Умирать не советую (СИ) - Хорошилова Светлана Страница 15

На электронном будильнике светило девятнадцать с двумя нолями. Часа через три в замке провернулся ключ — Эдик сорвался с дивана и занял позицию, но хозяин пришёл не один, с ним была хохочущая баба: красивая, эффектная, только без царя в голове.

Денис выставил на столик две бутылки разного алкоголя, распечатал контейнеры с роллами, густо облепленными икрой, нажал на пульт от телевизора — тут же ворвался громкий клип. Им было весело, а в нескольких метрах от них, за шторой, притаился убийца. Но им пока было весело.

Если Эдик не откажется от намеченного плана и не перенесёт его на другой день, потому что до субботы оставалось ещё два дня, то хохочущая девица попадёт под раздачу. А может ей повезёт, если Денис от неё скорее избавится и останется один. Я могла лишь гадать.

Насладившись напитками и закусками, пара отправилась в спальню, где стояла широкая белая кровать. Кажется, Денис плевал на всё: на раздор с отцом, на чувства к мачехе… Эдик терпеливо ждал, и я сидела отрешённо, охваченная сомнениями: а может стоило всех простить?

Если бы речь шла только обо мне, может быть… Но за Веронику и её не родившегося ребёнка им всем придётся ответить.

Нам пришлось достаточно долго ждать, когда они стихнут. И ждать дополнительно для страховки… Наконец, шторка слегка приоткрылась.

По моей коже пронеслась холодная дрожь, я привстала. Вор наклонился над столиком, не удержался — затолкал себе в рот приглянувшийся ролл, взял телефон Дениса, заглянул в него, убрал в карман, продолжая жевать. Меня поражало его хладнокровие. Бесшумной поступью он крался дальше, вводя меня в оцепенение и вызывая всё больше сомнений в правильности происходящего. Пришёл на кухню, вытянул нож из подставки — медленно, не издав ни единого звука. Я наблюдала, как он проходит мимо меня… в спальню.

Сначала он стоял и прислушивался — измождённые голубки тихо посапывали. Чёрный силуэт с ножом в руке всё так же медленно сделал ещё пару шагов, он крался будто пантера перед прыжком. Я опустила взгляд на Дениса — тот спал, как ребёнок: со сложенными ладошками под щекой и приоткрытым ртом. Его подруга лежала дальше, свесив руку с другой стороны кровати — мы видели только её спину.

Ко мне вдруг пришло осознание того, что это уже слишком. Расплачиваться должен Олег. До кучи можно устроить так, чтобы и Натали досталось… А Денис — глуповатый, запутавшийся, и в то же время обладающий добрым сердцем, которое в нём, к сожалению, видела я одна. Я знала больше, чем остальные, замечала, как он стыдится своих положительных качеств, изображает — именно изображает эгоиста и циника. Да, он совершал множество ошибок, но за период проживания с ними я отметила, что он походил на пса, которого приласкали, а затем вытолкали за ворота. И он возвращается снова и снова, чтобы получить хоть каплю любви, хоть ломоть хлеба, но ничего не получает. Своей семье он больше не нужен.

Из всех злодеев сейчас получит самый тот, кто меньше всего заслуживал. Я должна была предотвратить это безумие, я начала выкрикивать его имя, попыталась его разбудить, а убийца по-прежнему крался. Секунда в моём сознании растянулась длинною в час. Не сумев разбудить, я впала в истерику: кинулась к двери, начала долбить в неё, чтобы кто-нибудь прибежал на помощь и снёс эту дверь… Да выпустите же меня отсюда! Выпустите меня! Умоляю…

За спиной послышался звук — тот самый звук отчаяния. Дело сделано — убийца бросился покидать место преступления. Дверь открылась — я вывалилась наружу. Вместе с ним.

Он торопливо спускался вниз — я видела сквозь щель между пролётами, как он теряется из виду, перебирая ступеньки под ногами, но я за ним не бежала, а вяло спускалась, цепляясь за перила. Периодически останавливалась, фокусировалась на одной бесцельно выбранной точке в бетонном пролёте. Ноги меня не слушались, я волочила их, ступенька за ступенькой. Затем упёрлась в закрытую дверь — он покинул дом, я опоздала.

Дальнейшие минуты я стояла, подпирая крашеную стену, размалёванную маркером, пока не сработал домофон — вбежала полиция. Меня удивил их столь ранний приезд, я больше склоняясь к тому, что кто-то их вызвал по другому поводу. Теперь мне было всё равно. Я семенила по улице, не замечая мелкую морось, просто шла в никуда.

Я шла в свой дом — по привычке стремилась в облюбованное мною место: оно находилось за городом, и у меня работала горничная по имени Гуля. Я прошла пешком десятки километров: автобусы уже не ходили, машины проносились слишком быстро, и я понятия не имела — какая из них движется в нужном направлении. Мне пришлось идти через лесок, сквозь заросли — так было короче. Сухие ветки меня не задерживали — я проходила сквозь них, они даже не издавали хруста. Так почему же я не могу пройти сквозь такую же древесину, только в виде прямоугольного полотна? Что со мною не так?

В один момент я покатилась в овраг, разозлилась, что придётся карабкаться наверх по крутому склону. Взлетела — подпрыгнула над поверхностью земли так, если бы подо мной была пружина — она подкинула меня, и я снова брела вперёд, по прямой траектории. Ночь была тихой, мокрой, безжизненной — именно таким я представляла место, куда попадают после смерти. Небо над головой затянулось, вдали светлело полосой, разрезающей темноту. Иногда показывалась луна — слишком яркая, она освещала дорогу — маршрут, который мне был известен и без её помощи. Почему я настолько легко ориентировалась? Не знаю. При жизни я бы сто раз заблудилась в этих дебрях.

Наконец начался асфальт — я добралась до населённого пункта, где понастроили себе особняков такие, как Олег. Первые дома — точнее те, что располагались в хвосте посёлка, были скромнее проектами. Меня заинтересовал один, со всеми светящимися окнами и множеством припаркованных автомобилей за пределами участка — я перемахнула через высокий забор и заглянула в окна. Там проходила вечеринка у свингеров: народ, одетый в соответствующей тематике, общался, пил и веселился. Зрелище мне показалось скучным в сравнении с криминальным шоу, с которого я только что прибыла.

Я добралась до своего дома, так же перемахнула через забор. На втором этаже горели окна — странно для этого часа. Дверь, впрочем как всегда, меня не слушалась, и я забралась на балкон, а с него перелезла к окнам спальни: Натали с волнением разговаривала с кем-то по телефону, Олега не было видно. Мне пришлось стоять, прислонившись лицом к стеклу и в течении долгого времени наблюдать, как она ходит, хлещет бокал за бокалом, валяется на кровати с открытыми глазами, не выключая свет…

Ближе к рассвету припарковался Инфинити — вышел Олег Маратович. Я тут же соскочила с балкона и юркнула вместе с ним.

— Милый, ну что? — встретила его жена. — Я вся на иголках… Ты не звонишь… Понимаю, тебе сейчас не до меня.

— Операция прошла успешно, слава богу! — бодро ответил ей Олег. — Мне сразу сообщат, как только придёт в сознание.

Меня шокировали два момента: первое — парень жив (я не сомневалась, что речь шла именно о нём — это было ясно, глядя на состояние родителя) и второе — ответная реакция мачехи.

— Ну слава богу! — облегчённо выдохнула она и бросилась обнимать мужа. — Я нисколько не сомневаюсь, что он выкарабкается… Ты сам прозвал его толстокожим.

Олег Маратович рухнул на диван, вытирая пот со лба. Гуля протянула ему стакан воды, он его жадно выпил.

— Какой же я дурак! Как я мог поселить родного сына в трущобы? Вот остолоп! — начал он себя корить. — В подобных местах сразу появляются всякие прошмандовки, вроде этой… Наркоманка чёртова! Ну надо же… Это как надо было обкуриться, или упиться, чтобы проснуться и первым делом захотеть человека ножом пырнуть?! — Он недоумевая уставился на слушателей. — Тварь! Потаскуха! Дешёвка продажная! Ну ничего-о… Теперь не отвертится! Отец у неё знаешь кто? Да никто! Держит автомастерскую где-то в районе Заводской — значит, пожизненно будет работать на Денискино лечение! А эта дрянь пусть получит на всю катушку! Я все свои силы задействую, все связи… Ничего не пожалею! Теперь не отмажется!