Счастье в мгновении. Часть 3 - Анна Д. Фурсова Страница 17

Со сверлящей болью и со сверхчеловеческими усилиями вести себя спокойнее, чтобы обговорить об этом другим языком, я вытираю лицо и отодвигаюсь от него со словами:

— Я готов принять санкции за свою глубочайшую ошибку и расторгнуть договор. Мне очень жаль.

Он тыкает в меня пальцем:

— Ты не знаешь, о каких санкциях идет речь! — После секундного шипения добавляет: — Если бы моя дочь не любила бы такого безмозглого негодяя, я бы сделал из тебя половую тряпку и хорошенько протер бы ей пол! Ты подписал листы, ты оформлен, готовься к помолвке! — Убежденный, гордый голос придает могущество этому манипулятору.

Я взрываюсь, не в силах остановиться:

— ТАКОГО НЕ БУДЕТ! Я не буду вашим правопреемником и не буду жениться на Белле! Это же галиматья указывать в юридическом документе такие условия! Я вам что, сударь из десятого королевства, чтобы женить меня таким путем? Вы бессердечны!

Он сгребает ворот моей рубашки и гремит:

— Паршивец! За что только моя дочь тебя полюбила! Как ты позволяешь так обращаться со мной?! Ты женишься на ней и будешь на руках её носить, заруби себе это на носу! — кровавая улыбка ложится на мои губы.

Я с резкостью отмахиваюсь от него, разгораясь в гневе, подавая в громком тоне, не выдерживая:

— Ищите другого придурка на эту должность! И я не буду для нее ни мужем, ни братом, ни другом! Я не люблю ее!

— А кого ты любишь?! — со скрежетом и глубоким презрением спрашивает «хозяин» моей жизни.

В молчании проходит тревожная минута.

Мы оба взираем в окно, во тьму.

— Я имел неосторожность, сынок, — делает напряженную паузу, смягчаясь в голосе, но со злобой в сердце, — подслушать, как ты пел для той девушки. Мы не сразу вошли в эту комнату. — Сердце усиливает бешеный бег. Я утыкаюсь взглядом в пол. Едкое, холодное презрение Брендона пронизывает мое тело и душу. — Помимо этого я знаю, с кем ты находился прошедшие два с половиной дня. — Через три секунды грубо заявляет, угрожая: — Если ты еще раз позволишь себе изменить моей дочери с этой распутницей моделью, то я позволю себе применить к тебе то, что нужно было с самого начала!

Не ожидая этого от себя, я толкаю Брендона в сторону с воплями:

— Если вы еще раз позволите пригрозить мне и сказать гадости про эту девушку, я подам на вас в полицию!

— Отпусти от меня свои дряблые руки, мерзопакостный подросток! — смеется он противным смехом, отчеканивая каждое слово. — ТЕБЕ НЕ ПОЗВОЛИТЕЛЬНО УПОТРЕБЛЯТЬ ТАКИЕ ВЫРАЖЕНИЯ! — смахивает ладонями с себя отпечатки от моих касаний. — Я никому не позволю диктовать мне! Сделаешь, как велено! Видите ли, влюбился он и заступается за «левую» девчонку, — насмешливо-дерзким тоном гремит он и выдавливает на губах кривую усмешку, подчеркивающую его коварный задуманный, тщательно вынашиваемый, план. — Я знаю этих развратниц. Белла мне рассказала, что из себя представляет эта куртизанка. Будет нужно, и с ней разберемся, чтобы не вмешивалась в твою жизнь и жизнь моей дочери! — Он делает грозный удар, попавший прямо в сердце, сделавшее кульбит. — Ты звучишь довольно-таки жалко, думая, что полиция все разрешит. В каждой стране у меня есть знакомые, и они скорее привлекут к ответственности тебя, чем позволят сказать в мою высочайшую честь одно лишь грубое слово. Любое твое слово или действие против меня пойдет не лучшим образом в твою сторону, прими к сведению!

— А вот это не сметь! — ору я изо всех сил задыхающимся голосом. — Только попробуйте приблизиться к ней на шаг!

Мы стоим друг напротив друга возле камина, в котором поблескивают огоньки пламени.

— Странная особа вскружила ему голову, вы посмотрите! Прекрати, ради Бога! Сынок, ты отказываешься от многого: от богатства, от самого высокого положения в обществе, от той жизни, о которой все только мечтают. Я хотел подарить тебе то, что недоступно для других. Ты будешь купаться в море изысканных вещей, позволять себе всё, что только возможно и быть окруженным любовью, которую тебе дарит моя дочь!

Я слушаю его и не могу поверить своим ушам. В одно мгновение я стал погибшим.

«Путь тяжких страданий только начинается».

— Мне ничего не нужно из этого! — произношу самым суровым тоном, засунув руки в карманы брюк.

— Джексон, будь разумнее, — хлопает меня по плечу, — на тебя нагрянула великая честь стать мировой известностью, а ты все можешь потерять из-за какой-то несносной девчонки, затмившей тебе голову. И не только потерять, но и лишиться своего призвания!

Кровь стучит в висках. Я трясущимися руками хватаюсь за подлокотник кресла.

Опьяненный юным сердцем с самого детства, я протестую:

— Я люблю её и не позволю, чтобы о ней так говорили! — Я хватаюсь за тонкий прутик в надежде, что он поймет меня.

Стрелки часов показывают половину первого.

Слишком расслабившись от спиртного, Брендон разражается смехом, наливая себе еще одну чарку спиртного. «Никогда он не позволял себе столько пить при его-то больном сердце, которое пережило три инфаркта».

— Любовь — это для слабаков, дружок. Не будь подкаблучником! Учись у меня. За свою жизнь я понял, что любовь губит нас и не дает движения вверх. Если бы я позволил себе открыть сердце, то не добился бы высочайших успехов. — Ему неизвестно, что такое любовь, раз он позволяет себе говорить такое.

Я беззвучно смотрю безучастным взглядом. Кто бы знал, что происходит сейчас в моей душе. И какая дьявольская сила развела руки и сплела очередные адские интриги?

— В ближайшее время я приобрету билеты, и мы всеми поедем в Бостон. Подготовим тебя как жениха и как будущего директора самой прибыльной в мире фирмы. Собирайся! И не вздумай упорствовать!

— У меня защита проекта, — злостно напоминаю я через черный дым чувств.

— Защитишь и поедем. И… забудем про наш разговор. Больше не встречайся с этой девушкой по другим причинам, кроме работы, и скажи ей, что скоро женишься, чтобы не приставала к тебе. — Этими словами я принимаю второй кровавый удар в грудь. — Если будут какие-то проблемы, то передай мне, я лично ей укажу. Белле ни слова об этом. Ей незачем лишний раз переживать. Я буду хранить молчание о том, что ты позволил себе изменить моей дочери! Но и ты сдержи свое слово, под которым поставил подпись! — Сказав, выливает в себя содержимое стопки и заедает кусочком лимона. — На сегодня, пож-ж-жалуй, хват-т-тит… Разговор окончен-н-н, — пьяным голосом и, начав икать, заключает Гонсалес. — Завтра,