Галимов Брячеслав - Заговор Елизаветы против ее сестры Марии Тюдор Страница 20

– Меня не надо этому учить, – перебил его епископ. – Мы постоянно это делаем. Однако дьявольские семена отрицания живучи, – они прорастают даже сквозь каменистую почву.

– Вот, сеющих их и надо преследовать! Беспощадно преследовать.

– Мы делаем и это, как вы знаете.

– Знаю и ценю ваше усердие. Можете и впредь опираться в своих карательных мерах на нашу полную поддержку… Однако, мы начали говорить о браке нашей королевы. Мне пришла в голову идея: а не возобновить ли нам контакты с французским двором? Марию когда-то хотели выдать замуж за французского короля Франциска.

– Но Франциск давно умер, – возразил епископ.

– …А потом за дофина, его сына, тоже Франциска.

– Но и он умер.

– Да, однако теперь во Франции есть другой дофин, опять-таки Франциск, внук Франциска Первого. Может быть, Марии больше повезёт с третьем по счёту Франциском в её жизни?

– Вы шутите, милорд? – епископ Эдмунд изумлённо уставился на лорд-канцлера. – Этот третий Франциск моложе нашей королевы почти на тридцать лет.

– Ну и что? Зрелые женщины часто любят мужчин значительно моложе себя, – беспечно сказал сэр Стивен. – Между прочим, ваш Филипп моложе Марии на одиннадцать лет.

– Но Филипп – мужчина в расцвете сил, а французский дофин ещё ребёнок: ему нет и десяти, кажется.

– Ничего, вырастет, – махнул рукой сэр Стивен. – При французском дворе мальчики уже в тринадцать лет обзаводятся любовницами.

– Мария никогда не согласится на брак с этим ребёнком, – убеждённо проговорил епископ Эдмунд.

– Мой дорогой епископ, должен вам заметить, что нет такой женщины, которая будучи одинокой и несчастной, не согласилась бы выйти замуж за кого угодно, лишь бы он имел мужские черты, – даже за дьявола в мужском обличии.

– Господи помилуй! – перекрестился епископ.

– Ладно, оставим пока это, – сэр Стивен закашлялся и приложил платок к носу. – Действительно, здесь недолго угореть… Второй вопрос, который я хотел с вами обсудить, более простой. Мой подопечный, сэр Роберт Дадли, – что с ним? Вы наблюдаете за этим молодым человеком?

– Он не оправдал наших надежд. При дворе Елизаветы ему был оказан холодный приём, зато при дворе её величества – чересчур тёплый.

– Что такое? Поясните.

– Королева проявила определённую симпатию к сэру Роберту. Ему было назначено тайное свидание.

– Вот как? Бог мой, что же она в нём нашла! – усмехнулся сэр Стивен. – Свидание было интимным?

– Что вы, милорд! Её величество всегда держится в рамках дозволенного.

– Вы полагаете, что близость между мужчиной и женщиной – недозволенная вещь?

– Милорд!

– Хорошо, не буду… Итак, сэр Роберт стал духовным другом королевы. Итальянец Марсилио Фичино, известный своим толкованием трактатов Платона, назвал такие отношения «платонической любовью». Не знаю, как в остальном, но для особ королевской крови эта любовь в одном отношении лучше любви эротической, – сэр Стивен показал на одержимых страстью Плутона и Прозерпину, – от платонической любви не бывает потомства… Ну и пусть себе её величество забавляется; я ведь говорил, что её душевное спокойствие тоже имеет для нас немаловажное значение.

– Это, безусловно, важно, но как быть с интересами государственной безопасности? Мы собирались использовать сэра Роберта Дадли как приманку для заговорщиков, в этом была наша главная цель.

– Я не забыл, но кто сказал, что эта цель отпала? Об отношениях сэра Роберта и королевы скоро начнут болтать в Лондоне, – значит, у заговорщиков появится больше причин искать встречи с Дадли. Друг королевы, – это же прекрасно для заговора! А холодный приём у Елизаветы – ерунда: сегодня так, а завтра эдак! В конце концов, её холодное отношение к сэру Роберту – замечательное прикрытие, ибо снимает подозрения с Дадли в попытке возвести Елизавету на престол… Нет, ваше преосвященство, наша главная цель по-прежнему существует и с Дадли глаз спускать нельзя. С вашего позволения, я тоже предприму некоторые меры.

– А что если заговорщики догадываются о нашей затее?

– И что с того? Мышь тоже догадывается, наверное, что такое мышеловка, но очень хочет сыра, который там лежит. «Я ловкая и быстрая, я сумею убежать, думает мышь. Я хитрая, меня не поймают». Пусть догадываются, – против запаха сыра им не устоять.

– Хорошо, милорд, я прикажу усилить наблюдение за Робертом Дадли, – встал с кресла епископ. – Если это всё на сегодня, я пойду. У меня щиплет в глазах и першит в горле от этого чёртового дыма – прости Боже!

– Государственная служба – вредное занятие, – сказал сэр Стивен, прощаясь с ним.

Часть 4. Последние приготовления

При дворе принцессы Елизаветы готовились к танцевальному балу – это был новый вид праздника, пришедший из Франции. Раньше придворные танцы отличались незатейливостью: дамы и кавалеры просто вставали в шеренгу и шли по залу мелкими шажками, то приближаясь, то удаляясь друг от друга и постоянно кланяясь. Затем в моду вошли более сложные танцы: при короле Генрихе популярностью пользовался кантри-данс, заимствованный у крестьян и поэтому названный деревенским танцем. В нём танцующие пары образовывали круг или две противоположные линии, а движения стали более разнообразными, вплоть до небольших подпрыгиваний.

На новую высоту был поднят реверанс, особое значение в котором приобрело искусство кавалеров. Прежде всего, кавалер должен был с поклоном почтительно снять шляпу перед своей дамой, затем помахать шляпой в воздухе слева направо, водрузить её обратно на голову, положить руку на эфес шпаги, откинуть плащ, наброшенный на левое плечо, и подать даме руку, приглашая на танец. Некоторые уверяли, впрочем, что шляпой следует махать не слева направо, но справа налево, и этот вопрос вызывал такие ожесточённые споры, что несколько человек были убиты на дуэлях.

Большое значение придавалось также положению корпуса во время танца; допускалось сгибание колена, стопы, легкий отрыв ноги от пола. Можно было делать нерезкие повороты и полуповороты, допускался также простой и двойной шаг, а также «лёгкое переступание», то есть шаг с покачиванием корпуса. Стопы ног должны были располагаться по прямой линии параллельно друг другу.

Дама обязана была танцевать скромно, легко, нежно, опустив глаза. Смотреть на своего партнёра во время танца она могла лишь мельком, а говорить с ним было верхом неприличия.

Перед тем как распрощаться с дамой, кавалер снова должен был сделать реверанс, помахать шляпой, положить правую руку на плечо партнёрши, левую, держащую шляпу, – на её талию и поцеловать даму в щечку. Вначале такое необычное окончание танца вызвало потрясение при дворе и осуждение со стороны церкви; потом к этому привыкли.