Сфотографируй меня - Меланколия Страница 18

Я должна быть послушной. Я должна быть той самой… несколько минут назад я была так счастлива.

Как много вопросов…

Невидимый мёд внезапно стал жутко липким и неприятным.

Мне очень сильно захотелось воткнуть что-то острое в свою ногу.

– Кто оставил шрамы на твоей спине?

Вопрос застал меня врасплох.

Он убрал руки и позволил мне сесть. Онемевшие пальцы отказывались слушаться, но наваждение просочилось сквозь онемение и растворилось так быстро, что я даже не уловила этот момент.

– Повернись.

Он аккуратно собрал мои волосы и перекинул на одно плечо, открывая спину.

Я сделала как он велел.

Фотосъемка осталась позади, как будто мы пришли сюда не для того чтобы сделать пару снимков.

Он вновь сел позади меня и начал разглядывать мою спину, впитывая каждую клеточку кожи. Я поняла это потому, так как он стал очерчивать своими ловкими пальцами длинные ровные полосы, которые уже давно и навсегда украсили меня.

– Знаешь, люди зачастую принимают жизнь как должное, – его голос снова приобрёл бархатно-шёлковые нотки. – Любой момент счастья, мимолетной радости, удовольствия или наслаждения. Всё это – для большинства привычная обыденность. И это так бессмысленно, – его большой палец чертил ровные полосы. – Когда существуешь в постоянном комфорте, не сталкиваясь с настоящим испытанием, перестаёшь ценить истинное счастье. Хотя, эти люди даже не испытывали ничего подобного, – его прохладные губы мягко прикоснулись к самому верхнему шраму, над левой лопаткой. – А ты не такая как они. Ты знаешь цену жизни.

С каждым его прикосновением в памяти всплывал чёткий образ: громкий свист рассеченного воздуха, жар воспалённой кожи, тупая боль в голове. Вот только на этот раз, эти воспоминания не причиняли мне привычной боли. Я видела их словно на безликом мониторе, воспроизведённые по чьей-то невидимой указке. Будто нажали кнопку пульта, но даже не включили звук.

– Кто бы это ни был, он оказал тебе огромную услугу.

– Что ты имеешь в виду?

Ян издал нечленораздельный, грудной и низкий звук, наклонился, и ещё раз провёл губами по коже, на этот раз по самому центральному шраму.

– Евтерпа, Клио, Мельпомена, – с каждым произнесенным именем, его пальцы переходили на другой шрам, прочерчивая всю длину отметины. – Каллиопа, Эрато, Терпсихора, Урания, Талия, Полигимния, – последнее имя замерло вместе с рукой. – Девять. Как древнегреческих муз, дочерей Зевса и Мнемосины, – его голос убаюкивал, внушал ощущение старой сказки, перемешанной с зажженными свечами. – Художник может бесконечно сочинять поэмы, писать картины или создавать скульптуры, но будет ли он считаться великим, если в его творчестве нет музы, Ава? Без вдохновения, без музы, без божественного видения, его ремесло ничего не значит, – мужчина глубоко вздохнул. – Трагедия, история, лирика, танец, наука, вера, комедия, поэзия, любовь – всё это есть в тебе, всё это смогла собрать в себе именно ты, крошка Ава, и я понял это в тот момент, когда ты посмотрела на меня своим испуганным, пленительным серым взглядом.

Ты – моя муза, Ава.

– Твоя муза… – прошептала я не своим голосом, заворожённая его рассказом.

Греческие музы – прекрасные девы, нимфы невероятной красоты и грации, облачённые в белоснежные одежды, сотканные из тончайших облаков. Дети богов, обрекающие простых смертных на внеземное вдохновение, обрекающие создавать лучшее из человеческих шедевров. За гранью человеческого понимания…

По коже пробежала волна холодных мурашек.

– Мы с тобой созданы друг для друга. Теперь ты понимаешь это? Теперь ты наконец видишь то, что я пытаюсь тебе показать?

Весь мир перестал существовать для меня в эту минуту. Он остановился, отошёл на второй план, затих и замер в ожидании. Миллиарды людей просто растворились в воздухе, уступая место тишине и всё стало неважным. Всё, что я ощущала – это приятные покалывания в кончиках пальцев, умиротворение в душе и его голос. Мягкий, хрипловатый грудной шёлк, обволакивающий мою сущность со всех сторон.

Самый прекрасный голос в этом мире.

– Это правда? – не веря собственным ушам, спросила я слегка подрагивающим голосом.

Ян нежно обнял меня сзади, положив свои руки на мои.

– С первой нашей встречи я говорил тебе праду, Ава. Ты – единственная, кто может спасти меня. Ты – единственная, кто мне нужен, – к горлу подкатил ком, слезы хотели вырваться наружу. – Ты моя муза.

– Прости, – внезапно в груди защемило. – Прости, что я не видела этого раньше.

– Тсс, ничего, ничего, – выдохнул Ян прямо на ухо, успокаивая меня. – Главное, что теперь ты это видишь.

Я готова была сорваться на крик перемешанный со слезами. Громко, во весь голос. И мне было всё равно, если бы кто-то извне улышал это. Разве я имела право чувствовать это?

Я…

– Ты даже не преставляешь какое это счастье, держать тебя в своих руках, – его руки ещё крепче обняли меня. – Но сегодня, ты всё же заставила меня пожалеть об одной вещи, – Ян поцеловал меня в плечо, в то место, где заканчивался самый верхний шрам. – Мне жаль, что не я подарил тебе это.

Глава 12: Огонь, лёд и роза

– Куда мы идём? – спросила я, цепляясь за его шею. Мгновение назад, Ян взял меня на руки как пушинку и быстрым шагом вышел из фотостудии.

– Ты хотела сказать, куда я тебя несу? – парировал он. – Несколько часов назад я едва смог сдержать себя, и сдерживал всё это время, если ты обратила внимание, – его бровь выгнулась, глаза сверкнули, а губы растянулись в хищной ухмылке, обнажая ровные зубы.

– Не понимаю о чём ты, – покраснела я, но меня это скорее удивило, учитывая то, что на мне всё так же были надеты только брюки.

Между моим телом и этим мужчиной не осталось практически никаких секретов. Собственно, как и между моей душой.

Он видит меня. Чувствует. Знает, на какие точки нужно надавить, чтобы узнать меня.

А он?

Он сплошная загадка…

– Почему ты так любишь фотографию? – я заглянула в его глаза, но теперь он смотрел прямо перед собой, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

Мужчина сохранял молчание, проверяя моё терпение на прочность.

Миновав коридор и главную спальню, Ян занёс меня в ванную комнату.

– Раздевайся, – Ян поставил меня на ноги. – Я хочу принять ванну.

– Сейчас? – слегка опешила я. Он повернул кран, из которого бурным потоком хлынула горячая вода, а сам стал неспеша расстёгивать пуговицы на рубашке. – Ты хочешь…

– Разумеется, – он согласно кивнул, не дав мне договорить.

Сумасшествие какое-то.

Пока я стыдливо