Имя женщины бессмертно - Юлия Вадимовна Клименко Страница 17

Тем временем в голове Эмильены пронесется мысль: «Милая Лилит. Ты забыла, что любовь — это то, что дает нам жизнь. А одержимость приносит лишь смерть».

И, если семь раз в день согрешит против тебя и семь раз в день обратится, и скажет: каюсь, — прости ему.

(Евангелие от Луки 17:3–4)

ГЛАВА ШЕСТАНДЦАТАЯ

NON JE NE REGRETTE RIEN

Первое что услышала — это музыку оркестра. Сначала приглушенные звуки, которые все больше обретали четкость. Я слышала:

«Нет! Я ни о чем не сожалею!

Ни о хорошем, что у меня было, ни о плохом».

Постепенно открыв глаза, я увидела перед собой размытый образ, который показался мне невозможным, но все же я видела то, что видела — передо мной сидел Теодор Бергк. А я все слышала слова:

«За это заплачено, это уничтожено, это забыто.

Я обезумела от прошлого!

Мои печали, мои радости!

Я в них больше не нуждаюсь!».

Тео улыбался мне мягкой доверительной улыбкой. Немного оглядевшись одними глазами, я поняла, что нахожусь в церкви.

«Потому что моя жизнь, мои радости -

Сегодня все это начинается с тобой!».

Он допел последние строчки.

«Тебе лучше? Как ты себя чувствуешь? Я принесу тебе воды, раз ты уже пришла в себя. Ведь невозможно оставаться на промакивании губ».

Я привстала и жадно начала пить глоток за глотком. Когда я закончила, на моем лице застыло множество незаданных вопросов.

«Понимаю, ты немного дезориентирована. Так вот, сейчас ты находишься в кабинете папы в нашей церкви. Не бойся, все прислужники уже ушли, я один. Мадлен пришла ко мне на службу, рассказала все что знала, предположила, где тебя можно искать. Не спрашивай, как я вызволил тебя в бессознательном состоянии из этого грязного мотеля. В общем, теперь ты в безопасности. Под строгой конфиденциальностью тебе помог мой знакомый доктор. Он регулярно причащается у меня, так что пришлось на что-то поднажать, где-то проманипулировать, но зато теперь я уверен, что он не скажет никому, что вывел из наркотической комы подругу-куртизанку служителя Бога».

С глазами полными шока, я молча прислонила стакан к уже успевшими снова засохнуть губам и принялась пить.

«Лилит, не хочу на тебя давить, но тебе нужно исчезнуть из Парижа. Я помогу тебе. Я уже все продумал, пока ты была без сознания. Отныне здесь и на этом поприще тебе дорога заказана. Так что через пять минут ты встаешь, одеваешься в одежду, которую я тебе дам, надеюсь, свечницы не обидятся, я куплю им взамен что-то другое…», — он на несколько секунд задумался. «Мы идем пару кварталов, там есть Пьер. Пьер подпольно женил пары на войне, но навык заполнения фиктивных документов у него все еще остался. Мы расписываемся, чтобы ты взяла мою фамилию, меняем паспорта. А далее выезжаем из города. Ехать будем долго. 160 километров от Парижа. Деревня Бюсси, Бургундия. Лилит, это женский Покровский монастырь. Тебе придется, чтобы замести следы на какое-то время стать послушницей. Далее уже будет твой выбор».

Я немного истерично вздохнула. Мыслей не было никаких. Мы приступили к исполнению плана.

«Тео, мальчик мой, как давно я тебя не видел! Ну присаживайтесь. Как?…».

«Ее зовут Лилит».

«Лилит, отлично, вижу внутренний огонь в душе Теодора. Я, кстати, умею смотреть вглубь! Так что вижу ауры, хоть это и не по-католически, да, Тео?», — Пьер засмеялся, «Не буду спрашивать, почему тайно, всякое бывает: родители против, невеста не девственна, муж не богат, правда?», — он снова рассмеялся заразительным приятным смехом.

«У нас все вместе», — отшутилась я.

«Ну главное вы любите друг друга. На остальное плевать, ведь так?».

Мы с Теодором переглянулись, он нервно взял меня за руку. Было странно видеть его таким взволнованным, тогда я погладила его тыльную сторону ладони своим большим пальцем. Он смущенно улыбнулся.

«Итак, не будем тянуть, понимаю, голубкам уже хочется как можно быстрее уединиться», — он в последний раз хохотнул, а в следующую секунду стал серьезным.

«Теодор Бергк, согласен ли ты разделить остаток своей жизни с этой женщиной? Быть с ней в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии?».

«Согласен, как ни с кем другим», — Тео подавил смешок.

«Согласна ли ты, Лилит…».

«Лилит Буланже».

«Лилит Буланже, согласна ли ты зайти под покров этого мужа, доверять ему, радовать его и любить всем сердцем?».

«Люблю его всем сердцем».

«Скажи, согласна?».

«Я согласна».

«Отлично! Где ваши кольца?».

Теодор схватился за голову.

«Точно! Кольца! У нас, видимо, их нет».

«Тео, какой-то странный ты жених, получается!», Пьер недовольно полез куда-то позади себя.

«Вот! Снял не спрашивайте с кого… Смотрите, какие красивые. С гравировкой! Вам повезло!».

На кольцах с внутренней стороны красовалась надпись: «Вместе навсегда».

Мы обменялись кольцами.

«Теперь же скрепите свой союз поцелуем!».

Мы смущенно посмотрели друг на друга. Было неловко делать это при чужом человеке. Не говоря уже о безрассудности всей сложившейся ситуации. Тем не менее, мы стали медленно приближаться друг к другу, непрерывно смотря в глаза. Его губы накрыли мои. Мне захотелось дотронуться до его щеки, но, вдруг, моя рука соприкоснулась с его. Он пытался совершить то же самое действие. Тогда он накрыл своей горячей ладонью мою, прислоняя к моему лицу. Я ощутила, как по моей щеке стекают слезы. Моя душа трепетала от столь чистого поцелуя, а сердце выстукивало бешенный ритм от настоящей любви к Теодору. Я начала осознавать, как много для меня делал этот человек. Его не нужно было ни о чем просить, он делал это просто, потому что любил меня. Он хранил эту любовь с нашей первой встречи. Когда мы закончили, Тео был весь мокрый от моих слез. Напоследок он поцеловал меня в слезящиеся глаза, а потом в макушку.

«Дети мои, вы можете подождать снаружи, пока я приступлю к формальной части сего романтического действа».

Вы вышли и присели на бордюр.

«Ты как?»

«В порядке. Что дальше?»

«Дальше мы садимся в мою машину и едем до деревни. Ты можешь поспать это время, твое состояние все еще оставляет желать лучшего. Я не стану тебя осуждать, хоть то что ты сделала — это попытка нарушения первой же заповеди — «не убий».

«Я никого не убивала».

«Себя, Лил. Ты попыталась убить себя. Не ты дала эту жизнь и не тебе решать, когда уходить».

«А кому решать?».

«Времени и пространству. Почему ты так