Гарольд Роббинс - Куда уходит любовь Страница 2

– Что ты собираешься делать? – спросила Элизабет.

– Не знаю. Я не знаю, что делать.

– Бедная девочка. – Голос у нее мягкий и теплый.

Я ничего не ответил.

– По крайней мере, с ней ее мать.

Я горько рассмеялся. Нора никогда ни с кем не была. Только сама с собой.

– У Норы истерика. Врач сделал ей укол и уложил в постель. Элизабет пристально посмотрела на меня.

– Ты в самом деле думаешь, что Даниэль это сделала?

– Ее адвокат отправился вместе с ней в суд для несовершеннолетних. Элизабет смотрела на меня на несколько секунд больше, чем полагалось, а затем, встав, пошла на кухню. Она налила еще одну чашку и взяла ложку из сушилки рядом с раковиной. Руки ее подрагивали. Ложечка звякнула, упав на линолеум пола. Она стала было поднимать ее и остановилась.

– Черт возьми! – выругалась она. – Какая я неловкая. Я поднял ложечку, но она взяла другую.

– До чего странно себя чувствуешь во время беременности. Я улыбнулся ей.

– Ты не единственная, которая ругает это состояние. Я должен что-то предпринять.

– Я чувствую себя такой глупой и такой беспомощной. Как колода. Особенно сейчас.

– Не говори глупостей.

– Я не говорю глупостей. Ты не хотел этого ребенка. Это я хотела его.

– Вот теперь ты в самом деле говоришь глупости.

– У тебя есть дочь, – сказала она. – И тебе этого вполне хватало. И я тоже хотела принести тебе ребенка. Думаю, от того, что я ее ревновала. Я хотела доказать тебе, что хоть в одном смысле я не хуже Норы.

Обойдя вокруг стола, я сел рядом с ней. Сжал ладонями ее лицо и, глядя прямо ей в глаза, тихо сказал:

– Ты ничего не должна доказывать. Я люблю тебя.

– Я видела выражение твоего лица, когда ты говорил о Даниэль. Ты потерял ее. Я думала, что если у нас будет ребенок, ты не так будешь ощущать свою потерю.

Внезапно глаза ее наполнились слезами. Она схватила меня за руку и положила ее на свой тугой твердый живот.

– Ты будешь любить нашего ребенка, да, Люк? Так же, как любишь Даниэль?

Склонившись, я прижался лицом к той жизни, что росла в ней.

– Ты сама знаешь, что буду, – сказал я. – Я уже люблю ее.

– Она может быть и мальчиком.

– Неважно, – шепнул я. – Я люблю вас обоих.

Ее руки, обхватив мою голову, прижали ее к груди. Она крепко держала меня.

– Теперь ты должен уезжать. Я высвободился из ее рук.

– Ты с ума сошла? Когда тебе через две недели идти в больницу?

– Я справлюсь, – тихо сказала она.

– А где мы раздобудем денег? Ведь ты помнишь, что сегодня утром я потерял работу?

– У нас еще есть четыреста долларов в банке, – напомнила она. – И у тебя в кармане есть еще чек за прошлую неделю.

– Сто шестьдесят баков! На них нам жить. Может пройти несколько недель, прежде чем я раздобуду другую работу.

– До Чикаго лететь только три с половиной часа из Сан-Франциско. И билет в туристском классе туда и обратно стоит меньше ста пятидесяти долларов.

– Я так не сделаю. Не могу. Нам нужны эти деньги для больницы.

– Я что-нибудь придумаю, – успокоила она меня. – А ты поезжай. Мне кажется, что Даниэль наш ребенок, и я хочу, чтобы ты там был.

Она сняла трубку висящего на стене телефона.

– Пока я позвоню в аэропорт, иди на верх и сложи вещи. И возьми свой фланелевый костюм, единственный приличный, что у тебя есть.

2

Я стоял, уставившись в пустой чемодан, брошенный на кровать, когда в комнату вошла Элизабет.

– Есть самолет в два тридцать. Он делает только одну посадку, и в четыре утра ты будешь в Сан-Франциско. По их времени.

Я по-прежнему стоял, тупо глядя на небольшой парусиновый саквояж. Я чувствовал какое-то оцепенение и не мог прийти в себя от удушающего запаха новостей.

– Прими душ, – сказала она. – А я уложу тебе вещи.

Я с благодарностью посмотрел на нее. Элизабет никогда не нужно было говорить, что делать. Как-то она обо всем догадывалась сама. Я пошел в ванную.

В зеркале увидел свое лицо. Глаза глубоко ввалились и казались воспаленными. Я потянулся за бритвой. Руки по-прежнему дрожали.

«Все вокруг было в кровище». Слова сержанта не выходили у меня из головы. Черт с ним, с бритьем. Займусь им с утра. Я залез под душ и пустил воду на полную мощность.

Когда я вышел из ванной, чемодан был уже упакован и закрыт.

– Я уложила твой костюм, – сказала Элизабет. – Полетишь в спортивной куртке. Не стоит зря мять одежду.

– О'кей.

Я уже кончал завязывать галстук, когда зазвонил телефон. Элизабет сняла трубку.

– Это тебя, – сказала она, протягивая мне телефон.

– Алло.

Тому, кто был на другом конце провода, не надо было представляться. Я где угодно узнал бы этот тихий голос. Моя бывшая теща. Как обычно, она не стала терять времени.

– Наш адвокат, мистер Гордон, считает, что было бы неплохо, если бы ты оказался здесь.

– Как Даниэль?

– С ней все в порядке, – сказала старая леди. – У меня есть возможность заказать номер для тебя и твоей жены у «Марка Гопкинса». Когда вы возьмете билеты, сообщи мне номер рейса, я подошлю лимузин в аэропорт.

– Нет, спасибо.

– Это не тот случай, когда надо демонстрировать свою гордость. Я знаю твое финансовое положение, но мне кажется, что благополучие дочери куда важнее.

– Благополучие дочери всегда было важно для меня.

– Тогда почему бы вам не приехать?

– Я не сказал, что не приеду. Я просто сказал «нет» вашему предложению. Я могу сам заплатить за себя.

– Все по-прежнему, не так ли? – спросила она. – Неужели ты не изменился?

– А вы? – отпарировал я.

На том конце провода замолчали, а затем ее голос снова прорезался – теперь она говорила с легкой прохладцей, чуть четче.

– С тобой хочет поговорить мистер Гордон.

Голос у него был теплым и выразительным, но за этими дружескими интонациями крылся ум, беспощадный, как стальной капкан.

– Как вы поживаете, полковник Кэри? Прошло так много времени.

– Да. Одиннадцать лет – после бракоразводного процесса. Но я не хотел напоминать ему об этом. Скорее всего, он и сам знал это время с точностью до минуты. – Как Дани?

– С ней все прекрасно, полковник Кэри, – заверил он меня. – Когда судья увидел, в каком потрясении находится бедная девочка, он тут же вверил ее моему попечению. Сейчас она наверху, вместе со своей бабушкой. Она спит. Доктор дал ей успокоительное.

Кем бы он ни был, я был рад, что он на нашей стороне.

– Завтра утром к десяти ей надо возвращаться под стражу, – продолжил он. – И думаю, было бы неплохо, если бы вы оказались рядом с ней.

– Я буду.

– Прекрасно. Удастся ли вам разделить с нами завтрак к семи часам? Есть кое-какие вопросы, которые я хотел бы обсудить с вами не по телефону.