Ирина Цветкова - Жребий судьбы Страница 15

Даша сидела четвёртой в ряду. Ювелир Абрам Гомберг внимательно вглядывался в лицо каждой из них. Увидев Дашу, он радостно закричал:

– Вот она! – тыча пальцем ей в лицо, он обернулся к Зарубину и его помощникам. – Я узнал её, это она!

Даша уже ничего не понимала. Может, она сошла с ума и не помнит своих похождений? Может, она и правда по ночам грабит мирных граждан, а утром не может ничего вспомнить? Нет, надо твёрдо стоять на своём: она никого не грабила.

– Мадемуазель, где вы были сегодня ночью? – спросил полицмейстер.

– Дома спала.

– Кто может подтвердить сей факт?

– Да вы что! – вспыхнула Даша. – Я порядочная девушка! Я сплю одна!

– Простите, – отозвался Зарубин. – Я не хотел вас обидеть. Но тогда вам крайне трудно будет доказать вашу невиновность.

Она опустила голову. Что можно сказать, оказавшись в такой ситуации? Сегодня она уже не может рассчитывать на показания коллег по работе. Никита тоже не спасёт. Надеяться ей не на кого. Она уже потеряла всё, теперь осталось потерять свободу.

– Она и её подельники крутились вокруг моего дома, высматривали, вынюхивали, – заговорил ограбленный Гомберг. – Она давно на меня злоумышляла. Я сразу её узнал. – И едко спросил, обратившись к Даше: – Злоумышляла?

– Нет, – ответила она, – я вас впервые вижу.

– Злоумышляла! – жёстко констатировал Гомберг.

Полицмейстер и его подчинённые вышли в другой кабинет.

– Будем арестовывать? – спросил самый младший из них по стажу службы в полиции Антон Румянцев.

Зарубин покачал головой.

– Нет, – твёрдо ответил он. – Мне нужны сообщники. И сами украденные вещи. Где-то должен быть тайник, куда они прячут награбленное. Надо поймать их на месте преступления, вместе с другими пособниками. Кроме показаний пострадавших у нас ничего нет. А это только слова. Проведённый обыск показал, что всё не так просто в этом деле. Я уже и сам начинаю задумываться о том, что в этом деле что-то не так. Нет улик, нет пропавших ценностей. Любой грамотный адвокат убедит суд в том, что это либо сговор обвинителей, либо их ошибка. Фактов нет, улик нет. Наша задача их добыть. Вообщем, так, – решительно заявил он, – девицу отпускаем и устанавливаем над ней круглосуточный негласный надзор. Все контакты, с кем она общается, кто к ней ходит, куда она ходит – всё держать под контролем. Задание будет таково: подловить момент, когда они пойдут на дело, и накрыть их всех сразу на месте преступления. Тогда будут у нас и все члены банды, и похищенные драгоценности, и сам факт участия в ограблении она не сможет отрицать. Кстати, такие ограбления происходят не только в Херсоне, у меня стопка донесений в кабинете лежит, где говорится, что подобные злодеяния совершаются по всей губернии. Именно девица в штанах орудует во главе банды, обчищающей ювелиров. Думаю, и за пределами губернии они тоже наследили. Так что дело сверхсерьёзное, надо не спугнуть раньше времени злоумышленников.

– А если скроется? – спросил Денис Малышев.

– Вот потому и задание: держать её под неусыпным контролем, следовать за ней повсюду, чтобы не улизнула. А для того, чтобы усыпить бдительность, надо извиниться перед ней, признать несостоятельность обвинений и отпустить на все четыре стороны.

Зарубин вышел к Даше. Она всё так же сидела, опустив голову. Она ждала, что её арестуют. Она уже готова была дать им свои руки для наручников.

– Прошу прощения, мадемуазель, – сказал смущённо Зарубин. – Мы проанализировали ситуацию, посоветовались с адвокатом и поняли, что все обвинения в вашу сторону – чистая клевета. После проведённого у вас обыска мы поняли, что вы не можете быть причастны к грабежам. Во всяком случае, у нас нет оснований так считать. И прошу простить нас за эти недоразумения – вы же понимаете, мы не по своей воле задерживаем вас, это заявители клевещут на вас и мы обязаны проверить все их утверждения. А кроме голословных заявлений у них ничего против вас нет. Ещё раз приносим вам свои извинения, – повторил полицмейстер.

Даша подняла голову и непонимающе смотрела на него. Только что он говорил, что ей трудно будет доказать свою невиновность, а сейчас он просит прощения. Отчего так?

– Вы свободны, – сказал полицмейстер.

Даша не верила своим ушам.

– Вы меня отпускаете?! – изумлению её не было предела.

– Да, – равнодушно ответил полицейский чиновник и добавил: – попрошу очистить помещение, у нас ещё много других дел, не отвлекайте нас от главного, чем мы занимаемся: борьбой с преступностью в городе.

На нетвёрдых ногах Даша вышла из здания полиции. Она пришла домой, не раздеваясь, легла на кровать и лежала так всю ночь. Сон не шёл, ей не пришлось сомкнуть глаз. Вспоминала счастливое детство, родителей, свои девичьи мечты. То плакала от жалости к себе и от несправедливости бытия, то молилась, то шептала слова, обращённые к матери.

То, что её отпустили, её вовсе не радовало. За ней уже шла дурная слава. Соседи судачили, а газеты все, как одна, сообщали о серии ограблений ювелирных лавок. «Юг», «Южное утро», «Копейка», «Родной край», «Южная Русь», «Херсонские губернские ведомости», «Южный курьер», «Жизнь юга», «Вечерние новости», «Херсонский курьер» – эти и другие, всего почти полтора десятка херсонских газет регулярно информировали народ об ограблениях и расследовании. Сообщалось о некоей даме, которую опознали все потерпевшие, но её нельзя арестовать, так как против неё нет улик. В губернском городе Херсоне новости передаются быстро. Уже почти весь город знал, что этой дамой является она, Даша Рубцова, за что она и была изгнана с работы и, собственно, по этой причине и была разорвана её помолвка.

Когда за окном серым рассветом уже рождался новый день, Даша приняла решение. Она видела лишь один выход из ситуации: навсегда покинуть Херсон. Этот город принёс ей много боли. Пусть она, эта боль, здесь и останется, а она начнёт всё сначала, с чистого листа.

Даша приняла решение и сразу же стала готовиться к отъезду. Ей было куда ехать. От бабушки и дедушки ей остался в наследство домик в Алешках. Она давно там не была, они ещё с мамой ездили туда. Это был маленький городок на противоположной стороне Днепра. Дашина мама была родом оттуда. Отец её, Дашин дед, был там священником, а бабушка была очень грамотной женщиной, читала много книг, выписывала газеты и журналы из столицы и занималась с алешковской ребятнёй. Учила их читать, писать и считать. Их семья была очень уважаемой в городке. Вот туда Даша и поедет начинать жизнь заново.

Она перебирала вещи, готовясь к переезду. Что-то можно продать, что-то выкинуть. Даша не хотела ничего брать из нынешней своей неудавшейся жизни в новую. Свою одежду она складывала в мешки – завтра отдаст их в церковь, пусть раздадут беднякам. Но всё же были некоторые вещи, с которыми она не могла бы расстаться. Например, статуэточки, подаренные мамой. Или книги, которые ей папа дарил на день рождения и на окончание гимназии. Семейные фотографии – от этого тоже нельзя отречься, это тоже надо взять в свою новую жизнь. Постепенно гора нужных вещей росла. Даша собиралась уехать налегке, с одной сумочкой в руках, а получалось, что надо брать саквояж.