Нора Робертс - Плоть и кровь Страница 16

— Даже представить себе не могу. — Леонора смотрела Еве прямо в глаза. — Он любил жизнь. И жизнь, и свою работу. Умел наслаждаться каждым мгновением. Так что поверить не могу, что он сделал это добровольно.

— Когда вы в последний раз виделись или разговаривали?

Леонора на мгновение задумалась. Ева поняла, что в этой хорошенькой головке идет тщательный отбор информации.

— Вчера вечером мы встретились ненадолго. Я завезла ему дискету, мы обсудили одно из дел. Разговор был, разумеется, конфиденциальный. Я бы сказала, что он был бодр и с нетерпением ждал вашей дуэли в суде.

— Дуэли?

— Так Фиц называл допрос полицейских. — Она усмехнулась. — Он считал это поединком умов и нервов. Игра для настоящих профессионалов! Пожалуй, больше всего на свете он любил выступать в суде.

— В котором часу вы завезли ему дискету?

— Кажется, около десяти. Да, именно тогда. Я засиделась здесь допоздна, а по дороге домой заехала к нему.

— Вы часто заезжали к нему, миссис Баствик?

— Порой это случалось. Мы же коллеги, и иногда дела, которые мы вели, пересекались.

— Вы были коллегами и только?

— Вы полагаете, лейтенант, что если мужчина и женщина привлекательны и находятся в дружеских отношениях, то обязательно возникает и сексуальный интерес?

— Я ничего не полагаю. Как долго вы.., обсуждали дело?

— Минут двадцать, полчаса… Я не следила за временем. Но, когда я уезжала, он был в отличном расположении духа.

— Его ничто не беспокоило?

— Были некоторые сложности в деле Сальватори. Но ничего экстраординарного. Он был человеком, уверенным в себе и в своих силах.

— А помимо работы? В личной жизни?

— Он об этом не распространялся.

— Но вы знакомы с Артуром Фокксом?

— Конечно. В традициях нашей фирмы поддерживать контакты с супругами и партнерами сотрудников. Артур и Фиц были очень преданы друг другу.

— Никогда не ссорились?

— Я об этом ничего не знала, — холодно ответила Леонора.

«Наверняка знала», — подумала Ева.

— Вы с мистером Фицхью были партнерами, у вас были тесные отношения — как профессиональные, так, надо полагать, и личные. Неужели он никогда не обсуждал с вами свою семейную жизнь?

— Они с Артуром были счастливы. — О раздражении Леоноры можно было догадаться только по тому, как она забарабанила своими наманикюренными пальчиками по столу. — И счастливые пары иногда ссорятся. Полагаю, и вы с мужем порой ругаетесь.

— Но мой муж пока не обнаружил меня мертвой в ванной, — спокойно ответила Ева. — А по каким поводам ссорились Фоккс и Фицхью?

Леонора рассерженно фыркнула, встала и налила себе из кофеварки чашку кофе. Еве кофе предложен не был.

— У Артура бывают приступы депрессии. Он — довольно неуверенный в себе человек. Иногда ревновал, что приводило Фица в ярость. — Она нахмурилась. — Вероятно, вы знаете, что Фиц был когда-то женат. Его бисексуальность очень тревожила Артура, и, когда на него накатывала депрессия, он начинал психовать по поводу всех мужчин и женщин, с которыми Фиц общался. Ссорились они редко, и чаще всего причиной ссор была ревность Артура.

— А у него были основания для ревности?

— Насколько мне известно, Фицхью был ему верен. Это довольно трудный выбор, лейтенант: ведь Фиц был всегда на виду, общался со многими людьми. Даже сейчас остались люди, которые.., скажем так, настороженно относятся к людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Но Фиц никогда не давал Артуру повода для ревности.

— И все же Фоккс был недоволен… Благодарю вас, — сказала Ева, вставая. — Вы очень мне помогли.

— Лейтенант! — окликнула Леонора, когда Ева и не проронившая ни слова Пибоди уже направлялись к двери. — Если бы я хоть на мгновение могла предположить, что Артур Фоккс… — Она помолчала, переводя дыхание. — Нет, в это невозможно поверить!

— А в то, что Фицхью перерезал себе вены? — Ева выдержала паузу, а затем вышла из кабинета.

Пибоди заговорила, только когда они вошли в стеклянный лифт.

— Не могу понять, вы пытались посеять семена сомнения или хотели выудить информацию?

— И то, и другое. — Ева взглянула на простиравшийся перед ними город. Небоскреб «Рорк индастриз» возвышался над остальными. Хорошо хоть, что это дело к Рорку никакого отношения не имеет. Слишком уж часто он был так или иначе связан с тем, что Ева расследовала. — Леонора хорошо знала и погибшего, и подозреваемого. А Фоккс ни словом не обмолвился о том, что она заезжала к ним вчера вечером.

— Так, значит, вы считаете Фоккса не свидетелем, а подозреваемым?

— Пока мы не будем твердо уверены в том, что это самоубийство, Фоккс — главный.., нет, черт подери, единственный подозреваемый. Нож принадлежит ему. У него была возможность убить Фицхью: они были одни в квартире. У него был мотив — деньги. Кроме того, он подвержен депрессиям, у него склонность к насилию, и он ревнив.

— Можно спросить? — Ева кивнула. — Вам ведь Фицхью никогда не нравился, ни как юрист, ни как человек?

— Я его ненавидела всей душой. И что из этого? — Они с Пибоди вышли на улицу. Еве повезло: ей удалось припарковать машину совсем неподалеку. Но сначала она направилась к тележке, где продавались хот-доги и жареный картофель. — А вы считаете, что, если человек погиб, я обязана любить его? Дайте пару хот-догов, картошку и две банки пепси.

— Мне диетическое, — добавила Пибоди. — Некоторым приходится заботиться о фигуре.

— Диетическая пепси, — повторила продавщица. — Два хот-дога, обычная пепси, картофель. Наличные или кредитки?

Ева сунула поднос с едой Пибоди и порылась в карманах.

— Сколько с нас?

Женщина нажала кнопку кассового аппарата.

— Двадцать пять.

— Черт! И плюнуть не успеешь, а цены опять выросли. — Ева протянула деньги продавщице, взяла пару тоненьких, почти прозрачных салфеток.

Потом они с Пибоди пробрались сквозь толпу пешеходов и уселись на скамейку около фонтана. Сидевший там же нищий выразительно на них взглянул. Ева молча показала ему свой значок. Нищий проворчал что-то малоприятное про полицейских и заковылял прочь.

— Леонора недолюбливает Артура Фоккса, — задумчиво сказала Ева.

Пибоди тщательно пережевывала свой хот-дог.

— Разве? Я не заметила.

— Юрист такого класса обычно бывает немногословен. Она же подробно рассказала о том, как Фицхью с Фокксом ссорились, о том, как Фоккс ревновал. — Ева протянула Пибоди пакетик с картошкой, та, после нескольких секунд борьбы с собой, взяла пригоршню. — Очень уж ей хотелось, чтобы мы про это знали. Но в документах Фицхью нет ничего, что могло бы опорочить Фоккса. Ни в дневниках, ни в записных книжках. Правда, там нет и того, что указывало бы на суицидальные наклонности.