Дмитрий Вересов - У Терека два берега… Страница 13

Когда Азиз увидел спокойно прохаживавшихся над брустверами наших окопов немецких солдат, он выпрямился и пошел к ним. Тут же стоял пятнистый, как поросший лесным мхом валун, бронетранспортер. Около пулемета сидел скучный немец и курил. Немец скосил на него глаз, как петух на червячка, и кивнул то ли носом, то ли подбородком на винтовку Азиза. Саадаев понял и кинул оружие на землю. Тогда немец протянул ему недокуренную папироску. Азиз замотал головой, а немец пожал плечами…

В лагере для военнопленных, когда вокруг русские и украинцы умирали, исходя кровавым поносом, Азиз держался. Ни с кем не разговаривая, не обращая ни на кого внимания, он через каждый час молился Аллаху почти у самой колючей проволоки. И болезни, косившие советских военнопленных страшнее немецких пулеметов, обходили его стороной. Только на левой ноге вдруг образовались небольшие язвы, которые стали быстро расти. Нога покрывалась темной коркой, которая присыхала к штанине. Но с этим можно было жить.

Однажды, когда он закончил утреннюю молитву и поднялся с колен, отряхиваясь и пытаясь отодрать присохшую к влажной корке штанину, его окликнули. Между внутренним и внешним ограждением колючей проволоки стоял немецкий офицер. Азиз обратил внимание на рваный шрам на его щеке. Глаз горца сразу узнал след от удара шашкой. Когда-то этому офицеру очень повезло.

– Ты мусульманин? – спросил офицер на чистом русском языке.

Азиз кивнул головой. Разве так молится еще кто-нибудь, кроме исповедующих ислам?

– Кто по национальности?

– Чеченец.

– Нохча?! – обрадовался офицер. – Земляки, значит. У одной реки с тобой жили. А наши предки, может, и убивали друг дружку… Ну да ладно. Теперь скажи мне, нохча, как тебя зовут… Надеюсь, ты не комиссар? А вдруг жид? Шучу, не сверкай на меня глазами. Силы побереги! А то у тебя уже, кроме глаз да носа, ничего не осталось. Ну, Азиз Саадаев, скоро увидимся…

Но увиделись они не так скоро. Сначала в бараке к нему подошел кавказец с перевязанной головой. Сказав, что он аварец из Закатал, стал расспрашивать Азиза: где жил, где работал, как относится к власти большевиков? Когда Саадаев сказал, что работал на конезаводе, аварец понимающе кивнул головой:

– Я знал, что ты наш, рабочий человек. Понимаешь, у нас тут собрались свои, проверенные люди, настоящие мужчины. Понимаешь, будем делать восстание, бежать к своим. Будем бить немецкую гадину. Понимаешь?..

Азиз видел, как аварец прячет глаза, мямлит, жмется, как побитая палкой собака. Ему стало скучно, он выругался по-кумыкски, чтобы аварец понял, плюнул и отвернулся.

Это была его первая проверка, самая примитивная, лобовая. Потом таких проверок было еще несколько и, наверное, они еще не закончились даже теперь, когда он уже был включен в состав группы, формируемой диверсионно-разведывательной абверкомандой АК-201, для заброски в тыл советских войск на Северном Кавказе. Теперь на территории бывшего санатория ВЦСПС в Крыму, где располагалась школа разведчиков и диверсантов под условным названием «Группа здоровья», они проходили ускоренную тактико-техническую и политическую подготовку.

Возглавлял группу майор фон Руддель, тот самый офицер со шрамом на щеке. В группу входили горцы, жители Северного Кавказа, и радист из терских казаков. Рядовые члены отряда пока не знали, в чем заключается их миссия, знали они только название операции – «Хлеб-соль».

Азиз Саадаев мог пожертвовать очень многим, чтобы оказаться в родных горах. Разбитый нос и синяк в виде полумесяца на животе были ничтожной жертвой.

Репортаж Астрид одобрила.

Как только они прилетели в Москву, Астрид сразу просмотрела материал и тут же дала команду перегнать отснятое и смонтированное в головную штаб-квартиру с рекомендациями поставить в блок новостей по Восточной Европе…

– Завтра увидишь себя в утренних новостях, – сказала она Айсет, ободряющим движением дотронувшись до ее плеча. – С тебя шампанское. С почином!

И вдруг потянулась к ее лицу и, подмигнув, ущипнула Айсет за подбородок…

– Шампанское, не забудь!

Айсет восприняла сказанное буквально. Выходя на Тверскую-Ямскую, спросила у консьержа, где тут рядом хороший… она замешкалась, подыскивая слово, аналогичное французскому «cave»… Где тут рядом вино-плэйс? Выяснилось, что приличное вино-плэйс находится в так называемом «Елисеевском», что по этой же стороне Тверской, всего в трех шагах вверх по улице в сторону Пушки…

В «Елисеевском», большом старомодном, под русское ретро, магазине оказалось, что настоящего французского шампанского нет в ассортименте. В изобилии имелись дешевые сорта претенциозного местного брэнда «Советское»… Брать это Айсет не захотела. Постояла, подумала и взяла огромную бутылку игристого «…a la base de la vin naturelle et de l’eau aromatisee[6]…», из тех, какими гонщики обливаются, стоя на подиуме.

Когда вернулась в офис, Астрид уже как раз собралась уходить.

– Это как ты сказала, – протягивая пакет, смущаясь, пробормотала Айсет, – вроде как с началом моей деятельности, за первый репортаж…

– А-а-а, – рассмеялась Астрид, – так это я пошутила. Но если ты уж так буквально, то давай поедем ко мне, отметим, а заодно и посмотрим твой репортаж уже в эфире.

У Астрид была темно-синяя семьсот семидесятая «вольво».

– Большая машина в этой дикой стране рекомендуется как залог безопасности, – сказала Астрид, сев за руль и включая зажигание, – это в Париже женщина может расслабиться и комфортно чувствовать себя в малюсеньком «остин-мини»… А здесь эти бандиты на джипах, что размером с однокомнатную квартиру на колесах, тебя вмиг расплющат, стоит только зазеваться…

Квартира у Астрид была на Малой Бронной. Роскошная парадная с консьержем и видеокамерами. Охраняемая парковка перед домом. На лифте поднялись на третий этаж. На этаже три двери. И ковер на лестничной площадке. И цветы.

– За квартиру Си-би-эн платит четыре тысячи долларов в месяц, – похвасталась Астрид, снимая плащ.

Автоматика встречала хозяйку, приветливо зажигая в комнатах свет и весело включая музыку и телевизоры с ее, хозяйки, любимыми телеканалами.

– Вино неси на кухню, – сказала Астрид, заметив замешательство своей гостьи. – Русские вообще, оказывается, любят на кухнях, как это по-русски? Ту-со-вать-ся…

У Астрид были все западные каналы. И что бы она ни смотрела, в какой бы комнате ни был включен телевизор, в уголке экрана один сектор маленьким квадратиком обязательно показывал картинку канала Си-би-эн…

– Так что твой репортаж мы не пропустим, – бодро сказала Астрид, доставая бокалы.

– Но ведь репортаж в завтрашнем утреннем блоке! – неуверенно пробормотала Айсет.