Алена Винтер - Богиня любви, или Она не прощает измен Страница 2

Рита прикусила нижнюю губу, запрещая словам вырываться наружу. Что бы она ни сказала, все будет звучать не в ее пользу. Поэтому лучше молчать и ни в коем случае не вступать в конфронтацию. Пусть уж лучше отец накричит на нее, выпустит пар. После этого можно будет всплакнуть, пообещать, что подобная выходка была последней, и со спокойной душой мчаться на встречу с Костиком.

– Мне стыдно за тебя, – сказал отец. – То, что ты устроила ночью, что наговорила Ирме и мне…

– Ой, хватит! – слова слетели с губ раньше, чем Рита успела сдержаться. – Только ее не вмешивай!

Отец усмехнулся.

– Не нравится слушать? – Он приподнял бровь. – А мне было противно смотреть, когда ты, пьяная, валялась в коридоре, потом ползла в свою комнату, по пути оскорбляя женщину, которая привезла тебя домой. Не смотри таким щенячьим взглядом. Поверь, это трогательное выражение лица не вызывает у меня умиления.

Рита опустила плечи, поняв, что прежние уловки на отца не подействуют и что тот не на шутку зол. Значит, можно расслабиться, перестать разыгрывать раскаяние и насладиться ссорой.

– Бедная Ирма, – надула она губы. – Мне очень жаль, что я обидела свою будущую мамочку. Что я ей сказала? Напомни! Ой! Я сама вспомнила. «Похотливая сучка», «прибалтийский тормоз» и, кажется, еще «любительница престарелых кобелей».

– Уймись, – отец повысил голос, и Рита немедленно замолчала. – Моя личная жизнь тебя не касается. Я свободен и имею право вступать в отношения с тем, с кем пожелаю. Более того, я не хочу выслушивать гадости о женщине, которая находится рядом со мной. Ни ее возраст, ни то, по каким причинам она выбрала меня, не имеют к тебе никакого отношения.

– Она тебе в дочери годится!

– Значит, тебя это волнует? – спросил Войтович, вышел из-за стола и остановился напротив Риты. – Солнышко, я не монах. Мне сорок восемь, и я…

– Я не желаю…

– Нет, ты выслушаешь, раз упрекнула меня в том, что я все еще хочу жить. – Войтович присел на мягкий подлокотник и обхватил Риту за плечи. – То, что Ирма молода, безусловно, льстит мне, но ее возраст – не главное в наших отношениях.

– Ты ее любишь? – Рита почувствовала, как на глаза набежали слезы. – Больше, чем меня?

– Я люблю вас обеих.

– Ненавижу!! – Рита вырвалась из объятий. – И тебя, и твою шлюху!

– Хватит! – Войтович попытался схватить дочь за плечи, но она увернулась. – Перестань, немедленно! – Он вскинул руку и ударил Риту по щеке, мгновенно прекратив начавшуюся истерику.

– Как ты можешь?! – Рита закрыла лицо руками и заплакала слезами ярости, оттого что не может дать сдачу.

– Сядь! – Войтович дернул ее за руку, и Рита беспомощно упала в кресло. – Вытри слезы и замолчи! Мне надоели твои выходки. Я бы понял, если бы тебе было пятнадцать и ты пыталась доказать, что уже взрослая. Я увидел бы в твоем поведении ревность и утешил бы, сказав, что дороже тебя у меня нет никого. Я бы осознал, что ты ищешь путь в жизни, ошибаешься из-за неопытности, и помог выбрать дорогу. Но тебе не пятнадцать, а двадцать пять! И ты уже давно не инфантильный ребенок, каким пытаешься казаться. – Войтович заставил дочь подняться и крепко прижал к себе, уткнувшись лбом в худенькое плечо. – Девочка моя, я вижу, что тебе нужна помощь. Подскажи, что мне сделать, чтобы ты снова стала той Ритой, которой была интересна жизнь, а не вульгарные выходки.

– Мне не нужна помощь. А еще меньше я нуждаюсь в нравоучениях.

Рита выскользнула из объятий и сделала шаг назад.

– Что ты употребляешь кроме спиртного?

– Ты о наркотиках? – усмехнулась Рита. – Я не сижу на наркоте. Не нюхаю, не курю, не колюсь. – Она выставила вперед руки, демонстрируя нетронутую кожу на сгибах локтей. – Не беспокойся.

– Нет, черт возьми! – прокричал Войтович, поднявшись с кресла. – Я беспокоюсь. Моя двадцатипятилетняя дочь – алкоголик!

– Не утрируй. Пара промахов – и я уже алкаш?!

– «Пара промахов»? Да ты с трудом вспомнишь последние два года своей жизни. Думаю, что ни ты, ни твой дружок Костя Махов не в состоянии описать, чем занимались неделю назад.

– Папа, – Рита умоляюще посмотрела на него, – не злись. Я обещаю, что…

– Одни обещания, – прервал дочь Войтович. – Больше не могу слушать твои отговорки. Ты лишь декларируешь, что возьмешься за ум, но ничего не делаешь. Дочь, я сыт по горло. Ты не оставляешь мне выбора.

– Клиникой пугаешь? – усмехнулась Рита, потянувшись за сумочкой. – Давай закончим этот разговор. Он начинает меня утомлять. Я уже сказала, что такого больше не повторится. Да, я слегка заигралась в подростка. Признаюсь, что потерялась в жизни. Но… – Она замолчала, понимая, что сейчас снова начнет давать обещания, на которые отец больше не реагирует. – Ты сам виноват в том, что я такая!

Войтович вдруг рассмеялся. Смех его был гневным, и в то же время в нем звучала обида. Вскоре он затих, но продолжал витать в кабинете, заставляя Риту дрожать от стыда. Ощущение безысходности снова накрыло ее. Она опустила голову вниз, не смея смотреть отцу в лицо.

– Я виноват? – услышала Рита и интуитивно отодвинулась, боясь, что он снова ударит ее. – Глупая девчонка! У тебя есть все, о чем другие могут только мечтать. И как ты этим распоряжаешься?

– Да, я не такая, какой ты мечтал меня видеть! – выпалила Рита. – Я терпеть не могу экономику, но уступила тебе и получила образование, которое мне не нужно. Я не хочу заниматься твоим бизнесом. Я хочу жить, как сама решу, не основываясь при этом на твоих желаниях и предпочтениях!

– Но я никогда не лишал тебя права выбора. Наоборот, всегда поддерживал. Вспомни, любовь моя, о том, как часто я потакал твоим капризам. Ты мечтала о теннисе – ты училась в лучшей школе города. Картинг, мотоциклы – все к твоим услугам. А потом тебя увлекла живопись – и здесь я пошел навстречу. С тобой занимались известнейшие педагоги Петербурга. Затем ты вдруг осознала, что живопись – это не твое, и в тебе снова проснулась любовь к мотоциклам. Сколько раз ты меняла свои увлечения? А университет? Ты мне все нервы в лохмотья истрепала, пока наконец выбрала, где желаешь учиться. И чем все закончилось? Приобрела ненужную специальность и уже три года бездельничаешь. Так, значит, это я заставил тебя заниматься экономикой? Я лишь заплатил за то, чтобы тебя, лентяйку, приняли на учебу. Было бы не так обидно, если бы тебе учеба не давалась. Ты ведь у меня умница, живая, любопытная, но, к сожалению, ленивая и теряющая интерес к тому, что желаешь, стоит только получить. Но ты была права, обвинив меня в своих несчастьях. Это моя ошибка. Я лишил тебя возможности добиваться мечты, я лишил тебя самой мечты. Я создал для тебя жизнь, в которой ничего не нужно делать, чтобы стать кем-то. Я ошибся, думая, что поступаю правильно. Зато теперь я принял правильное решение. Ключи от машины, кредитки.