Тебя любить - Татьяна Алхимова Страница 17

— Гата?.. — прошептал в трубку Вовка. — Ник не такой. Он никогда не стал бы убивать ради прихоти, и уж тем более не стал бы издеваться над трупами. Слышишь? Он и переехал из-за того, что устал. Устал от той жизни, к которой его готовили. Понимаешь? — я услышала какую-то возню, а затем голос Лины, — у него родственники и друзья по всему миру, мало ли с кем и по какому поводу он встречался. Почему ты напрямую у него ничего не спросила, а бросилась убегать?

— Да потому, что он ничего мне так и не ответил! Он не смог! А я боюсь, до чертиков боюсь… Мне даже днем снятся жуткие кошмары, я не хочу быть втянутой во что-то страшное, и ещё… — дыхание перехватило, снова вернулось ощущение, что за мной наблюдают. Я торопливо повернулась вокруг себя, но не заметила ничего подозрительного.

— Что ещё? — совсем тихо спросила Лина.

— Он священник.

— Гата, милая…

Лина собиралась сказать что-то ещё, но я повесила трубку. Не хочу, чтобы меня уговаривали вернуться, не хочу слышать никаких оправданий и историй о чудесном добром Нике, который вырвался из противозаконного семейного бизнеса, фактически из мафиозной среды. Хватит. Я решила поставить точку.

Беспокойство и тревога сводят с ума, мне некуда от них скрыться. Не спасают даже стены гостиничного номера. Мне мерещатся непонятные звуки, и я пугаюсь своей собственной тени, душ принимала с полуоткрытой шторой и настежь распахнутой дверью. Страшно даже закрыть глаза, чтобы смыть шампунь с волос. Как в далеком детстве, когда тебе кажется, будто перед тобой будет стоять кто-то неизвестный, если ты на секунду закроешь глаза. Наверное, нужно обратиться к доктору. Со мной точно что-то не так. Да, я очень впечатлительная, но не настолько же. Когда начались эти кошмары? Первую ночь после нападения обошлось, а вот потом… Да, после слов этой женщины у церкви во мне что-то сломалось. Могла ли она что-то сделать?

Я помню, как крепко женщина сжимала мою руку. Хорошо, что я раньше много смотрела и читала детективов, запоминаю мелочи. Выключила воду и вылезла из душа, внимательно осматриваю руку — ран никаких не вижу, зато есть небольшой синяк, при нажиме отзывается слишком острой болью. Без врача точно не разобраться. Это дело придется отложить до завтра, сегодня мне нужно отдохнуть. Я собираюсь выспаться.

На всякий случай оставила включенным ночник, телефон положила поближе к кровати, чтобы без проблем можно было дотянуться рукой, выпила двойную дозу успокоительных и закрыла глаза.

Тихий шорох, я слышу его слишком четко, слишком ясно, будто под кроватью копошится маленький зверек. А ещё кто-то шумно дышит в дальнем углу комнаты, у самого окна. Я боюсь открыть глаза и пошевелиться, я не хочу видеть того, кто стоит в углу и ползает под моей кроватью. Надежда на то, что всё это мне снится, ещё жива. Если не открывать глаза, то сон продолжится, я уверена. Меня снова накроют блаженная темнота и пустота, которые помогут моему воспаленному сознанию успокоиться, отдохнуть. Гата, не открывай глаза! Но как же страшно лежать здесь, в темноте, да ещё и с закрытыми глазами. Пока я не вижу свой страх, он побеждает меня, медленно убивает мою решительность, сеет панику и ужас. Я должна встретиться с ним лицом к лицу.

Открываю глаза — в комнате тихо и пусто. Горит ночник, на часах почти утро, половина шестого. За окном всё серое — не пойму, идет дождь или снег. Мне душно, очень трудно и тяжело дышать, сердце постоянно сбивает ритм, от чего я чувствую себя умирающей. Бессильно переставляя ноги, доковыляла до окна и открыла его, поток утреннего ноябрьского воздуха с легким морозцем ударил в лицо. Как же хорошо. Город ещё спит, фонари горят через один даже тут, в центре. Буду ли я здесь в безопасности? Вдруг Ник станет меня искать, с него станется проверить каждый населенный пункт в округе.

Ник… От одной только мысли о нём, мое сердце забилось ещё быстрее. Кто теперь сварит для меня кофе? И разве сможет кто-нибудь так же тепло и бережно обнимать меня? Нет, не думай, перестань вспоминать, остановись и забудь. Просто забудь.

С самого раннего утра, как только на улице показались первые прохожие, я брожу по городу. Мне не хочется есть и пить, состояние такое, будто вот-вот поднимется температура, иногда меня лихорадит. Я почти уверена, что та женщина виновата в этом. Но в медицинский центр идти тоже страшно, за мной всё ещё следят — чувствую это, хотя никого подозрительного так и не смогла заметить. Память телефона скоро переполнится сообщениями, но я их не читаю, как не отвечаю и на звонки. Нужно поменять сим-карту, почему не подумала об этом сразу?

В поисках салона связи, я свернула на какую-то боковую улочку, которая вывела меня прямиком к небольшой церквушке. Ник никогда не отпустит меня, сколько бы я не пыталась убежать. Может, так будет правильно — зайти туда, побыть на службе, вернуть себе немного того чудесного времени, когда всё было спокойно?

В церкви почти пусто, людей очень мало. Рабочий день всё же, раннее утро. Священник монотонно читает молитвы, горят свечи, здесь тепло и очень уютно. Не хватает только одного — Ника. Я нашла скамейку у стены, ноги отказываются держать моё уставшее тело. Как же я могла уснуть вчера, не выслушав вечерней молитвы моего священника? Именно это мне и нужно — его простое, иногда молчаливое и незаметное присутствие, его желание помочь, позаботиться. Мне нужна его любовь, его душевный свет. Он преступник, Гата, убийца. Ты влюбилась в образ, в прекрасный образ, не более того. И чем быстрее ты привыкнешь к этой мысли, тем лучше.

Но я не хочу!

Выйдя из церкви, я всё же решилась отправиться к доктору. Снова пошёл мокрый снег, мне стало хуже, знобит. В клинике слишком светло и тихо, меня без проблем записали на приём, я расплатилась наличными и опустилась на стул перед кабинетом. Ужасно болит голова, внутри словно сидит маленький гном и стучит молоточком.

— Агата? — молодой доктор довольно приятной наружности, вышел из кабинета, чтобы пригласить меня зайти.

— Это я.

Он одобрительно кивнул мне. Мы прошли в кабинет, и я как на духу выложила все свои проблемы: ночные кошмары, слабость, головная боль, озноб, слишком болезненный синяк на руке. Доктор внимательно меня выслушал, спросил, принимаю ли я что-нибудь на постоянной