Купер Хупер - Охота на Вульфа Страница 16

Вульф и сам позабыл о том, что они не одни. Ее мягкий, соблазнительный рот был таким же горячим как и его, таким же голодным, ее отклик столь сильным, что он забыл обо всем, включая свли сомнения и опасения относительно романа с ней. Ничто не имело значения кроме ощущения ее стройного тела в его руках. Когда она двигалась, обжигавшее его желание достигало такого предела, что он почти терял самообладание.

Наверное, он перестал бы бороться с собой, но резкий сигнал компьютера, такой неуместный, вторгся в его затуманенное желанием сознание, и частично привел его в чувство. Машина говорила, что ей требуется информация — и это заставило Вульфа вспомнить о том, где они.

Он оторвался от ее губ, положил одну из ладоней ей на затылок и прижал ее лицом к своей шее. Ее густые волосы были мягкими и шелковистыми, как у ребенка, и он сражался с желанием зарыться лицом в роскошную золотистую гриву. — Если мы сейчас же не остановимся… — предостерег он ее, голос его был таким резким, что даже ему самому показался рассерженным.

Правда, похоже, Шторм вовсе не боялась его, несмотря на то, как звучал его голос. Она попыталась прижаться к нему еще теснее, издав разочарованный стон, и он почувствовал, как ее теплые губы движутся по его коже. Все его тело как будто сжалось от почти звериного невыносимого желания, и на мгновение его руки стиснули ее еще крепче. Если бы компьютер не просигналил снова, он, пожалуй, сдался бы на милость ее и своей собственной жажды.

С усилием, которое едва не стоило ему жизни, Вульф положил руки ей на плечи и отодвинулся. Пытаясь говорить ровным голосом, он произнес, — Шторм, мы не можем. Не здесь.

Она моргнула. Глаза ее были мутными, словно сверкающие в тумане изумруды, а лицо — нежным от желания. Он ощущал ее дрожь.

— Да, — хрипло сказала она, — Думаю, не здесь. — Она очень медленно убрала руки с его шеи, положив их на колени.

Он не мог заставить себя отпустить ее, пальцы его слегка двигались, поглаживая хрупкие ключицы. Часть его настаивала на том, чтобы он просто перестал, отодвинулся и вышел из комнаты, не говоря ни слова, оставив все как есть. Но другая его часть уже уступила желанию, и именно к этой части он прислушался.

— Мы могли бы пойти куда-нибудь, — сказал он тихо, это прозвучало как вопрос. — Ко мне ближе.

Шторм долгую секунду молча смотрела на него, лицо ее оставалось таким же нежным, но глаза уже просветлели, став такими же искренними и ясными как обычно, и забавный слегка протяжный выговор вернулся, когда она вздохнула и сказала. — Боюсь, что тебе это не понравится.

— Что мне не понравится?

— То, что я должна сказать.

Вульф отпустил ее плечи и медленно сел на корточки. Тысячи предположений роились в его голове, но все они сводились к одному: она не поедет к нему домой. — И что же это?

Шторм не обратила внимания на его резкий тон и не отвела глаз от его внезапно окаменевшего лица. — Несмотря на то, что я сказала тебе вчера, сейчас я вовсе не ищу мужа. Я могла бы согласиться на короткий роман. Нам обоим известно, что я пробуду здесь максимум несколько недель, а потом уеду на следующее задание — возможно, за границей.

Он едва заметно кивнул, ожидая.

Она шумно вздохнула — пока это был единственный знак, говоривший о том, что ей гораздо труднее, чем она показывает. — На что я никогда бы не пошла, и чего бы мне совсем не хотелось — так это быть девушкой на одну ночь — или даже на три. Я не хочу быть игрушкой, с которой бы ты забавлялся, пока не увидишь похожую в витрине магазина. Я не кукла Барби, Вульф.

— Я знаю, — ровным голосом ответил он.

— Правда?

— Да. — Ему хотелось снова протянуть к ней руку, но он сдержался. — Так что тебе нужно от меня? Обещание?

— Нет. Я просто должна знать, что это что-то для тебя значит, что я — что-то больше чем просто подружка для постели. Когда мы с этим разберемся, я больше не стану об этом вспоминать, что бы между нами ни случилось. Но я должна убедиться хотя бы в этом, прежде чем все зайдет слишком далеко. Должна.

Поглядев в ее печальные глаза, он понял, что она не отступится. Об этом ему сказало то, как она вела себя с самого начала. Шторм Тримейн всегда отдавала ровно столько же, сколько брала — и довольно часто одерживала победу без видимых усилий. Может, она была и миниатюрной, но в ее уверенности и силе воли не было ничего незначительного. Ее не пугало то, что он превосходит ее по силе, не тревожила его раздражительность, и не волновала его собственная железная воля.

И если она сказала, что ей нужно, чтобы он ответил на один вопрос, прежде чем она будет готова пойти дальше, значит, именно это она и имела в виду.

Он также знал, что, если бы он не остановился, она бы не стала требовать этого ответа. Если бы он повалил ее на пол, или если бы освободил стол и усадил ее сверху, она отдала бы себя ему без колебаний. В его руках она была так же ослеплена желанием как и он сам, и осознание этого — сейчас — сводило его с ума.

Она просила не так уж и много, но это было больше, чем он был готов ей дать. Он не мог понять свои чувства к ней, и уж точно не собирался связывать себя обязательствами. Даже на несколько недель.

Вульф медленно встал и отошел от нее, обойдя вокруг стола. Ему хотелось сказать что-нибудь шутливое и небрежное, но он был не в силах. Вместо этого, не сумев придумать ничего другого, он просто отбросил все кроме деловых вопросов.

— Я еще не решил, стоит ли использовать прослушиваемую телефонную линию в качестве ловушки. Я неправ, предполагая, что она не представляет никакой угрозы для музея или новой выставки, пока программа полностью не записана и не загружена?

— Нет, прав. — Голос ее оставался таким же спокойным. — Любой, кто достаточно умен, чтобы подключиться к телефонной линии, должен понимать, что глупо пытаться найти слабое место в не до конца установленной системе безопасности. Слабые места незаметны, пока не изучишь весь план. И никакой угрозы в самом деле нет, пока новая система не завершена и не подключена.

— Тогда оставь устройство на месте, и если что — я дам тебе знать, — сказал он и, не оборачиваясь, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, Шторм невидящим взглядом уставилась на нее, снова откинувшись на стуле. Ей ни о чем не хотелось думать, а меньше всего о том, зачем она предъявила Вульфу ультиматум, но не сделать этого она не могла. Она поступила так из чувства справедливости, слишком хорошо зная себя, чтобы не понимать, что короткая интрижка с Вульфом оказалась бы губительна для нее — и от боли она попыталась бы сделать больно ему. Поэтому она и потребовала от него большего, чем простая интрижка.