Похорони меня ложью - С. М. Сото Страница 17

Стефани замолкает.

— Так вот почему вы здесь?

Она, кажется, в шоке, ведь она думала, что я здесь из-за гораздо худшего.

— Ну, может быть, это еще не все. Я действительно лгала своему парню и пыталась посадить его друзей в тюрьму. Значит, я определенно не ангел, но и не психопатка и убийца.

Все, еще странно глядя на меня, она качает головой, отмахиваясь.

— В больнице разные уровни. Палата, в которой вас держат, довольно милая. Шансы на то, что вас переведут в общую зону, невелики. Доктор Астер позволяет только тогда, когда ее пациенты показывают прогресс и…

— Я вообще не продвинулась.

И теперь я рада, что не облегчила задачу доктору. Я бы предпочла остаться одной, чем жить в палате с соседом, который может попытаться убить меня во сне.

— Думаю, она просто хочет дать вам почувствовать это место. Дать вам что-то, чего вы с нетерпением ждете, когда у вас появится прогресс.

— Поверьте мне, прогресса не будет. Я знаю свою правду. Знаю, что видела. Большинство людей, возможно, не в состоянии понять это, но я понимаю.

Она грустно улыбается мне и принимается за работу. Мне хочется свернуться калачиком, пока она меня моет. Потому что какая женщина нуждается в помощи другой? Это просто унизительно, и с каждым днем, как я застряла здесь, я ненавижу своих родителей еще больше. Они не пришли навестить меня. Не знаю, было ли это их решение или доктора. Несмотря на это, я чувствую себя брошенной. Даже Мэдисон бросила меня. Она всегда исчезает, когда я нуждаюсь в ней больше всего.

Следуя инструкциям доктора, Стефани сообщает ей, как только мы готовы. Я держу глаза закрытыми в течение всего процесса, отказываясь смотреть на себя, или, скорее, смотреть вокруг, как медсестра смывает грязь с моего тела.

Доктор Астер вновь появляется в палате со своей раздражающей улыбкой и этим дурацким блокнотом, рассматривая мою чистую кожу и дерьмовое настроение, которое у меня все еще есть. Она подаёт знак медсестрам и идет впереди, другой врач шагает рядом с ней. Стефани сажает меня в инвалидном кресле, заставляя почувствовать себя еще большим инвалидом, чем я уже есть, а другой доктор следует за нами, как охрана.

Я внутренне закатываю глаза. Неужели я действительно так сильно рискую падением?

Даже если они хотят, чтобы все остальные считали это место безопасным, оно явно не безопасное. Ей не нужно было бы ходить с тремя охранниками, если бы больница была безопасной, и я отказываюсь верить, что вся охрана из-за меня. Я в таком состоянии, что едва могу бросить в кого-нибудь камешек, не говоря уже о нападении.

— Все это крыло, по которому мы идем, считается медпунктом. Он облегчает доступ для врачей и медицинской команды. Поскольку вы находитесь не в лучшем состоянии, мы будем держать вас здесь, пока вы не сможете ходить самостоятельно. Это даст вашему телу и мыслям необходимое время для восстановления.

Коридор длинный и мрачный. С полами из линолеума не совсем белого серого цвета и ослепительно белыми стенами. Все здесь такое… простое. Такое бесцветное и пресное. Это разительный контраст с живостью Лос-Анджелеса, яркой зеленью деревьев в Ферндейле и шумом Нью-Йорка. Быть в этом месте — это как шок для системы, будто из твоей жизни выкачали все краски. Как только мы приближаемся к концу коридора, он обрывается, и вы можете пойти либо налево, либо направо.

— Сзади, это место, где объект разветвляется на центр групповой активности, и сюда, — говорит она, щелкая пальцами, приказывая нам следовать. — Это общая зона, а дальше по коридору мастерская. Если бы мы пошли в противоположную сторону, по другую сторону коридора, мы бы вошли в большую часть корпуса для пациентов. У нас здесь все скоординировано по крыльям и уровням. Например, в зависимости от их поведения и того, в каком наблюдении они нуждаются, все это принимается во внимание, когда пациент помещается на определенный этаж.

Она оглядывается на меня, и несколько секунд мы смотрим друг на друга, не произнося ни слова. Трудно понять, что творится у нее в голове. Похоже, доктор Астер овладела способностью скрывать свои мысли от пациентов. Она приходит в себя и продолжает свою речь.

— Как я уже говорила, пациенты здесь могут смотреть телевизор, играть в игры и заниматься групповыми занятиями. Если они достаточно стабильны, чтобы быть рядом с другими, — быстро добавляет она, словно пытается не оправдать моих надежд.

На самом деле мне все равно. Последнее, что я хочу делать, это подружиться с кем-нибудь здесь.

— Это важный шаг в процессе реабилитации разума. Работа с другими людьми и пребывание рядом с ними делает что-то волшебное для мыслей и души. Даже если вы еще не совсем готовы к этому, я верю, что, когда вы откроетесь мне, все изменится для вас, Маккензи. Вот увидите.

Я усмехаюсь, и мои глаза закатываются.

Для меня это звучит как кусок дерьма.

Доктор Астер прочищает горло, эффективно игнорируя меня, и снова погружается в свою болтовню. Она все болтает и болтает обо всех удивительных мероприятиях и программах, которые у них имеются, но я не обращаю внимания. Вместо этого мой взгляд прикован к толпам пациентов, мимо которых мы проезжаем. Если раньше я не была уверена, то теперь уверена. Мне действительно здесь не место. Думая о психиатрической лечебнице, я уверена, что вы представляете себе пациентов, одетых в бесцветную и безжизненную одежду, которые разговаривают сами с собой, и, честно говоря, то, на что я сейчас смотрю, не так уж и отличается.

Реальность моего нового затруднительного положения — это пощечина. Это то, что я должна с нетерпением ждать на данный момент?

Некоторые женщины смотрят на меня так, словно я их чем-то обидела, а другие даже не замечают. Большинство из них машут и улыбаются, в то время как другие смеются над моим сломанным телом, будто они никогда не видели гипса. Некоторые из них пытаются остановиться и поговорить с нами, как со старыми друзьями. Я чувствую себя новым заключенным, только что вышедшей на тюремный двор.

Свежее мясо.

На секунду, клянусь, я даже вижу, что Лолли из Orange Is the New Black. Вот откуда я знаю, что действительно схожу с ума. Эта чертова дыра оказывается влияние на меня. Дерьмо, она вымышленный персонаж.

Оставшуюся часть экскурсии я стараюсь не обращать внимания на пристальные взгляды и дискомфорт от того, что нахожусь в центре внимания, разъезжая в этой инвалидной коляске, в то время как все