Павел Шорников - Девушка с обложки Страница 20

Это был запрещенный удар. Лера не заслужила его. Она опустила глаза и закусила нижнюю губу, совсем как Сергей, когда стоял у мольберта. Такое в ее поведении было в новинку, но подействовало безотказно. Сергей сразу почувствовал себя последней неблагодарной скотиной.

Завтрак был окончен в суровом молчании. Они были похожи на поссорившихся супругов, и это в душе Кузьмина вызвало протест, подавляемый еще не прошедшим чувством вины. Зачем было вообще грубить? Надо просто оставаться вежливо-холодным, недоступным и терпеливо ждать. И настанет такой момент, когда Лера плюнет и переключится на кого-нибудь другого. Не может такого быть, чтобы не настал…

Так и не произнеся больше ни слова, Сергей быстро переоделся и помчался в театр «Пилигрим».

Он был там в одиннадцать — за час до крайнего срока.

— Ну вот, — обрадовался Оглоблин. — А ты говорил, что из тебя не получится рабочий сцены.

— В каком смысле? — насторожился Сергей. — Это розыгрыш? Вы никуда не едете?

— Все нормально… Но рабочий мне действительно нужен. А ты у меня проходишь именно как рабочий. Придется потрудиться.

— Прямо сейчас?

— Начиная с сегодняшнего вечера.

Так они и договорились. Сергей отдал свой загранпаспорт, которым ему удалось воспользоваться только два раза — Франция и Англия, — подписал, не глядя, трудовое соглашение и заполнил тут же все необходимые бумаги на отъезд. Данила выделил ему нужных размеров ящик, который они затолкали в старенький микроавтобус «Газель», принадлежащий театру. Свою машину, куда ящик можно было затолкать только по частям, Кузьмину пришлось «бросить» у театра.

В машине помимо водителя и Оглоблина была еще Вероника, та самая, что стояла тогда на сцене вся в перьях. Магия имени подействовала. Сергей невольно искал в лице этой Вероники знакомые черты и не находил. Дорога до дома обещала быть нескучной. Данила сразу познакомил их и, представляя Сергея, сказал туманную фразу:

— Сергей будет у нас вместо Пробкина.

— В самом деле? — удивилась Вероника, окинув Кузьмина насмешливым взглядом. — А фактура, честно говоря, не очень, — критически заметила она.

— Причем здесь фактура? — удивился и немного обиделся Сергей. До него не доходило, зачем рабочему сцены нужна фактура?

— Пробкин был сложен, как Бог! — ответила актриса. — И имел колоссальный успех.

— Имел успех? — еще больше удивился Кузьмин. Ему вдруг представилось, как неведомый, атлетически сложенный Пробкин переставляет декорации на сцене под оглушительные рукоплескания зала.

— Впрочем, ты тоже будешь иметь успех, красавчик, — пообещала Вероника.

— Подожди, подожди, — почувствовав неладное, встрепенулся Сергей. — Я?! Успех?!

— Это главное в нашей профессии.

— Ты хочешь сказать, что подрабатываешь рабочим… рабочей сцены?! — удивление Кузьмина росло.

Данила неожиданно рассмеялся.

— Типичный разговор двух глухих. Сергей не знает, что Пробкин у нас был занят в маленьких ролях.

— Я — в ролях! — испугался Кузьмин, для него было проще умереть, чем выйти на сцену. — Мы так не договаривались!

— Как раз договаривались, — возразил Оглоблин. — В трудовом договоре, который ты так лихо, не глядя, подмахнул, этот пункт есть. Но ты не бойся. От тебя ничего такого не потребуется. Выйдешь в конце первого действия на сцену… голый — и все.

— Ты серьезно?

— Вероника, объясни.

— Мизансцена такая, — с удовольствием стала объяснять Вероника. — Мы — жрицы. Ты выходишь в чем мать родила, мы посыпаем тебя тальком во всех местах, нежно натираем, бережно пеленаем и уносим на руках.

Здесь Вероника не выдержала и тоже рассмеялась. Сергей понял, что его разыграли. Но, как оказалось впоследствии, этот пункт в договоре действительно был, и выполнить его все же пришлось.

Всю оставшуюся дорогу до дома Кузьмин прохохотал вместе со всеми, обыгрывая рожденную спонтанно сцену с пеленанием.

Ящик завезли Сергею по дороге в консульство ФРГ. Наверх он пер его один. Первым делом Кузьмин позвонил председателю Комиссии, объяснил ситуацию. Председатель видел коллекцию Сергея и не раз, поэтому легко согласился на вариант: Кузьмин проделывает всю подготовительную работу и подает бумаги на подпись. Сами картины возить туда-сюда не надо.

Договорившись о встрече, Сергей тут же взялся за дело. Шесть работ Нарышкина. Три Ильина. И еще две фамилии, сумевшие прогреметь на западе. Портрет Вероники — его Вероники, он тоже решил взять с собой.

В комнате Кузьмин слышал шаги Леры. Она, походив немного, как ни в чем не бывало позвала его есть. Сергей отказался, и прогулки туда-сюда продолжились.

Делая фотографии картин (так называемая фотофиксация), Сергей поглядывал в угол, где стояли полотна, написанные лично им. Он даже подошел к ним, взял ближнее и стал рассматривать.

«Прихватить на пробу парочку?.. А зачем? Кому они там нужны!»

Вздохнув, Сергей поставил картину на место, красочным слоем к стене. Подумав, накрыл все мешковиной.

Покончив с коллекцией, Кузьмин, так и не снизойдя до стряпни Леры, отправился в театр.

9

Когда Оглоблин предрекал, что Сергей будет добираться до Берлина на автобусе, то имел в виду всю труппу, а не только рабочего сцены. Кузьмин, сразу забывший «страшное» предсказание, настраивался на самолет. И вдруг действительно — автобус! Это было неожиданно и… любопытно. До сих пор Сергей пересекал российскую границу только по воздуху.

Труппа, включая неартистов, почти не оставила в автобусе свободных мест. Поехали все, кого даже не предполагалось занимать в спектакле, который театр вез на фестиваль. И дело здесь было не в большом и добром сердце руководителя театра, главрежа и главного художника в одном лице — Даниила Оглоблина. «Пилигрим» спонсировал в оба конца по полной программе один немец — Гюнтер Рицке, бизнесмен, страстный любитель театра. Он был как раз в Питере, когда театр открылся. Пересмотрел все спектакли, пришел в восторг и на правах одного из учредителей пригласил оглоблинцев приехать летом на фестиваль за его счет.

— Он, что, этот Гюнтер, святой? — узнав всю подноготную в день подписания трудового договора с театром, спросил у Оглоблина Сергей.

— Если бы… Нормальный, жутко правильный капиталист. Положено сегодня давать на искусство, он и дает. Но скупо. Был бы святой, дал бы нам всем по миллиону или, на худой конец, отправил бы чартерным рейсом. Но у него, видишь ли, здесь свой бизнес — транспортные перевозки с автопарком. Ему дешевле отправить нас на собственном транспорте, да еще с проживанием в дешевых гостиницах. Но, как говорится: и за это спасибо.