Наши хрупкие надежды - Мэри Бланш Страница 15

Поцелуй становится жестче, и, почувствовав руки Адама на моей груди, я сразу же останавливаюсь, отстраняясь от него.

Мы оба стоим, пытаясь успокоить свои чувства и восстановить дыхание.

— Прости, после вчерашнего тебе тяжело. Я не должен был…

Адам аккуратно берет за руку, и я рада, что он понимает меня.

— Спасибо еще раз, — благодарю и, поцеловал в колючую щеку, направляюсь к себе.

***

Зайдя к себе, я вновь чувствую одиночество и следы прошлой ночи. Я бы успокоила себя, сыграв на скрипке, но я так и не забрала инструмент. Не успев сделать шаг в комнату и поразмышлять о сегодняшним вечере с Адамом, я слышу негромкие грохоты со второго этажа. Фиби! Боже, я совсем забыла к ней прийти. Вчера я заметила, что у нее на лице, но не было и сил спросить, но в мыслях я уже догадывалась.

Выйдя, поднимаюсь наверх, переступая через ступеньку. На пороге появляется Фиби, закрывая дверь, а в руках большая сумка с вещами. Развернувшись, она натыкается на меня. На ней солнцезащитные очки, хоть сейчас уже почти двенадцать ночи.

— Фиб, прости. Я должна была прийти раньше, — делаю маленькую паузу, чтобы сообразить, что хочу сказать дальше: — Твое лицо, Фиб… я… мне жаль. Чтобы ни случилось, это ужасно.

Подруга снимает очки, и я снова вижу ее синяк; царапина на губе чуть уменьшилась.

— Чтобы ни случилось, — шепчет она. — Эта тварь принуждала меня к вещам, которых я терпеть не могу! Я отказалась даже тогда, когда он предложил деньги… я ответила, что изначально предупреждала, что никаких веревок или скотча…

Я представила сцену, где Фиби насильно завязывают или заматывают скотчем.

Подруга вздыхает, смотря на стену, и даже в этой темноте я все равно замечаю слезу на ее щеке.

— В итоге после моих отказов он избил меня, забрал деньги, которые изначально заплатил, и напоследок сказал, что я шлюха.

Теперь я представляю другую сцену: Фиби пытается защититься, пока какой-то сумасшедший бьет ее и называет шлюхой. Но ведь эти твари сами пользуются их услугами. Когда им все нравится, они не шлюхи, а когда им отказывают, то могут быть кем угодно.

Фиби вытирает слезу и смотрит на меня.

— Все они думают: раз девушка продает свое тело, то можно обращаться с ней как с говном.

Я не могу смотреть на подругу без слез, и сама начинаю плакать.

— Мне так жаль. Если бы я была в этот момент здесь…

Она мотает головой из стороны в сторону и серьезно, словно напутствуя, произносит:

— Избегай властных мужчин, Мишель, — и через минуту добавляет: — Но Адам не такой.

Ее пальцы касаются моей щеки и вытирают слезы.

— Куда ты уходишь? — решаюсь спросить, поглядывая на сумку.

— Возвращаюсь в Италию. Я больше здесь не могу. Надеюсь, там я найду себя настоящую, свое предназначение и, возможно, мужчину, который действительно будет любить меня. Приезжай как-нибудь ко мне, — подмигивает она, сохраняя позитивный настрой даже в такой грустный момент.

Мое сердце умирает от этой новости. Я останусь одна. Без подруги. С кем можно вечерком сидеть в баре, и она, возможно, пофлиртует с тобой, с кем можно посмотреть итальянские фильмы или просто насладиться вкусной домашней пиццей.

Кроме Фиби у меня никого нет. От этой мысли по моим щекам вновь льются слезы. Подруга подходит ближе.

— Знаешь, только два человека знают мое настоящее имя. Ты и Адам.

От услышанного я вскидываю брови и во все глаза смотрю на Фиби, желая узнать подробнее, и она продолжает:

— У меня псевдоним. Эмма. Фиби я была для близких людей.

Не могу ничего ответить. Мне хочется плакать, что, собственно, я и делаю.

— Спасибо тебе, Мишель. Ты прекрасная подруга. У меня никогда такой не было и не будет. Знай, что я всегда буду ждать тебя в Риме. Буду писать тебе, обещаю.

После сказанного она целует меня нежно в губы. Поцелуй не несет в себе сексуальный характер, просто прощальный. Я запоминаю ее миндальный запах и тепло губ.

— До встречи в Риме, детка, — шепчет она и, спустившись по лестнице, выходит из здания.

Я все так же стою перед лестницей и через минуту слышу, как закрывается дверь багажника и звук колес такси постепенно удаляется.

Полностью обессилев, я сажусь на ступеньку и прячу лицо в ладонях. Если бы Фиби осталась, мы бы поговорили о вечере с Адамом. Она бы спросила, как все прошло. Может, я бы позаимствовала у нее пару книг, она так и не научила меня готовить ее фирменную пиццу.

«Всего лишь щепотку любви и страсти. Пицца готова» — всегда говорила она.

Боже, жизнь Фиби отвратительна. Да что говорить, тут у всех не сахар. И я знаю, что всем бы хотелось ее улучшить.

«Отвезите меня туда, где я всплыву, здесь я задыхаюсь!» — молю я мысленно. Неожиданная сумасшедшая идея, появившаяся в моей голове, заставляет меня резко поднять голову.

9 ГЛАВА

МИШЕЛЬ

Прошла почти неделя после нашего свидания с Адамом, ухода Фиби и моей сумасшедшей идеи. Все это время я старалась избегать Адама и была рада, что у нас получалось общаться по переписке. Он то на работе, то посещает клинику.

А я все думаю, как мне сообщить эту новость. Не пойду же к нему и выпалю: «Привет! Я тут решила переехать в Лондон! Была рада знакомству. Прости, что дала какие-либо надежды».

Мне кажется, как бы я не сказала, ему будет больно. Ведь я дала возможный шанс на отношения.

Я почти собрала свои вещи, их то и мало в общем. Продала машину, благодаря чему и купила билет. Остаток я использую уже в другой стране. И еще уволилась с академии. Как бы грустно не было прощаться с учениками и коллегами, я знала, что должна так поступить. Забрала скрипку, зарплату за месяц и ушла.

Мой рейс послезавтра, 31 октября — в Хэллоуин. Не знаю, что меня там ждет. Я просто всегда мечтала о Лондоне. Чувство, будто он ждет меня. Я хочу начать сначала именно там, в городе, который люблю. И распрощаться со своим прошлым, которое здесь — в Нью-Йорке.

Я стою напротив дивана, закончив упаковывать сумку с вещами. Все здесь по-прежнему, но ничего и не должно было изменится в этой комнате. Должно измениться что-то во мне, и я уже это предчувствую. Спустя столько времени я действительно ощущаю, что на верном пути.

Если