Кей Хупер - Послание из ада (Одержимая) Страница 16

3 ноября, суббота

Когда в два часа пополудни Мэгги приехала в больницу, чтобы встретиться с Холлис Темплтон, она обнаружила там Джона Гэррета. Ее это, впрочем, не особенно удивило, но и не обрадовало.

– Я буду разговаривать с Холлис один на один, – предупредила она.

– Я и не собирался тебе мешать, – спокойно ответил Джон. – Просто я подумал, что после этой беседы мы с тобой можем выпить по чашечке кофе.

Мэгги не стала говорить, что после таких бесед она чувствует себя как выжатый лимон и ей не до общения. Вместо этого она сказала:

– Я сомневаюсь, что мне удастся узнать что-нибудь важное. Первый допрос очень редко приносит конкретный результат. Как правило, для этого нужно гораздо больше встреч. Жертва преступления идет на контакт, только когда начинает испытывать ко мне доверие.

– Я понимаю, – нетерпеливо перебил Джон. – И все-таки мне хотелось бы с тобой поговорить. Я собирался тебя кое с кем познакомить.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы разжечь ее любопытство, и Мэгги кивнула.

– Хорошо, – сказала она. – Жди меня в холле на первом этаже – я спущусь, как только закончу.

Джон ушел. Мэгги проводила его взглядом и повернулась к дверям палаты Холлис Темплтон. Набрав полную грудь воздуха, она на несколько секунд задержала его внутри, потом решительно выдохнула и, негромко постучав, вошла в палату.

– Мисс Темплтон?

– Да? – Холлис сидела у окна. Ее глаза были плотно забинтованы, но лицом она повернулась в сторону стекла, словно высматривала что-то на улице. Одета она была в мешковатый свитер, джинсы и удобные, разношенные кроссовки без шнурков. Темно-русые волосы Холлис были коротко подстрижены и уложены таким образом, чтобы за ними было легче ухаживать.

Мэгги подошла к кровати и остановилась возле стула, несомненно, поставленного специально для нее.

– Добрый день, мисс Темплтон. Я – Мэгги Барнс.

– Я догадалась, слышала вас еще в коридоре. – Холлис повернулась к ней, и ее не до конца зажившие губы растянулись в улыбке. – Садитесь, пожалуйста.

Мэгги села.

– Просто удивительно, – снова заговорила Холлис, – до чего обостряется слух человека, который вдруг теряет зрение. Раньше-то я, можно сказать, была немного глуховата после перенесенного в детстве отита. Зато теперь я отлично слышу, как дежурная сестра на посту в конце коридора любезничает по телефону со своим кавалером.

Она еще раз улыбнулась, и Мэгги подумала, что лицо Холлис почти не пострадало, конечно, если не считать глаз.

– Зовите меня просто Холлис, – добавила она. – Смешное имя, правда? Собственно, это не имя, а домашнее прозвище, оно никогда мне не нравилось, но вот – прилипло. Когда я была маленькой, отец пытался сократить меня до Холли, но я решила, что это уже чересчур, и перестала отзываться, даже когда он звал меня есть мороженое.

Со стороны этот разговор мог показаться странным, но Мэгги нисколько не удивилась. Она была достаточно опытна, чтобы знать: жертвы жестоких преступлений часто начинают разговор издалека, чтобы хоть немного оттянуть неприятный и мучительный момент, когда им придется заново переживать кошмарные подробности случившегося. Кроме того, всем им необходимо было создать хотя бы иллюзию нормальности – обычного разговора об обычных вещах. Мэгги прекрасно это понимала, поэтому нужный ответ пришел к ней легко и естественно.

– А я – Мэгги. Просто Мэгги. Многие думают, что это сокращение от Маргарет или Маргариты, но на самом деле я всегда была Мэгги.

– Красивое имя. Кажется, «Маргарита» значит «жемчужина»?

– Да. Хорошо еще, что меня не назвали «Перл». С таким именем только одна дорога – в цирковые клоуны.

– А «Холлис», значит, «та, что живет в зарослях падуба». Ничего себе имечко для взрослой женщины, да? – Она тряхнула головой и неожиданно добавила: – Впрочем, все это не интересно и не важно. Что-то я сегодня разболталась. Извините, Мэгги, я не хотела отнимать у вас время.

– Вы вовсе не отнимаете мое время, Холлис. Я очень рада, что вы нам позвонили…

– Нам… – Холлис кивнула с таким видом, словно Мэгги только что подтвердила какую-то ее догадку. – Значит, вы считаете себя одной из них?

– Вы имеете в виду полицейских? – осторожно переспросила Мэгги. – Пожалуй, да.

– Наверное, это очень тяжелая работа – выслушивать рассказы о том, как… как люди иногда поступают с другими людьми?

– Да, эту часть моей работы нельзя назвать легкой.

– Тогда почему вы пошли работать в полицию?

Несколько мгновений Мэгги разглядывала сидевшую напротив молодую женщину – ее напряженную позу, ее вцепившиеся в подлокотники кресла руки, на которых еще видны были желтоватые следы синяков и заживших царапин.

– У меня есть особый дар, – начала она осторожно. – Я выслушиваю людей, свидетелей, потом сопоставляю детали и пытаюсь представить общую картину преступления. Часто могу нарисовать лицо преступника.

Холлис слегка наклонила голову:

– Да, я знаю. Но почему вы решили посвятить себя этому? Может быть, вы сами когда-то стали жертвой насилия?

– Нет.

– Значит, кто-то из ваших близких?

Мэгги отрицательно покачала головой, но тут же вспомнила, что Холлис не может ее видеть. Но вместе с тем – как ни странно! – Мэгги не оставляло ощущение, будто она чувствует на себе чей-то внимательный, испытующий взгляд. Должно быть, подумала она, от того, что все внимание Холлис сейчас сосредоточено на ней, и от этого кажется, будто молодая женщина действительно ее видит.

– Тоже нет, – негромко проговорила Мэгги, отвечая на вопрос, а про себя подумала: «Что-то у меня воображение разыгралось».

– Тогда почему же?! Из жалости?

Холлис явно ждала, что Мэгги поспешит опровергнуть ее слова, но этого не случилось. Негромко, но твердо Мэгги сказала:

– В том числе и из жалости. Из жалости, сочувствия, сострадания – называйте как хотите.

Холлис улыбнулась.

– По крайней мере, вы не лжете, не выкручиваетесь. Уже хорошо…

– Я стараюсь быть честной.

С губ Холлис сорвался короткий смешок.

– Достаточно ли вы честны, чтобы признать: говорить людям всю правду не всегда полезно?

– В конце концов я это поняла. Это было печальное открытие.

– Жизнь полна горьких истин. – Холлис немного помолчала. – Я знаю, что я – четвертая жертва, – добавила она неожиданно. – В газетах писали, что первые две женщины умерли…

– Да.

– Но это не он их убил, правда? Они умерли позже.

– Лаура Хьюз скончалась от ран. Кристина Уолш покончила с собой примерно через месяц после нападения.

– У них были дети?

– Нет, не было.

– А у третьей жертвы?