Натуральный обмен (СИ) - Семакова Татьяна Страница 17

— Пока не увижу — не скажу, — хмыкнул в ответ и хохотнул: — пока я вообще ни черта не вижу. Ты где?

— Тут, где же еще… — буркнула в ответ и почувствовала его руки на своей талии, — для незрячего ты поразительно точен.

— Если бы видел, поверь, выбрал бы более интересные места, — ответил глухо и притянул меня к себе, обняв и скользнув руками вниз.

— Это вообще не то, чем мы собирались заняться… — я слабо отбивалась, упершись руками в его грудь, но он так тесно прижимал к себе, что, во-первых, это было совсем непросто, а во-вторых… во-вторых, не хотелось. Моя воля слабела перед его напором, дыхание участилось, сердце колотилось, как бешеное, но мысль о том, что в моем паспорте до сих пор штамп быстро привела в чувство.

— Замужем я, — сказала на выдохе и приложила всю силу, чтобы отстраниться.

— Да какая разница, ты же развозишься, — ответил с лёгким раздражением, развеяв остатки желания.

— Для тебя точно никакой, — бросила сухо и начала подниматься из оврага.

Он догнал меня уже наверху, поравнялся и сказал:

— Прости. Тяжело держать себя в руках, когда ты так близко. И, кстати, нам в другую сторону.

Я сменила траекторию на указанную, мысленно поражаясь тому, как хорошо он ориентируется на местности. И про дом в лесу знал, а дорога туда больше на тропинку похожа, ни за что случайно не свернёшь из посёлка. И от амбара днём пытался отвести, но я успела увидеть крышу… и траву бережно в брезент замотал, а лампы можно и новые купить, точнее, лампочки в них. А вот выглядело все более, чем естественно. Слепая ярость, битое стекло, всё так эффектно, я прониклась. На Олега пальцем ткнул и дело в шляпе. Смысла только особенно не вижу. Если только… да не, бред. Никто не знает, кроме Марины. Мы даже не родные…

Жизнь у меня тоже была не чистый мёд. До четырнадцати лет всё было прекрасно: единственный ребёнок в семье, любящие родители, не богаты, но и не бедствовали, всегда всего хватало. Последние три года мама боролась с раком груди, пережила тяжёлую операцию, наступила ремиссия и, вроде бы, всё наладилось, пока однажды она внезапно не начала кашлять кровью. Через полгода, воспоминания о которых прожигают душу, мамы не стало. Ещё через три месяца не стало отца — инсульт. Удар хватил его прямо над операционным столом, в больнице, где он работал хирургом, но даже в этих условиях его не удалось спасти. Мне четырнадцать, я одна, других родственников нет. Опека забрала тут же, я даже толком не успела собрать вещи, да и не разрешали. Уже через пару дней я поняла, какое это было верное решение — всё равно бы отобрали. В среде я оказалась непривычной, обстоятельствам сопротивлялась, по «законам джунглей» жить не хотела и нещадно дралась, отстаивая свою позицию. Конечно, огребала по полной. Спустя три месяца, со сломанным носом и большим пальцем правой руки меня удочерили.

Попов Юрий Александрович. Мужчина за пятьдесят, холостой, бездетный. Сказать, что я пришла в ужас, когда увидела его — ничего не сказать. Нет, выглядел он вполне прилично, представительно, говорил ласково, но я не понимала, как подростка-девочку могут отдать в руки чужому взрослому мужчине и готовилась к худшему. Напрасно. Ещё в машине Юрий Александрович объяснил причину своего решения и даже предоставил в качестве доказательств больничные выписки, за подписью отца. Оказалось, три года назад он буквально вытащил его с того света своими золотыми руками и таким незамысловатым образом он решил отдать долг. Привёз меня в свой дом, больше напоминающий дворец, огромный, с большой ухоженной территорией, устроил в частную школу, лично отводил и забирал, а если не мог, непременно отправлял с водителем, и в целом жизнь мою сделал много проще, если бы не одно обстоятельство. Ребенком я была любознательным, если не сказать любопытным, и к семнадцати поняла, на чем он сколотил своё состояние. Реалии больших денег и власти по душе мне не пришлись, о чем я заявила ему открыто и честно: так уж у нас повелось. Ответ был прост:

— Ты уже взрослая и вполне можешь делать осознанный выбор.

— Я могу уехать? — спросила, намереваясь в тот же день собрать свои вещи.

— Конечно, — удивился вопросу, — могу лишь порекомендовать закончить школу, осталась всего четверть, но выбор за тобой. Подумай.

Я подумала. Съехала на квартиру к родителям, от довольствия отказалась, но школу не бросила. Обучение было оплачено заранее, пытаться заработать и вернуть ему деньги было глупо и здорово напоминало плевок в лицо, а благоразумия даже в те годы у меня хватало, чтобы этого не делать. В конце концов, он вытащил меня из ада и я была ему благодарна.

Было тяжело. Нужны были деньги, как минимум на проезд, я устроилась консультантом в магазин на полсмены, неофициально, зарабатывала гроши и ела только в школе, по выходным довольствуясь лапшой быстрого приготовления в подсобке того же магазина. По ночам готовилась ко вступительными экзаменам, мечтала стать врачом, как папа, но реалии вынудили сократить время обучения и освоить сестринское дело. И эта работа нужна мне была как воздух, так что проверка Ливанова на прочность меня бы не остановила.

Сейчас же, бессмысленно расхаживая по пустынной территории фермы, размышляя, в голову закралась мысль — а не ради ли моего приемного отца я стала такой привлекательной в глазах Максима? У Попова длинные руки и конкурировать с ним в городе вряд ли кто осмелится, во всяком случае, по-крупному, но что, если влезть в семью? Правда, если рассматривать с этого ракурса, мотивы Олега не совсем понятны. Или это какая-то извращённая форма мести? Всю жизнь прожить с ним в браке, несчастной, косвенно насолив Попову. Я никогда не рассказывала мужу о нём, ограничилась лишь тем, что родителей лишилась, но где гарантия, что он не знал? Похоже, самое время поговорить начистоту…Хотя… а что, если та его искренность не более, чем уловка? Что, если рассказ о его матери — просто хитрый ход? Мол, мы думаем в одном направлении. А сам между тем пролез под крыло Попова. Неплохо было бы для начала уточнить.

— Ничего, — поморщился Максим, возвращаясь из главного здания.

— Я очень устала, — ответила тихо и мы двинулись в сторону оврага.

День, когда под сомнения было поставлено всё и все, совершенно вымотал. Я клевала носом в машине, с большим трудом добралась до постели и упала на неё, не раздеваясь.

Глава 6

В дверь звонили очень настойчиво и уходить не собирались. Я с трудом открыла глаза, бросила беглый взгляд на часы на тумбочке, тяжело поднялась и подошла к глазку. Максим и Олег. Любопытно.

Широко распахнула дверь, ещё шире распахнула глаза, а муж сказал:

— Собирайся.

— Куда? — я зевнула во весь рот и отошла, давая им проход.

— За Кудыкину, — ответил язвительно, — и резче, если хочешь увидеть свою подружку живой.

Я нахмурилась и пошла в ванну, быстро умылась, оделась в спальне и вышла в коридор, где они продолжали стоять, не разуваясь.

— Есть новости? — спросила с беспокойством.

— Они хотят список поставщиков — они его получат, — пожал плечами Максим.

Олег слегка покосился на него, но обеспокоенным не выглядел, хотя, если намёки Максима имеют под собой хоть какую-то почву, должен был. Сейчас же больше было похоже на то, что они подозревают друг друга, но оба к тому амбару не имеют никакого отношения. Или я просто хотела так думать… Максим мне нравился. Сильно.

— Чего делать-то? — буркнула с заднего сиденья машины Максима, а муж слегка развернулся и процедил через плечо:

— Передать конверт. Даже ты с этим справишься.

Нижняя губа предательски задрожала от обиды, я встретила хмурый взгляд Максима через зеркало заднего вида и переместилась ближе к окну, скрывая подступившие слёзы. С какой стати он так со мной разговаривает? Развод не даёт, терпит с трудом, что за бред? Так и подмывало закатить скандал, но отношения выяснять я предпочитала без свидетелей.

Минут через двадцать мы въехали в центр. В машине царила атмосфера напряжённого молчания, воздух казался разряженным, запах цитрусов раздражал и хотелось побыстрее избавиться от общества обоих, но сбыться этому было не суждено.