Мариус Брилл - Хищная книга Страница 20

Выскользнув из-за прилавка, принялась крутить прокладкой над головой то в одну, то в другую сторону, трясти ее, подбрасывать, сгибать вдвое и втрое, шлепать, выжимать, колотить ею о прилавок. Потом ласково прижала ее к щеке и улыбнулась:

— Что бы вы ни делали, она остается сухой в течение всего дня.

— Вообще-то, — наконец заговорила женщина, — я просто хотела спросить, где тут у вас туалеты. Ему подгузники надо сменить.

Миранда молча показала в дальний угол.

— Спасибо. Знаете, хорошо бы подгузники делали с таким слоем. — И, немного подумав, женщина добавила: — Сама-то я тампонами пользуюсь, моему так больше нравится.

— О’Шейник поймал? — спросила Мерсия из-за прилавка напротив. Выглядела она прекрасно. Ее светлые вьющиеся локоны обрамляли ее лицо золотистым сиянием и ниспадали вдоль шеи игривой волной, рассыпаясь по плечам. Макияж был, как всегда, безупречен. Чувственные, припухлые, просто фантастические губы накрашены ярко-красной помадой, а по краям обрамлены темно-пурпурной — будто Мерсия только что пила черничный сок и не успела облизать оставшийся влажный след. Мерсии неизменно удавалось выглядеть так, будто ей в голову пришла до неприличия озорная мысль, которая затем отправилась бродить и куролесить по всему ее роскошному телу. Ее огромные груди жили своей собственной жизнью. Пудра придавала коже Мерсии самые нежные оттенки, родинка появлялась каждый день на новом месте, а немыслимо длинные накрашенные ресницы оттеняли глаза, словно ивы по краям речных заводей. Миранда ненавидела Мерсию, потому что у нее было все то, чего не хватало Миранде. Но в то же время Мерсия была ее лучшей, а точнее говоря, единственной подругой.

— Сказал, будет следить, — Миранда пожала плечами.

— Держу пари, что будет. — Мерсия подмигнула, и, казалось, слышно было, как ее ресницы мягко хлопнули друг о друга. Потом пришли в движение сферы. Мерсия плавной походкой направилась к Миранде, и каждая часть ее тела двигалась самостоятельно, под блузкой и юбкой все так и перекатывалось.

Когда Мерсия двигалась, все мужчины непременно оборачивались. Ведь она была сестрой сирен и племянницей гарпий. Дочерью суккуба от инкуба.

В иные времена обнаженная она нежилась бы на обросших мидиями скалах Эгейского моря, приманивая своими песнями неосторожных моряков, потому что Мерсия питается плотью любвеобильных, похотливых, окаянных мужчин. Она охотится на них. В этом она видит свое призвание — найти и уничтожить. В душе Мерсии было что-то, что вело ее в бой, что перешло к ней от ее древних сладкоголосых сестер, что-то хладнокровное и беспощадное; это зовется возмездием. В нем ее оправдание, и она будет его свершать.

Мерсия оперлась о прилавок, и в скрипе ее бюстгальтера Миранде послышался хруст костей сраженных мужчин.

— Что-то Пальчик сегодня попритих, — Мерсия кивнула в сторону стоявшего у прилавка «Металлоизделия» Барри, единственного на Втором этаже мужчины, который не поглядывал в их сторону. — Интересно, что за бедолага сумела прошлой ночью уклониться от его домогательств?

У Миранды покраснели уши. Она достала свежую прокладку и добавила в стакан с водой синей краски. Сохранять безразличный вид, вот и все. Стаканчик задрожал в ее руке. Сознание затопили мысли об ужасном позоре прошедшей ночи. Что, если кто-нибудь узнает? Она больше никогда не сможет смотреть Мерсии в глаза.

Мерсия заметила, что у нее дрожат руки:

— Ты и сама сегодня что-то не очень. Проблемы?

— Нет, нет, все в порядке. Нет, правда, — выпалила Миранда и поняла, что нужен какой-то отвлекающий маневр. — Вообще-то, я сегодня утром встретила в метро одного мужчину. Вот и думаю о нем. Очень приятный мужчина.

— Приятный? — фыркнула Мерсия.

Миранда почувствовала, что придется рассказать Мерсии о Флирте и приключениях в метро. Она достала меня, чтобы показать, в каком бедственном состоянии я находилось утром. Вот так мне довелось впервые увидеть Мерсию. Да, девушка, бесспорно, впечатляющая, но не в моем вкусе. Я предпочитаю, так сказать, более строгий шрифт.

— Для них это типично, — Мерсия закатила глаза. — Раз тебя в нужный момент не оказалось на месте, на том самом месте, где тебе велено было ждать, он бросил твою книгу на платформу и смылся.

Миранда пожала плечами и кивнула. Она знала, что с Мерсией насчет мужчин спорить бесполезно. Все мужчины ублюдки, и нужно быть полной кретинкой, чтобы о них мечтать.

Если абстрактный «мужчина» — дерьмо, то что сказать о Барри? Мерсия его и мужчиной-то не считала. Коль скоро у ваших друзей такие высокие требования, имеют ли они право удивляться, что вы, не дотягивая до них, начнете просто врать? Миранде пока хватило осторожности сохранить в тайне, что она вообще встречается с Барри. А то, что они переспали, — такая тайна, которую она обязана унести с собой в могилу.

Но Мерсия уже засекла, куда она смотрит, и решила, что пора поразвлечься.

— Эй, Барри! — окликнула Мерсия беднягу, проходившего мимо «Сантехники» к «Галантерее», что у самого выхода.

Барри обернулся — проигнорировать Мерсию он не мог, — но краска сошла с его лица, когда он увидел стоящих рядом девушек. Мерсия поманила его пальцем. И более сильные мужчины, чем Барри, не могут противиться зову сирены. Опасливо к ним приближаясь, Барри смотрел себе под ноги. У него отчаянно зачесалась задница. Миранда, сука такая, наверняка все рассказала Мерсии. Все бабы одинаковы. Должно быть, они здорово поржали. Но Мерсия смотрела таким взглядом, что Барри, даже чувствуя всеми печенками и всеми гениталиями полную несбыточность своей мечты хоть раз в жизни ее трахнуть, вынужден был откликнуться на призыв, подчиниться острым спазмам вожделения, которые она играючи вызывала у любого. Чем ближе, тем сильнее потели подмышки.

Мерсия незаметно оглядела его с головы до ног:

— Барри, ты меня разлюбил? Ранда говорит, что ты забыл обо мне.

— Я такого… — начала было Миранда, но Мерсия остановила ее движением руки.

— Барри, это правда?

— Э-э, вовсе нет, — выдавил из себя Барри, стараясь уверенно улыбаться, как человек, который обнаружил, что у него расстегнута ширинка, но не рискует прилюдно ее застегивать — вдруг все-таки никто еще не заметил, хотя заметили, кажется, уже все. — Я считаю, э-э, что ты симпатичная.

— Ты правда так считаешь? — кокетничала Мерсия, как всегда, с особым наслаждением, потому что Барри, хотя и работал в женском окружении, сохранил способность очень забавно смущаться. — Ведь и ты мне тоже очень-очень нравишься. — Правая грудь Мерсии, рожденная свободной, неожиданным движением атаковала Барри, вогнав его в краску.