Людмила Бояджиева - Умереть, чтобы жить Страница 2

…— У-фф! Вот это да… — Рухнув в кресло полупустого салона, Малинников ободряюще сжал плечи своей спутницы. — Ну, теперь все будет нормально, дорогая, — шепнул он ей на ухо, отстранив влажные, пахнущие талым снегом волосы, и позвал стюардессу.

— Будьте добры, принесите анальгин для дамы и что-нибудь покрепче для меня. После того, как взлетим, разумеется.

Он спрятал в карман разбитые очки и впервые внимательно посмотрел на свою спутницу. Красоток Игорь чувствовал за версту, как гончая дичь. Поэтому, наверно, рванулся к лежащей на дороге женщине, вместо того, чтобы смыться с места происшествия. Он узнал её, хотя видел до того всего лишь раз — амбициозную блондинку с обалденными ногами, прелестным носиком и пухлыми, капризно надутыми губами. Сейчас без помады они казались по-детски беспомощными. Но профиль с неповрежденной стороны остался премиленьким, а сквозь грязную прореху в шерстяных коричневых легинсах выглядывало поцарапанное округлое колено.

Слегка коснувшись его ладонью, Игорь мечтательно прикрыл глаза. Сейчас он получит коньяк и отправит пострадавшую в туалет привести себя в порядок, а шубу сдаст в гардероб сушиться. Затем пусть она подремлет — так быстрее пройдет шок. Хорошо, что Плаксин догадался сразу же дать ей две таблетки валиума. Хоть в чем-то дубина пригодился, вечно таскает с собой транквилизаторы. Сейчас уже, наверно, сообщил шефу, чтобы встречал «подарок». Только бы скорее сбыть с рук эту малость травмированную куколку и получить «отпускные» без вычета штрафных за непредвиденные осложнения. Объясни, попробуй, что она сама под колеса кинулась. Повезло ещё — скорость на повороте была небольшая, только крылом слегка по бедру саданули. Шуба и снег здорово выручили, а то имели бы вместо ссадины и ушиба переломы конечностей с черепно-мозговой травмой… Как близко они были от края пропасти. Брр! — Игорь вздрогнул, — стюардесса протягивала таблетку и стакан с минеральной водой.

— Выпей, дорогая, это обезболивающее. — Мужчина тронул соседку за руку. Та открыла глаза, проглотила аспирин и недоуменно огляделась.

— Поспи, детка. Скоро будем в Ламюре, — успокоил он.

— В Ламюре? — Голубые глаза с удивлением уставились на Игоря. — Но мне надо домой!

Бросив сочувствующий взгляд на оказавшегося в затруднительной ситуации пассажира, стюардесса удалилась.

— Успокойся, милая. — Масленников сжал холодные пальцы женщины. Она выдернула руку и в ужасе отшатнулась от него: — Кто вы такой? Я вижу вас впервые…

Часть первая

1

Все началось много лет назад. На новогоднем карнавале в московском театре оперы и балета встретились две Снегурочки — семилетняя Алина Лаури дочка прима-балерины труппы и её ровесница Аня — дочь театральной портнихи Верочки. Благополучная красавица Инга Лаури — супруга ответственного министерского чиновника решила стать для Верочки Венцовой доброй феей приблизила к себе едва сводящую концы с концами мать-одиночку, а славную Анюточку превратила в «сестричку» своей капризной и своенравной дочки. Девочки вместе посещали секцию фигурного катания, учились в престижной английской школе. Верочка взяла на себя заботы по хозяйству в семействе Лаури, Инга же получила возможность свободно предаваться бесконечным романам.

Появлявшиеся вдвоем девчушки умиляли своим сходством. Обе на редкость голубоглазые, ярко и празднично, как в мультяшке. У каждой вились до лопаток льняные легкие кудряшки и мило хмурились светлые бровки. Часто они одевались совершенно одинаково, и тогда каждый, повстречав в театральных коридорах две нарядные фигурки, разыгрывал сцену удивления, нарочно путая имена. Девочки смеялись, радуясь своему сходству.

Шли годы, и обе матери частенько сомневались, так ли уж хороша эта навязанная девочкам дружба, переходящая все чаще в соперничество. Даже родные сестры зачастую не способны поделить родительскую любовь, ревнуя друг к другу. А здесь изображают ровню принцесса и нищая. К тому же обе красотки, почти барышни, а значит, неизбежны сердечные травмы, ведь круг знакомств-то один.

«Алинин круг — и её право выбора», — так думали все, кроме Ани. В английскую школу она попала бы и без протекции Лаури, а в секции фигурного катания уже была опытной спортсменкой, когда заявилась Алина. И Антон Грюнвальд — самый симпатичный парень в их группе, за Аней сумку с коньками и костюмом носил. А вовсе не за министерской Алиночкой.

— Он тощий и рыжий, — морщилась Алина.

— Но катается лучше всех и подает надежды. Так тренер говорит. — Аня сама частенько называла Антона недотепой, но ей нравилось, что упорный паренек, пренебрегающий ссадинами, вывихами, ушибами, отрабатывающий до седьмого пота сложные элементы, по-девичьи краснел и начинал заикаться, стоило лишь Анюте обратить на него внимание. — Просто он очень деликатный и хорошо воспитан. А в спорте волевой и отчаянный.

— Малышня.

— Да ему уже четырнадцать!

— А тебе скоро тринадцать. Прямо Джульетта… — Алине не нравилось, что о чувствах Антона к Ане сплетничает вся группа. Она предпочитала сама быть героиней романтических событий.

Однажды произошел и вовсе возмутительный инцидент.

На тренировке Аня ушибла колено и, сильно прихрамывая, побрела к выходу. Сделав три круга со всеми необходимыми элементами, Алина решила посочувствовать «сестричке». И что же она увидела, распахнув дверь в раздевалку?

На лавке, закинув голову и сжав от боли побледневшие губы, сидела Анюта, вытянув ушибленную ногу. В дыре на тренировочных рейтузах виднелось кровоточащее колено, и к этому колену тянулся губами сидящий на корточках Антон.

— Ну вы даете! Настоящая порнография! Здорово я вас застукала. Подбоченилась Алина, пылая возмущением.

— Я помог Аньке ботинок снять. У неё сильный ушиб. Надо приложить холодное и забинтовать, — не поднимая глаз, оправдывался Антон. На его веснушчатом носу блестела испарина.

— Твои-то поцелуйчики холодные?! Сексуальный маньяк! — Хлопнув дверью, Алина выбежала в коридор.

С тех пор Антон стал избегать Аню, во всяком случае, в присутствии Алины. И «сестры» снова ездили домой вдвоем. Каждая из них смутно подозревала, что настоящее соперничество только начинается, и пристальней вглядывалась в зеркало, стараясь отыскать приметы собственного превосходства. Но с каждым годом сходство девочек становилось все более удивительным.

Настал день, когда самоуверенная Инга наконец прозрела. Ситуация оказалась ужасающе очевидной. «Как же это раньше мне в голову не пришло? Ай да Верочка, ай да тихоня! Так обдурить всех… — Ингу бросило в жар от внезапной догадки. — Надо же было свалять дурака! И откуда такая наивность в мои-то годы? Ах, бедняжка Верочка, ах, нагуляла провинциальная дурочка ребеночка от бесшабашного тульского ухажера… Ах, девочки так удивительно, ну, просто до смешного, похожи друг на друга! Идиотка, — поверила россказням… Чертов кобель, этот Валька Бузыко! Чуть ли не одновременно обрюхатил девятнадцатилетнюю швею костюмерного цеха и прима-балерину, которой клялся в неземной любви своим сладким, завораживающим тенором!»