Юлия Малахова - Русская жена арабского наемника Страница 14

Глава 17. В погоню за тайнами древних

Я смотрела на открытый люк, который служил мне кусочком неба. Солнышко, играя, то слепило мне глаза, то убегало прочь из душной бездны каирского подземелья, хранившего тысячелетние секреты, ужасы и мертвящие душу реальности. Час назад мне казалось, что я знаю о Северной Африке все — я исходила ее вдоль и поперек, меняя ослов, верблюдов, такси и автобусы с кондиционерами на унылые однообразные домики без окон и гостиницы с хихикающими нагловатыми туристами. И вот всего лишь один откровенный разговор с Маркусом переворачивает все мне известное. Конечно, я всегда догадывалась, что египтяне нас дурачат. Конечно, было заметно, как они нехотя открывают новые археологические находки бесцеремонным американцам и ограждают от европейцев даже изученные древности, стоит посмотреть на кучу ограждений на плато у Гизы. Узнать о том, что Александрийская библиотека жива и — что самое удивительное — ежечасно пополняется новыми уникальными экземплярами — для меня было шоком. Ну, приблизительно таким же, как если бы мне сказали, что Диор был на самом деле Матой Хари, которую не расстреляли, а заставили сменить пол и профессию.

Солнышко щекотало глаза, и я очнулась. Итак, Маркус уверил, что Ваэль жив. Что выкупить его можно — но не за деньги или услады белокожей наложницы — а за рукопись из Наг Хаммади, древнего коптского городка в Северной Африке, второе тысячелетие собиравшего христиан под своими крышами. Рукопись так же была явно необычной — Маркус о ней говорил вскользь, было ясно, что он совсем не готов открыть все тайны рукописей для такой же как он христианки, но все же чужеземки. Пока мы сидели с ним в подземелье, я узнала, что истинные рукописи Иисуса (Исы, как говорят здесь) были записаны Мириам — его любимой ученицей, от которой хулиганка-история донесла до потомков лишь образ кающейся блудницы. Записки Марии Магдалины сохранились ее потомками — коптами. Именно в них можно прочесть многие истины, которые в угоду политикам, властителям и попам искажались тысячелетиями. Я знала, что существует даже общество по ошибкам в Библии — опечаткам, сознательным искажениям древних переписчиков — их, этих ошибок, — более 40 тысяч!

Знала я и о шумихе вокруг рукописей Наг Хаммади, которые неожиданно были открыты лет 50 назад для любопытствующих. Там были неискаженные Евангелия и другие тексты времен Христа. Маркус дал понять, что город давно стал центром духовной работы современных христиан и там идет невидимая война с мусульманскими сектами. Различные «братья Египта», «тысячи воинов» и другие воинствующие исламисты хотят так же получить эти рукописи в свои руки — ведь тогда бы они доказали, что многие знаменитые изречения и даже события в Библии — не что иное, как ошибки переписчиков! Для этого в Наг Хаммади осела компания головорезов, прошедших в свое время Кувейтскую резню и багдадские набеги. И я отправлюсь туда завтра на обычном автобусе с шикарного, укутанного в мрамор автовокзала Каира.

Значит, Маркус был во всем прав и полмира уж точно дурачат россказнями о якобы исчезнувших ценнейших книгах в Александрийской библиотеке? Возможно, властям просто удобно, чтоб человечество поменьше знало истинную свою историю? А заодно было в узде закоснелых учений? Я расплатилась за номер и отправилась на вокзал. Мимо проходили гуськом ошалевшие от грязи и жары европейцы в шортах, панамках и очках. Я не выдержала и расхохоталась, представив, как под их ногами открывается люк, и они видят тайный и истинный Каир, погруженный веками в мрачные и роскошные лабиринты гигантского подземелья.

Я присела в чайной среди мужиков и, невозмутимо заказав арабский кофе и кальян, достала письмо мужа к Маркусу:

«Дорогой Маркус!

Мир дому твоему! Как дела, как дети и твоя жена? Я пишу тебе вкратце, так как больше мне вряд ли удастся передать весточку.

Сейчас я лежу в военном госпитале, но через пару дней меня заберут отсюда и только Аллах знает, увидимся ли вновь.

Ты знаешь историю моей любви к русской девушке, и как мне было трудно убедить семью и получить разрешение на женитьбу. Отец пошел на это лишь потому, что, как ты знаешь, наш закон запрещает забирать на войну и в армию женатых на иностранках. Мы думали, это поможет. Но армейские пришли ко мне в дом, дождались возвращения жены, и, не слушая никаких доводов, потребовали уехать с ними. Иначе ее бы просто убили. Меня же забрали в лагерь. Я и другие парни просидели на корточках там почти пять дней, отец заплатил бараном лишь за то, чтобы узнать, куда меня отвезли. С Катрин он не связывался — ведь у нас проблемы должны решать мужчины, а женщинам остается плакать и ждать… И еще три барана он отдал за передачу справки о женитьбе. Но майор разозлился и объявил свидетельство о браке подделкой ленивых трусов и отправил меня на регистрацию, как новобранца. Тут нас с парнями разлучили — меня увезли очень далеко, в крытом вагоне. Привезли в странный лагерь, где тренировали и обучали меня и еще пару десятков молодых солдат всему — ведению слежки и охране, готовке еды в невыносимых условиях пустыни — мы ели пчел и насекомых, пили сок кактуса. Затем нас перебросили в другое место. Где всем объявили: отныне мы избранные из избранных, нам поручают охранять первых лиц государства, членов Лиги арабских стран. В том числе и раиса Мубарака! Служба эта почетная, но без права ее оставления и через пятнадцать лет. Уволят — и тогда не сможешь вернуться к нормальной жизни — чаще всего такие парни просто исчезают. Что и говорить о женитьбе?! Какая такая русская? Выбирали самых рослых, сильных и красивых. И несчастных, обреченных, можно сказать…

Я очень люблю Катрин. Аллах мне судья — я выбрал в жену неверную. Но ее вера, как и твоя, нам ближе, чем тех же католиков! И я не оставлю мою прекрасную жену, даже если это закроет мне все двери к любой работе!

Поэтому ночью я как бы в шутку затеял драку с новобранцами и в казарме якобы случайно упал лицом в окно, крепко зажмурившись. Да, врачи долго потом вынимали осколки из моего лица и сказали, что швы останутся на всю жизнь — красные и белые на моем смуглом лице.

Такой я им уже не нужен. И меня переводят в спецотряд на Синае, где среди гор, засыпанных мелким снегом, я в окружении шакалов проверял тайные ходы террористов из Израиля и Палестины. Но бедуинская шайка выкрала меня и теперь я — их заложник. Сначала они хотели выменять меня у отца, но он свалился с инфарктом и ты знаешь, как мы бедны. Я здесь почти месяц — заложник или пленник — и что меня ждет? Они дали мне возможность написать тебе, как авторитетному человеку во всем Мисре, и говорят, что отпустят меня в обмен на ценные вещи, ракетные установки, русские Бэтээры или на обычные деньги.