Барбара Вуд - Священная земля Страница 20

— Но я еще не закончила!

— И кто тебя должен спасать, если опять начнутся сильные толчки? А их как раз ожидают.

— Я сама о себе позабочусь.

— Эрика, я отвечаю за твою безопасность, и, если Управление по чрезвычайным ситуациям прикажет нам уезжать, мы уедем.

Тут он обратил внимание на книгу в ее руках. Заметив его недоумевающий взгляд, Эрика протянула книгу ему. «Уникальный медиум, без купюр: загадочная жизнь и пастырство сестры Сары». Название было позаимствовано из «Лос-Анджелес таймс» за 1926 год. Статья под таким заголовком рассказывала об ошеломляющем успехе массового спиритического сеанса. Шесть тысяч бившихся в истерике людей утверждали, что видели духов и разговаривали с ними.

— Читаешь на ночь побасенки? — спросил Сэм.

— Хочу узнать, что привлекло сюда сестру Сару, почему она выбрала этот каньон для своей Церкви Духов.

— Скорее всего, потому что для этого не требовалось особых денег. Большая часть земель в те дни стоила сущие копейки. Ни дорог, ни удобств. Думаю, им тут не легко приходилось. — Он пролистал страницы с черно-белыми фотографиями и задержал руку над выразительным портретом Сары в белом одеянии, с завитыми волосами и глазами женщины-вамп. «Похожа больше на звезду немого кино, чем на медиума», — подумал он. И потом припомнил, что именно с кинематографа она и начинала. А потом ее «открыли».

Вернув книгу, Сэм прищурился на «виннебаго».

— Я ищу нашего друга комиссара. Ты его не видела?

— Похоже, его нет дома.

— Как, по-твоему, куда он ездит каждую ночь?

— Берет уроки гитары у джазмена на пенсии.

Сэм покосился на нее и заметил легкую улыбку.

— Эрика, однажды из-за своих фантазий ты попадешь в крупные неприятности.

— …Мой отец шпион, а мама французская принцесса, от которой отреклась семья, после того как она вышла за него замуж.

— …Эрика, дорогая, зачем ты говоришь неправду другим детям?

— Это не неправда, мисс Барнстейбл. Это такие истории.

— …Ребята, Эрика хочет вам кое-что сказать. Давай, Эрика, скажи классу, что ты извиняешься за свою ложь.

— Ты еще не разворачивала моток меха? — спросил Сэм, зная, что она уже сочинила о нем историю, даже толком не представляя, что находится внутри. Вот от чего она пострадала во время работы с Чедвиком: слишком богатое воображение и желание непременно узнать историю. Если ей не хватало фактов, Эрика сама додумывала остальное. В ее руках гончарное изделие не просто горшок, а гнев жены, яростно мявшей глину и думавшей о своем муже, положившем глаз на жену брата, — ленивом муже, который не умел охотиться, поэтому жене пришлось лепить горшки, чтобы обменивать их на рыбу и мясо, пока муженек будет нарушать запреты племени. Эрика привносила страсть в свою работу. Непредвзятость и отрешенность ученого были не в ее характере.

— Ты только посмотри! — кричала она, держа в руках какой-нибудь грязный осколок. — Ну, разве не чудо? Неужели ты не видишь его историю?

Наверное, поэтому она была так одинока. Может быть, кроме историй ей ничего и не требовалось? Сэм поражался тому, с какой легкостью она обосновалась в лагере, превратив свою палатку в дом с самыми необходимыми вещами. У нее не было постоянного жилья; почта для нее приходила на абонентский ящик в Санта-Барбаре. Она была очень мобильна, могла вмиг собраться и помчаться выполнять задание и часто с юмором отзывалась о своей «бродячей» жизни. Было время, когда Сэм завидовал ее свободе, потому как сам был накрепко привязан к перезаложенному не один раз дому в Сакраменто, где через квартал жили его дети и внуки, бывшая жена, с которой он сохранил хорошие отношения, а в доме престарелых по соседству — старая и больная мама. Но однажды под Рождество, когда они проводили раскопки в пустыне Мохаве, он перестал завидовать Эрике. Сэм улетел домой, чтобы провести праздники с семьей, а Эрика осталась каталогизировать кости. Позже он узнал, что в рождественскую ночь она ужинала консервированной индейкой с клюквенным соусом в забегаловке на местной стоянке грузовиков в компании трех водителей тягачей, двух полицейских калифорнийского дорожного патруля, местного егеря и старого седого золотоискателя по имени Клайд. Сэм подумал, что ничего более грустного он в своей жизни не слышал.

Иногда он размышлял, была ли у нее личная жизнь. Он видел, как мужчины приходили и уходили из ее жизни, никогда не задерживаясь надолго. Любопытно, как она разрывает отношения? Говорит «между нами все кончено»? Или ее партнеры вскоре осознают, что получают лишь физическую оболочку, а ее сердце остается неприступной крепостью? Однажды, когда они впервые работали вместе, он страстно влюбился в нее, но Эрика вежливо сказала, что уважает его и восхищается им как ученым, но не хочет рисковать их дружбой ради мимолетных отношений. Тогда Сэм подумал, что она отвергла его из-за двадцатилетней разницы в возрасте, но впоследствии решил, что Эрика никого не собиралась подпускать к себе слишком близко. Он подозревал, что причины такой неприступности кроются в ее прошлом. Эрике Тайлер жилось нелегко.

— Интересно, почему жена Джареда не приехала к нему? — пробормотала Эрика, пока они с Сэмом разглядывали темные окна фургона.

Он удивленно уставился на нее:

— Жена Джареда? Так ты еще ничего не знаешь?

— Привет, сынок, мы с мамой только что разговаривали о тебе и вот решили позвонить и узнать, как твои дела.

Джаред шагнул было к автоответчику, но тут же остановился.

Положив портфель и ключи от машины на стол, он слушал голос отца, раздававшийся из динамика.

— Мы прочли о тебе в газете… о твоей работе в Топанге. Мы очень гордимся тобой. — Пауза. — Что ж, мы знаем, ты человек занятой. Позвони нам. Или хотя бы позвони матери, она будет рада услышать твой голос.

Джаред выключил звук и долго не сводил взгляд с телефона. Мне жаль, отец, хотелось сказать ему. Но все слова уже были произнесены. Ничего не осталось.

Включив свет и налив себе выпить, он поднял факс, только что полученный из Вашингтона от Фракции коренных американцев Конгресса. Но как ни пытался сфокусироваться на словах, в конце концов ему пришлось отложить письмо в сторону. Звонок отца снова всколыхнул боль и гнев.

Он принялся вышагивать по своему фургону, от водительского сиденья до спальни, ударяя кулаком по ладони. Ему было необходимо поехать в клуб. Он чувствовал, что закипал изнутри, словно вулкан, переполненный лавой. Только в клубе, за час доведя себя до полного физического изнеможения, он мог выпустить на волю свою ярость. Но сегодня они закрылись на ремонт, оставив тигров и тигриц бродить по улицам Лос-Анджелеса в поисках выхода для их энергии и чувства неудовлетворенности. Как и большинство членов клуба, Джаред посещал его не ради того, чтобы поддерживать спортивную форму.