Медленная река - Елизавета Сергеевна Котова Страница 2

вроде, да. – Бренда задумчиво уставилась в асфальт. В этом месяце она заработала на занятиях китайским меньше, и ей придется отложить поездку к Итану в Нью-Джерси. Я могла бы сказать ей, что Итану стоит купить билеты самому, но я знаю, что он потратил последние деньги на наркотики. Когда ты живешь вместе с человеком, ты можешь в некоторые моменты абсолютно точно угадать его мысли, ведь ваши жизни сливаются в один поток со всеми своими счастливыми моментами, мелочами и трагедиями. Иной раз не различишь, чья боль или радость в тебе отразилась секунду назад. А еще четко начинаешь понимать, когда надо спросить, что случилось, а когда человека лучше оставить наедине с его мыслями. Я чаще всего была тем, кого нужно спрашивать.

Подул противный свистящий ветер. В это время года на севере города он дует со всех сторон. Пока мы идем домой, пряча носы и губы за вороты курток, в памяти у меня всплывают моменты, связанные с Джеймсом.

Мы познакомились с ним еще на первых курсах университета в нашем небольшом родном городе, и это была любовь с первого взгляда. Обычно ты не веришь в такие истории, пока это чувство не поражает тебя в ту самую секунду, когда поднимаешь глаза на незнакомое лицо и понимаешь, что твоя жизнь необратимо изменилась и повернула в новое русло. Такая любовь не дает тебе шанса познакомиться с человеком, узнать его ближе и сделать вывод о перспективе ваших дальнейших отношений. Потому что для тебя все решено уже с первой минуты.

Если бы это чувство не выпрыгнуло тогда на меня так неожиданно, у меня была бы возможность присмотреться к Джеймсу и понять, что, хоть он, в сущности, и неплохой парень, но мы не подходим друг другу от слова «совсем». Все следующие два года разные части нас боролись друг с другом. Моя жажда внимания – с его привычкой к одиночеству и уникальной способностью почти не нуждаться в людях. Моя ревность и собственничество – с его умением поддерживать близкую дружбу лишь с девушками и желанием свободы. Мой взрывной дикий темперамент – с его хладнокровием и иногда даже равнодушием. Моя ранимость и обидчивость – с его проявляющимися время от времени эгоизмом и холодной жестокостью.

Джеймс хотел спокойствия, я хотела огня. Кроме того, мы оба обладали живым интеллектом, эрудицией, начитанностью и интеллигентностью. А это, наверное, самое опасное, что может произойти с двумя молодыми людьми, питающими симпатию друг к другу, – интеллектуальная общность при полной несовместимости характеров. Это заставляет их погрузиться в иллюзию, что они подходят друг другу, раз оба достаточно умны. Подобная иллюзия заставляла нас с Джеймсом два года то бежать друг к другу, как в тихую гавань, то точно так же, сверкая пятками, бросаться в разные стороны. Джеймсу, однако, повезло больше. Его природное хладнокровие и спокойствие играли ему на руку: в нужные моменты они то остужали его чувства ко мне, то раздували их вновь.

Я же горела постоянно. Этот огонь заставлял меня плакать от счастья, с почти материнской силой окружать его заботой, а потом рыдать по ночам и ненавидеть всех его новых подружек. Ураган, в котором мы оба оказались, не мог не смести других людей, которые пострадали от него. Такую же хладнокровную, как Джеймс, Алисию, его бывшую девушку, которая в свое время казалась мне нежным цветком, и худощавого меланхоличного Кевина, влюбленного в меня весь период моих метаний. В этом же урагане я потеряла и свою подругу Аманду, с который мы мечтали объехать вместе полмира и повеселиться на свадьбах друг друга.

Если бы я видела все это, то, наверное, относилась бы к отношениям с Джеймсом не более чем, как к приятной беседе. Но я не видела. Мне казалось, что мы с Джеймсом понимаем друг друга, как никто другой, что большей любви мне не найти и что долгий, жестокий и полный слез роман с Люком лишь подтверждает это. Я хотела написать Джеймсу множество раз, часто вспоминала его и пересказывала наши счастливые моменты всем, кому могла: маме, сестре, моей лучшей подруге Ванессе, Эбби, Бренде и другим моим замечательным друзьям – Эшли и Селин. Я была уверена, что впереди нас с Джеймсом ждут счастливое будущее, уютная квартира, дети и воскресные выезды за город с собаками. И в тот мартовский вечер, несмотря на расшатанные нервы и все еще привычную подавленность из-за Люка, я была преисполнена надежд как никогда.

Возможно, мной двигала не только любовь к Джеймсу, но и страх. Полтора года я жила своей жизнью в Нью-Йорке, занималась журналистикой, находила новых друзей, заводила отношения, но все это время в моих мыслях неизменно всплывал Джеймс. И к той весне я начала бояться того, что больше никогда не смогу никого полюбить так же сильно и крепко. А любовь вперемешку со страхом могут заставить даже сильного духом человека обратиться в панику. Я никогда не казалась себе более слабой, чем в тот странный год.

Глава 2

– Слушай, я не знаю, что ему еще написать. Надо что-то умное, я уже спросила утром, как дела, и даже не получила ответного вопроса.

Бренда подняла глаза от стопки тетрадей с домашними заданиями ее учеников по китайскому и положила себе еще порцию мясных шариков в тесте и остром соусе. Обычно мы жарим их, когда лень приготовить что-то более существенное и требующее времени. Эбби смотрит корейские дорамы в наушниках – и не обратила на нас внимания.

Мы живем втроем уже полтора года. Мы с Эбби познакомились на последнем курсе университета Сиэтла, где она изучала лингвистику, а я журналистику, и вместе переехали в Нью-Йорк. Сначала мы скитались по квартирам друзей, а потом в отделе работы с иммигрантами Эбби познакомилась с Брендой, которая тоже искала себе жилье. У нас тогда не было много денег, поэтому мы жили в одной небольшой комнате. Однако лучших соседей я себе и представить не могла, и скоро из почти незнакомых людей мы превратились в друзей. Сложно не сблизиться хоть чуть-чуть с человеком, с которым ты живешь, ведь дом – это именно то место, где мы разрешаем своим старым ранам открыто светиться.

– Ты можешь отправить ему свои фото, которые мы делали на прошлой неделе, и спросить, какое лучше и стоит ли их выставлять в инстаграм. Ты отлично выглядишь в моем черном платье, тебе следовало бы заказать такое же себе.

– Да, но я ведь уже