Триумф и прах - Малахова Елена Валентиновна "malena03" Страница 11

– Почему вы избегаете Летицию? – вдруг спросила я.

– Прочтите одно из писем, – предложил Джеймс. – Неважно какое. Я уверен, они похожи как две капли воды. Возможно, тогда ваш вопрос станет бесполезным.

Мне вспомнился дядюшка Джузеппе, который с детства вкладывал в мою голову элементарные нормы; он говорил: «Нельзя читать чужих писем. Письмо обладает особыми правами, и вникать в тайный смысл послания равносильно зайти в комнату чужого дома, где хозяин дома наг.» Но Джеймс был настойчив. Неясно, зачем ему понадобилось, чтоб я вдавалась в суть его любовных интриг, но я все – таки забрала последнее порванное письмо.

Выйдя из дома Кемелли, я застала Каприс на веранде. Она ходила взад-вперёд, покусывая пальцы. Завидев меня, Каприс подскочила ближе и крепко обняла.

– Прости! Не знаю, что на меня нашло. Словно бес вселился! Я не хотела тебя толкнуть. Ты же понимаешь, я не могу обидеть…

Каприс замялась, и я не без иронии дополнила.

– Калеку?

Она отстранилась, а из её круглых знойных глаз изливалось сострадание, от которого хотелось убежать.

– Говори! Не стесняйся! – сказала я, желая поставить её в затруднительное положение. Но получилось совсем наоборот.

– Белла, мне правда жаль. Мы скоро выйдем замуж: я, Летиция… А тебе, наверно, крайне обидно смотреть на счастье других.

Слегка оторопевшая, я старалась проникнуть в пропасть бессовестных глаз Каприс. Она смотрела придирчиво и беспардонно, наглым взглядом бесчестия. Её тело было пропитано ядом, и тот яд, отравляющий речь и невинность движений, тотчас впитывался телом собеседника. Происходило заражение, и не менее обезоруживающая злость брала верх над телом пораженного. Каприс была неглупа и вполне могла сообразить, какую боль причиняет такими словами невольному игроку того антракта. Вероятно, она замыслила отомстить мне за то, что я лицезрела момент её великого позора.

– Ты знала, что женой Джеймса станет Летиция, а не ты! – неожиданно сказала я.

Каприс растерялась, пряча глаза. А я продолжила натиск.

– Ты наврала Летиции, что Джеймс женится на тебе, дабы нанести ей решающий удар, а ещё втянула в бесчестную игру доброе имя Терезы!

Каприс метнула гневный взгляд.

– Я не могла сидеть, сложа руки. Джеймс неровня ей. Летиция – ослепительный ангел, а Джеймс – сатана. И он обязательно её погубит.

– Неправда! Ты и не думала о сестре. Тебе хотелось досадить ей, и ты выбрала самый жестокий метод. Это гнусно и подло! Прежде, чем жалеть меня – пожалей лучше себя. Физическое уродство ничто по сравнению с моральным…

10

Вечером, когда домочадцы Гвидиче разбрелись по комнатам, я спустилась вниз в столовую, чтобы прочесть письмо Летиции. Там горел свет керосиновой лампы, а за столом сидела жена Антонио – Доротея. Гладко приглаженные волосы её были зачесаны назад в солидную прическу, а плечи прикрывал большой кружевной платок. Она немного сутулилась и, вероятно, пребывала в трепетных думах, поскольку шум моих шагов не заставил её обернуться. Я прошла мимо и села рядом, а Доротея смахнула рукой слезу, бегущую по щеке, и поспешно выпрямилась.

– Дороти, что случилось? – поинтересовалась я.

– Ничего особенного. Просто услышала музыку со двора и немного задумалась.

Она продемонстрировала улыбку: такую мягкую, безмятежную и счастливую. Но её лукавство только оживило мой интерес. Я никогда не замечала в ней неистовой грусти, а уж тем более не заставала в слезах.

Доротея была одной из тех людей, которыми нельзя ни восхищаться. Точнее не сказать: примерная мать семейства, обладающая набором отменных качеств. Встречая такого человека, сложно поверить, что перед тобой чистой воды идеал. Это сразу наталкивает на поиски порочных истоков внутри благочестивой натуры. Но в Доротее я не сыскала греховного. Она была разной в соответствии с ситуацией: нежной и целомудренной – когда возилась с детьми; любящей и доброй – с супругом; элегантной, изящной – при выходе в свет. Да и помимо аристократичного характера в ней присутствовала гармония души и тела. Её утонченную фигуру многие находили привлекательной. Она имела довольно приличные округленные формы. А красивое загорелое лицо Доротеи легко бы вписалось в эпоху Возрождения: над светло-изумрудными распахнутыми глазами парили изящные тёмные брови, и взгляд у неё был всегда томный, очень притягательный. Помнится, один приезжий художник родом из Венеции – Альфредо Риччи так увлекся благолепием синьоры, что попросил у Антонио разрешения написать портрет Доротеи. Но Антонио только что не поколотил наглеца.

– Она будто тень Мадонны! – приговаривал Альфредо. – Bellissimo9! Я беспомощно влюблён!

Доротея всегда держалась холодно в разговоре с другими мужчинами, а воздыхателей и вовсе сторонилась. Их счастливый союз с Антонио вызывал зависть. Они никогда не ругались, что делало их брак прочным, как гранит. Всякий раз, когда они спускались вместе по лестнице, и Антонио галантно подавал руку Доротее на последней ступени, я была готова отвесить низкий поклон за столь невероятную теплоту, которая исходила от четы. Вокруг них витала святая любовь!

Конец ознакомительного фрагмента.