Елена Хорватова - Агент в кринолине Страница 15

О себе могу сообщить одно — маркиз с сопровождающими лицами, к числу которых отношусь и я, в настоящее время путешествует по Европе. Я постараюсь бросить конверт с этим письмом в ящик на ближайшей станции…»

Мэри так увлеклась, что не заметила, как маркиз оказался у нее за спиной. Он довольно бесцеремонно через плечо девушки прочел текст ее письма, после чего выхватил у девушки бумажный листок.

— Милорд, это мое личное письмо! Вы ведете себя неблагородно, — сказала Мэри дрожащим голосом, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

— А вы, моя милая, ведете себя глупо. Ваш брат уже взрослый мальчик и способен решить подобные вопросы самостоятельно. Женщина вообще не должна диктовать мужчине, как ему поступать.

— Но у Эрни нет никакого опыта в подобных делах. Я просто даю ему советы…

— Повторяю еще раз, он — взрослый человек, и пусть, черт возьми, набирается опыта, если испытывает недостаток в этом предмете. А мне хотелось бы, чтобы вы наконец отвлеклись от ваших домашних дел. Женщина, полностью погрязшая в убогой суете, производит крайне неприятное и невыгодное впечатление на окружающих. Поверьте, никто не захочет видеть рядом с собой глупую клушу, все мысли которой сосредоточены на защите цыпляток.

— Но если Эрни не справится с делами в пансионе и разорится…

— В таком случае ему надо предоставить полную свободу умереть от голода в любой просторной канаве по его выбору. Свобода и выбор, а вернее — свобода выбора, что еще нужно человеку для счастья! Если не подвергнуть мистера Мэлдона хоть каким-нибудь испытаниям, он до самой смерти останется младенцем, полагающимся на чужую помощь.

Мэри невольно подумала, что в словах маркиза есть разумное начало, но он, как всегда, слишком жесток и безжалостен, чтобы с ним согласиться. Возражать хочется хотя бы из чувства антипатии.

А Транкомб, наверное для того, чтобы показаться еще антипатичнее, добавил:

— Мне вообще не хотелось бы, мисс Мэлдон, чтобы вы из этой поездки писали кому-нибудь письма, раскрывая наш маршрут. Так что, нравится вам это или нет, но я лишаю вас права на переписку. Привыкайте думать и заботиться только о своих собственных интересах. Ну и о моих, конечно.

В Афинах маркиз не задержался надолго и даже не стал встречаться ни с кем из живущих здесь англичан. Мэри мечтала хотя бы бегло осмотреть античные достопримечательности знаменитого города, но маркиза Транкомба они, увы, не интересовали, и с несбыточной мечтой пришлось проститься.

Прямо с вокзала Транкомб вместе с сопровождающими направился в порт Пирей. Принадлежавшая маркизу яхта под названием «Морская красавица» — «Белла дель маре» — поджидала их у причала. На ее фок-мачте развевался английский флаг, а на вымпеле грот-мачты можно было различить затейливо переплетенные золотые буквы «А» и «Т», что, без сомнения, означало Альберт Транкомб.

Капитан неукоснительно исполнил приказ хозяина и привел судно из Гибралтара к назначенному сроку. Впрочем, все слуги и служащие маркиза неукоснительно исполняли его приказы. Иного он не терпел.

Эту яхту маркиз не раз использовал при выполнении разнообразных правительственных поручений конфиденциального характера, сопряженных с определенным риском (ведь у Британии, величайшей морской державы, множество интересов в самых разнообразных морях), поэтому на «Морской красавице» были установлены более мощные двигатели, чем на обычном частном судне подобного класса. Иногда мощный двигатель — главная надежда на спасение…

Маркиз Транкомб приказал капитану сниматься с якоря и выходить в море, как только вернется дворецкий Дженкинс, посланный купить свежие газеты у портовых разносчиков. Нужно же было узнать, что произошло в сферах высокой политики за время железнодорожного путешествия — сейчас и несколько лишних часов могли привести к необратимым переменам. А пребывание на борту яхты — самое подходящее время, чтобы внимательно проанализировать последние новости.

Дженкинс через пять минут вернулся с кипой газет, и капитан приказал убрать швартовы, поднять якоря и дать малый ход. «Морская красавица» отходила от причала.

Мэри замерла на палубе, глядя, как отдаляется и, уменьшаясь, превращается в некое подобие живописного полотна береговой пейзаж. Порт Пирей как яркое ожерелье охватывал синюю гладь. Полоса воды между причалом и яхтой становилась все шире и шире. Что ж, в книге необыкновенных приключений мисс Мэлдон открывалась новая страница.

Почти одновременно с «Морской красавицей» из порта вышло еще одно небольшое, но весьма ухоженное и чистенькое судно, получившее свое имя в честь античной богини Минервы. Но «Красавица» развила такую скорость, что быстро оставила «Минерву» позади.

Мэри казалось, что она в жизни не видела ничего более прекрасного, чем изящная яхта маркиза Транкомба (а ведь мисс Мэлдон, как истинная англичанка, умела оценить морское судно по достоинству!).

«Наверное, эта яхта стоит целого состояния… Как, впрочем, и все, что принадлежит его светлости. Надо же, маркиз так богат, и при этом у него нет близких, жены и детей, которым он мог бы украсить жизнь своими деньгами, — подумала она. — Маркиз живет только для себя, а когда умрет, окажется самым богатым человеком на своем кладбище…»

В качестве кока на яхте маркиза служил француз, отменно владеющий искусством кулинарии, и походный корабельный ужин оказался великолепным. Рыба, приготовленная на закуску, и ростбиф были выше всяких похвал.

Когда в конце ужина к столу была подана традиционная третья смена блюд — сыр и фрукты, маркиз предложил Мэри после еды перейти пить кофе в его каюту.

— Я мог бы показать вам интересные гравюры семнадцатого века, которые оживили унылые деревянные панели в моей скромной морской обители… Думаю, мисс Мэлдон, вы не сочли бы учтивым отказаться от подобной экскурсии. Но давайте не будем лицемерить и прикрывать разговорами об искусстве наши истинные желания. Я говорю прямо — вы можете остаться в моей каюте на ночь, если вам будет угодно разделить со мной постель.

Ну вот, все-таки то, чего Мэри с таким страхом и отчаянием ожидала, наконец случилось — маркиз заговорил о постели. Причем так небрежно, словно делить с ним постель входило в число ее прочих служебных обязанностей.

Ей не стоило расслабляться и позволять убаюкать себя роскошью и комфортом. Все равно то, чего она смутно боялась, рано или поздно должно было ее настигнуть… Людям ничего не дается даром — за все надо платить, даже за тарталетку, съеденную на пароме, и уж тем более — за кусочек ростбифа…

Но Мэри даже в голову не могло прийти, что маркиз будет столь откровенен и холоден в подобный момент. Наверное, он все рассчитал и специально дождался момента, когда яхта выйдет в море и деваться девушке будет некуда.