Иоанна Хмелевская - Смерть пиявкам! Страница 17

— Но это не ты?..

— Вот еще! Он меня только смешил, а это не причина и даже не повод. И для мотива слишком мало.

— Ты права, на него не стоило тратить силы. А откуда ты об этом вообще знаешь? Если не ошибаюсь, в СМИ пока ни звука, раздумывают над формой и содержанием. А если серьезно, говорят, менты потребовали пока не сообщать в печати. Так каким образом тебе удалось узнать раньше? Ведь только вчера…

Я коротко рассказала ей обо всем и вынула рюмки. Магда плюхнулась в кресло, чрезвычайно заинтересованная и очень встревоженная.

— А откуда возьмется третий труп? И кто это будет?

— Понятия не имею, но очень надеюсь, что уж кто-нибудь постарается. Следующий из той же отрасли. Пока убили крупную шишку и мелкую сошку, может, теперь окажется нечто среднее… А ты кончай тянуть и говори, что с кассетами? Я вся извелась от нетерпения.

— Погоди, сейчас, ведь это такая сенсация! Ты и в самом деле считаешь, что мотив кроется в их творчестве?

— А ты сомневаешься? Любишь классиков? Теккерея читаешь?

— С наслаждением!

— Ну, тогда представь, что на роль Ребекки Шерп Вайхенманн выбрал бы тебя.

Магда подавилась рулетом и чуть не облилась вином. Как известно, Ребекка Шерп была худенькой, маленькой блондинкой, Магда же являлась воплощением статных, я бы сказала — монументальных красавиц. Высокая, черноволосая, темноглазая, она бы могла служить моделью Фидию, Праксителю, даже Микеланджело, хотя, чтобы понравиться последнему, ей бы пришлось малость пополнеть.

— Так я же не актриса.

— Ну и что? Это не имеет никакого значения. Подходишь ему — и достаточно. Хорошо, что по «Ярмарке тщеславия» сделан кинофильм и я, к счастью, не знаю режиссера. Пришили бы того режиссера — и этот труп опять стали бы приписывать мне…

— А его-то почему?

— Да, боюсь, я слишком много кричала, что в экранизации беременность длилась три месяца.

— Не смеши меня! Я не видела, к сожалению…

— И не жалей, ничего не потеряла, хотя такая физиологическая аномалия стоит того, чтобы взглянуть. И еще. Как известно, возвращение Наполеона продолжалось сто дней, то есть три месяца с небольшим, и ровно столько же длилась беременность. Хуже того, Амелия вообще выходит за Джорджа незадолго до битвы при Ватерлоо, Ребекка могла, конечно, постараться забеременеть раньше, но этого никто не заметил, так что обе рожают одновременно, сразу после победы. Можно сказать, в военной суматохе. Знаешь, мне от этого нехорошо делается.

— Мне тоже. А ты не ошибаешься?

— Я даже записала на кассету, но, кажется, стерла запись. Так что с кассетами Эвы Марш?

Сев поудобней, Магда отхлебнула вина.

— Не стану тебе рассказывать начало, сама уже знаешь, но представь, при первом же слове о кассетах все, замешанные в этом деле, бледнели и пытались уклониться от ответа. Но у меня есть свои знакомства упрямства и настойчивости тоже хоть отбавляй, так что я добралась до сути. И сделала выводы. Так вот, две книги Эвы Марш были экранизированы нелегально!

— Ах! — вырвалось у меня.

— Она ни за что не хотела отдавать их телевидению, нет никакого договора с ней, нет ее согласия на экранизацию…

— Издатель!

— А ты откуда знаешь? Да, продало издательство, минутку, как его…

— «Гратис»!

— Именно «Гратис». Подай она на них в суд, наверняка бы выиграла. На Западе дело пахнет миллионами, возмещение убытков и все такое… У нас же хоть до посинения мотайся вокруг луны. Пани директор, которая поставила свою подпись перед запуском фильма в производство, уже не работает, а была это на редкость глупая и продажная б… сексуально озабоченная особа, любой мужик моложе ста лет мог заставить ее подписать что угодно. Три года как ушла, успев отмочить парочку таких номеров, что глаза на лоб лезут. А ты знаешь то издательство?

Настала моя очередь делиться сведениями. Такое удовольствие поведать верному другу про все эти пакости!

— Еще бы мне не знать! Два мальчика во цвете лет, оба, говоря откровенно, очень недурны собой. Теперь понимаю, по какой причине окаменели, услышав имя Эвы Марш, и почему у них не оказалось ее договора.

— Она его порвала! — обрадовалась Магда — И хорошо сделала. В суд не подала, насколько мне известно, но они все еще ее боятся, так как в издательстве работают люди, чьи подписи фигурируют под договором с нею. Директорша их заставляла…

— А куда подевалась эта директорша? Перешла в Министерство культуры? Тогда не страшно, там никто ничего не делает, значит, и вреда от него никакого.

— Во всяком случае, малейшего упоминания об экранизациях книг Эвы Марш они боятся как черт святой воды и кассеты спрятали в очень укромном месте, под кроватью, под полом или в древней гробнице на кладбище. Но я все равно дознаюсь, назло врагам! У меня, видишь ли, там, кроме приятелей и друзей, имеются и враги.

Я от всего сердца похвалила мою дорогую помощницу. К сожалению, я никак не могла вспомнить фамилий создателей той гадости, в которую они превратили творения Эвы Марш, лишь в титрах могла их увидеть, но для этого нужны кассеты с фильмами, а я очень сомневалась, чтобы даже у Ляльки они сохранились. Лялька в гневе могла их уничтожить, выбросить, что-то другое на них записать… Магда тоже никаких фамилий не запомнила. Однако подсказала идею — обратиться к Мартусе. У той вообще больше контактов с ублюдками-продюсерами, непризнанными гениями, чтоб им…

— А я вращаюсь в кругах других извращенцев, — добавила Магда.

— Тогда ты должна знать, кто такой Кшицкий! Меня менты о нем расспрашивали. Может, он был помощником у Вайхенманна.

Магда удивилась:

— Вальдек Кшицкий? Конечно, я знаю Вальдуся. Помощником он стал недавно, а может, и вообще не стал, знаешь, такой ученик чародея. Я сама удивилась, что он добровольно сунул башку в ярмо, потому как мальчик он неглупый и вообще человек приличный. И к Вайхенманну так же подходит, как фрак к сенокосу…

— Подходил…

— Правильно, подходил… Хорошо, что это уже в прошлом.

— Так зачем он к нему подался?

— Вайхенманн сам предложил ему сотрудничество. Потребовалась свежая кровь, а Вальдусь как раз и подвернулся. А что, он теперь ходит в подозреваемых?

— Похоже на то. Вот ты сама как считаешь, он способен был его укокошить? Скажем, от зависти, в нервах, потому как от идей чародея ему нехорошо делалось. Я ведь не знаю, как он относился к погибшему подонку.

Магда подумала и отрицательно покачала головой:

— Негативно относился, я знаю. Но Вальдусь начисто лишен бандитских замашек, он в преступники не годится. А за те несколько месяцев, что проработал у Вайхенманна, не мог дойти до такого состояния, чтобы уже не контролировать себя. А если бы и дошел, сделал бы это всенародно, в присутствии всех актеров. Нет, я бы на Вальдуся не ставила…