершись в ванной, я была одна, и никто помешать мне или постучать в дверь не мог. Я плакала, потому что в эту минуту поняла, что никогда не полюблю Володьку. А он, вероятно, лучшее, что меня могло ждать в жизни. Он был положительным героем во всех отношениях. А мне уже было все-таки двадцать пять лет. Сейчас замуж торопятся с восемнадцати выскочить. И не так важно собственное желание, как мнение окружающих, которые считают, что замужняя женщина – это прежде всего женщина востребованная. А замужество – тот же рынок и котировки на бирже. Нужный ты продукт или нет.

За все эти полтора года я была как будто выпотрошена изнутри. И у меня было всего два секс-эпизода за все это время… краткие и незначительные. Первый вообще даже не стоил и упоминания. Просто я слишком много выпила, и парень, который пригласил меня за столик, казался мне симпатичным и милым. И мне хотелось, чтобы меня приласкали и утешили. Мы пошли ко мне домой; предварительно я позвонила Муське и поставила ее в известность о своем приходе с кавалером. Та понимающе хмыкнула, и к нашему приходу дом был пуст, не считая кошки. Секс был бурным, торопливым, как бы впопыхах. Словно у нас было ограниченное время и нам нужно уложиться, как по секундомеру. После секса парень смотрел в сторону и молчал; потом попросил у меня сигареты и выпивку. Я видела, что ему неловко и хочется уйти. Я не стала его задерживать. На прощание он кивнул и скатился с крыльца, растворившись в плотном темном вечере.

Следующий эпизод был совсем другим. Это случилось в ноябре… Осень всегда была моим самым любимым временем года. Не сентябрьская осень – ясная и звонко светлая, вся как разноцветная матрешка, и не октябрьская – с постоянными дождями и мрачным небом. Я любила тяжелую ноябрьскую осень. Когда воздух был гулко-холодным, вечера таинственными, бездонными. И ветер – по-разбойничьи залихватский – «нас не догонишь»… Я любила в ноябре ходить без перчаток – мне нравилось, когда руки замерзали, – я совала их в карманы, но холод проникал и туда. Зато когда приходила домой, то живительное тепло медленно обволакивало меня изнутри и разливалось по телу. И в этот миг я ощущала себя живой…