Дороти Иден - Леди Маллоу Страница 19

Тайтус не выпускал руки Сары. Мальчик подавленно молчал, его личико выглядело осунувшимся. Но, по крайней мере, он, видимо, испытывал к Саре доверие и не шарахнулся непроизвольно, как от бабушки. Разумеется, это движение не было резким, откровенным и слишком заметным. Однако следовало согласиться, что в своем дорожном наряде — отделанной мехом шляпке и широком плаще, удвоившим ее обычный объем, — леди Мальвина представляла собой непривычное зрелище и могла действительно встревожить ребенка.

Во всем темно-голубом Амалия выглядела просто, но элегантно, однако, несмотря на внешнюю элегантность, вид у нее был измученный и какой-то безучастный. От утреннего тумана ее пробирала дрожь, и она выражала надежду, что в вагонах поезда топят.

— Не ждите ничего, кроме вони, — заметила леди Мальвина. — Лучше закажите для ног горячий кирпич, а когда научитесь одеваться с учетом нашего климата, то перестанете мерзнуть. Уверена, на вас нет ни одной нижней фланелевой юбки.

Амалия поморщилась, а леди Мальвина добавила:

— На мне целых четыре, и ни одной лишней.

В этот момент из дома вышел Блейн в дорожной накидке и цилиндре. Он был явно раздражен и едва кивнул собравшимся. На Сару он вообще не обратил внимания, с таким же успехом она могла быть одной из служанок.

Подавляя возмущение, она сказала себе, что ведь фактически принадлежит к прислуге, и чем чаще будет вспоминать об этом, тем лучше.

— Нужно ли в самом деле весь этот багаж брать с собой? — спросил Блейн. — У нас не экспедиция через пустыню Сахару. И зачем — черт побери! — здесь птица?

— Для вашего сына, — ответила леди Мальвина. — Дорога долгая и утомительная. И не похоже, чтобы вы с вашим хмурым лицом испытывали большое желание развлекать мальчика в пути.

Это раннее утро, казалось, застало всех в дурном расположении духа. Блейн предпринял запоздалую попытку несколько исправить положение.

— Извините, мама. Вы поступили очень предусмотрительно, — проговорил он с оттенком прежней иронии, которая, как подозревала Сара, являлась одной из черт его характера. — В конце концов, в Маллоу нас не встретят с оркестром. А потому пение канарейки, возможно, заменит музыку и поднимет наше настроение.

— Тебя встретят с радостью, — коротко заметила леди Мальвина. — Ты мой сын.

Не прозвучал ли в ее голосе своего рода вызов, будто она приглашала кого-то попробовать не согласиться с ней? Слов нет, она так долго убеждала людей, что ее настойчивость в данном вопросе сделалась автоматической. По крайней мере, в глазах Блейна, который при этих словах коротко взглянул на леди Мальвину, мелькнули и благодарность, и легкая усмешка. Плохое настроение у него исчезло, и он ловко и деликатно подсадил Тайтуса и дам в ожидавший экипаж. Сам он последовал во втором экипаже вместе с Томкинсом, Полли и багажом.

Предполагалось, что на ближайшей к усадьбе Маллоу железнодорожной станции Ярби их встретит на лошадях Соумс. Затем предстояло проехать десять миль по болотистой местности и еще до сумерек достичь конечной цели. Поездка не представлялась изнурительной или связанной с какими-то чрезмерными трудностями, и Сару немного удивило беспокойство Амалии. Они сидели в достаточно удобных вагонах первого класса с наглухо закрытыми окнами, препятствовавшими проникновению внутрь дыма и копоти, у Амалии был горячий кирпич, а у леди Мальвины — толстые нижние юбки. Тайтус оказался самым спокойным маленьким мальчиком, который когда-либо встречался Саре. Хотя это было его первое путешествие по железной дороге, свое волнение он выдавал только тем, что крепче сжимал руку Сары и сделался бледнее обычного.

Не сиделось на месте лишь его отцу. На протяжении всего пути Блейн слонялся по коридору, время от времени открывая окно, высовывая голову и впуская в вагон струи холодного, дымного воздуха. Можно было подумать, что он сильно возбужден, но не поездкой в новом виде транспорта, а предстоящей встречей с усадьбой Маллоу.

Канарейка в клетке не издала ни звука, зато леди Мальвина трещала без умолку. Через час она достала приготовленную миссис Робинс корзину с провизией и раздала сандвичи и порции холодного цыпленка. Она также уговорила Тайтуса — в этот момент Амалия задремала — отхлебнуть из ее стакана немного портвейна.

— Это сгонит с его щек чрезмерную бледность, — пояснила леди Мальвина.

Амалия внезапно открыла глаза и крикнула:

— Мама, зачем вы это сделали! Теперь его будет тошнить. Мисс Милдмей, неужели вы не понимаете таких простых вещей?

— Извините, — пробормотала Сара робко. Разве прислуга в состоянии перечить этой сумасбродной и решительной в своих поступках старой даме. Впервые Сара с сочувствием подумала об уволившейся Энни.

И в самом деле, через час Тайтусу стало дурно — его стошнило, — и Блейн в сердцах воскликнул:

— Ты ведь знаешь, что ребенок плохо переносит дорогу, и все-таки дала ему есть.

— Быть может, это не от пищи, а от питья? — заметила Амалия сварливо. — Должен винить свою мать.

Леди Мальвина, которая хорошо подзаправилась и изрядно хлебнула из стакана, добродушно кивнула головой.

— Конечно, я глупая старуха. Но парню нужно расти, набираться сил. В его возрасте ты, Блейн, в два раза крупнее и выше ростом.

Поежившись немного, Тайтус свернулся на коленях Сары калачиком и уснул. Впервые в этот день Сара почувствовала на себе пристальный взгляд Блейна. В течение всей сцены она не сказала ни слова, лишь вытерла и приласкала малыша. Одновременно девушка, утешаясь, говорила себе, что подобные поездки предстоят не каждый день, а потому она сможет выдержать. Вероятно, Амбросу в данный момент приходилось значительно хуже на бурных волнах океана.

— Я просил вас не портить ребенка, — проговорил Блейн резким тоном.

Сара с возмущением подумала, что неужели маленький мальчик, утомленный и нездоровый, должен провести всю дорогу, сидя выпрямившись в своем кресле.

— Я вовсе не собираюсь его портить, лорд Маллоу, — ответила Сара спокойно. — Я вообще не считаю его испорченным или избалованным мальчиком. Просто новое окружение чрезмерно возбуждает и смущает его. Но я очень удивилась вчера вечером, когда он попросил меня называть его Джорджем. Это его ласкательное имя?

Ее голос прозвучал тихо и как будто равнодушно. Или, быть может, она действовала слишком поспешно?

Веки Амалии слегка вздрогнули, однако Блейн остался совершенно невозмутим.

— Да, так звали его в самом раннем возрасте. Но он уже достаточно большой теперь, чтобы называться Тайтусом. И вы, мисс Милдмей, надеюсь, так и станете поступать. Мальчик уже не младенец.