Марина Васильева - Конец света на нудистском пляже Страница 17

«Вот оно, — с ужасом подумал полковник. — Началось!»

— Чего молчишь, урка? Язык проглотил? Или в штаны наложил?

Подобным стилем общения с подчиненными Антон Олегович Скотобойников прославился еще до того, как он был назначен на министерский пост, и этому никто уже не удивлялся. Наоборот, когда генерал начинал так выражаться, можно было не беспокоиться. Зато когда Скотобойников отбирал должности или погоны, то был сух и не выходил за рамки устава. Так что у Ватрушина сразу отлегло от сердца, и он бодро ответил:

— Никак нет, товарищ генерал, как раз сейчас сижу и тружусь над рапортом. Через полчаса он будет на вашем столе.

— А чего это так скоро? — удивился министр. — С чего это ты так спешишь? Что-то я не врубаюсь.

— Так ведь, товарищ генерал, — полковник так крепко сжал трубку в руках, что пальцы побелели, а трубка стала влажной. — Дело не наше. Докладываю, налицо террористический акт. Мы, конечно, все, что с нашей стороны требуется, сделаем, а так им все равно будут заниматься бэтэшники из ФСБ.

— Бэтэшники, говоришь? — На том конце провода Антон Олегович рычал как рассвирепевший бульдог. — Ты это брось, Ватрушин. Не суетись под клиентом. У них своя свадьба. А у нас должна быть своя. Так что не спеши отпихивать от себя пожар в банке. ФСБ им, конечно, займется. Никуда не денется. И прокуратура тоже. Но и ты, будь мил, раскопай тех отморозков, кто наезжает на «Поволжский». Мы должны это выяснить первыми. Понятно?

— Понятно, — кисло ответил Ватрушин.

— Не слышу бодрости в голосе! — прикрикнул министр. — Что за стариковское блеяние?

— Так точно, товарищ генерал! — поспешил рявкнуть полковник. — Будь сделано.

— Вот так-то!

На этой оптимистической ноте разговор завершился. Ватрушин так и остался стоять с трубкой у уха в одной руке и с ложечкой, в которой одиноко и грустно сидел последний кусочек торта, — в другой. Полковник вздохнул, посмотрел в окно и доел торт. Затем сел и допил остатки кофе.

Некоторое время Ватрушин печально смотрел в окно сквозь полуоткрытые жалюзи. «И что за жизнь у меня такая? — думал он, глядя, как над крышей соседнего дома кружится стая голубей. — А ведь когда-то и я жил беспечно и счастливо, хотя и был обыкновенным сержантом. И волос на голове у меня было много».

Но долго грустить полковник не привык, поэтому поспешил объявить всему своему отделу по борьбе с организованной преступностью внеплановое совещание.

Через двадцать минут собрались оперативная группа, следователь и эксперт, в общем, все, кто был назначен полковником по делу о нападении на отделение банка.

— Итак, что мы имеем? — строгим голосом спросил полковник, обводя подчиненных недобрым взглядом. Вопрос был прямым и требовал точного ответа. — Какие у нас наработки? Карпухин?

Майор Карпухин, следователь по особо важным делам, открыл красную папку и уткнулся в бумаги.

— Отрабатываются три версии, товарищ полковник, — доложил он. — Наезд со стороны конкурентов, а главным конкурентом «Поволжского», если, конечно, не считать Сбербанк, является банковский концерн «Правый берег».

— Так, что дальше?

— Вторая версия — авария.

— Водитель нашелся?

— Никак нет.

— Номера машины совпали с номерами угнанного из СМУ?

— Вопрос выясняется.

— Почему так долго?

— Пожар еще не потушен, товарищ полковник. К «КамАЗу» ближе, чем на двадцать метров, не подойти. Мои ребята ждут. Когда пожарники закончат работу, можно будет пускать экспертов. Не раньше.

— Ладно, давай третью версию.

— Теракт.

Некоторое время все молчали. Затем руку поднял начальник оперативной бригады капитан Степанов.

— Последняя версия, я думаю, самая хилая.

— Это почему? — недовольно посмотрел на него Ватрушин. — Разве не налицо факт намеренного наезда на здание банка транспортным средством, наполненным взрывоопасным веществом?

— В том-то и дело, товарищ полковник. Что это и вызывает сомнения. И этих сомнений немало.

— Выкладывайте.

— Ну, во-первых, террористы используют взрывчатку, в основе которой лежит тротил. Фактов использования ими пропана еще не было.

— Это не довод, чтобы отвергать данное предположение, — не согласился Ватрушин. — Современный терроризм крайне быстро эволюционизирует. Вчера они не использовали машины с пропаном, а сегодня — пожалуйста.

— Согласен. Методы у террористов действительно со временем меняются. Но вот тактика остается практически такой же, какой была и раньше.

— Объясните.

— Меня смущает, что террористы выбрали объектом для нападения здание банка, к тому же еще недостроенного. Чего ради посылать боевика-смертника на здание, в котором никого нет? Разве это не бессмысленно?

— А строители? Там же были рабочие?

— Очень немного. Отделочные работы практически завершились. К тому же, не забывайте, приближалось время обеда. В здании на момент нападения должно было находиться не больше полутора десятка человек. Вам не кажется это странным? Поставьте себя на место террористов и скажите, стали бы вы нападать на здание, где так мало людей?

— Не стал бы, — уверенно сказал Ватрушин. — Масштаб не тот. Нет размаха. Куда лучше напасть на здание вокзала в момент отправления поезда на Москву. Вот где народу много.

— А террорист-смертник? — с горячностью вступил в спор Карпухин. — Он вовсе никакой не смертник. Очень ловко выпрыгнул из кабины. Так что я склонен рассматривать версию с наездом конкурентов. Нужно отрабатывать ее как можно тщательней, потому что не сегодня-завтра фээсбэшники заявят нам, что теракта не было.

— Да, — опять был вынужден согласиться полковник, — к этому мы должны быть готовы.

— Можно высказать свое мнение? — спросил Степанов.

— Говори, — потребовал Ватрушин.

— Тут товарищ Карпухин назвал нам три версии, по которым направлены силы следствия.

— Я назвал лишь основные версии.

— Тогда я скажу, что есть еще и четвертая версия, которая такая же основная, как и три предыдущие.

— Какая? — оживился полковник.

— Ее назвал директор банка, прежде чем с ним случился удар.

Ватрушин нахмурил брови:

— Да, да, он что-то говорил о каком-то типе, который якобы все это устроил. Только вот директор имени его почему-то не назвал. Твердил про какого-то профессора или еще кого-то. Точно не помню. Да ты же рядом был, Степанов. Про кого он там трепался?

— Он говорил про магистра, товарищ полковник, — ответил Степанов.

— Про кого?

— Про магистра. И он не просто про него говорил. Он его обвинял.