Татьяна Исмайлова - Три дня на расплату Страница 22

Кому-то явно неймется вновь пошарить в доме. Что-то ищут такое, о чем не знала или не захотела сказать своим мучителям Маша.

Не спалось. Он вышел на крыльцо. Закурив сигарету, присел на верхнюю ступеньку. Демон — тут как тут — положил тяжелую голову на колени.

— Ну, что, дружище, нашла тебя твоя хозяйка. Теперь у тебя будет спокойная жизнь.

Собака приподняла голову. В густой черной шерсти блеснули глаза. Вдруг пес встрепенулся и насторожился. Одинцов тоже замер. В ночной тишине лишь стрекотал сверчок.

Ах, вот оно что — Демон издалека почувствовал приближение автомобиля. Мягко, почти неслышно касаясь асфальта, темный «Опель» проехал мимо и через минуту остановился у высокого забора из красного кирпича.

Одинцов вошел в дом, запер замки, глянул на часы: давно пора спать.

…В это же самое время скользнул взглядом по часам и Лева Бессарабов — кто так настойчиво вызванивает его в ночи? Он передал машину охраннику, не спеша прошел в дом. Телефон продолжал звенеть.

— Слушаю!

— Шеф, я звонил раньше, но не отвечал ни домашний, ни мобильный.

— Был в казино.

— А, понятно. — Тот, кто звонил, знал: когда Бессараб играет, по мобильнику его не поймать, казино было единственным местом, где аппарат отключали, — к игре Лева относился серьезно и не любил, когда ему докучали. — Извини, что поздно звоню, но кое-что ты должен знать…

Лева, не снимая пиджака, прошел к холодильнику, достал заледеневшую бутылку пива, открыл ее толстым обручальным кольцом, с жадностью выпил всю до конца. Так, что имеем… Да ни хрена не имеем, кроме восьмисот выигранных в казино долларов. С Ляховым получилось неаккуратно, но это он разберется. Зато концы в воду. В доме и в фотолаборатории Шерсткова уже в пятый раз перетрясли каждую пылинку — пусто.

Он отер рукой губы. Что еще? Одинцов сегодня купил билет, уезжает в среду вечером. Если не удастся с толком пошерудить в доме, придется посылать с ним попутчика.

Лева достал из холодильника вторую бутылку, присел на широкую дубовую скамью — кухня была стилизована под старину, хоть и набита под завязку разными электрическими и электронными штучками.

Что за девчонка была сегодня у Одинцова? Дурак Валерка, недотепа долбаный, надо было сразу проследить за ней! Хотя, может статься, что Одинцов просто заклеил девчонку, все же мужик, баба ему нужна.

А если не случайная это встреча? Вдруг он передаст или уже передал незнакомке то, что находится в доме? Не врал же Андрюха Шерстков Ляхову перед смертью — искать надо там, в этом проклятом доме.

Он отставил пустую бутылку.

Где гарантия, что Одинцов уже не передал находку этой редакторше, Аристовой? Она тоже здесь крутилась недавно. Валера припугнул ее, говорит, тут же помчалась с милицией в Поповку. Пусть не сует нос куда не следует, сучка зеленоглазая!..

С Ращинским надо еще раз поговорить. И круто! Если Николаша считает, что он и в этот раз обведет Леву, как малыша, очень ошибается первый заместитель губернатора. В прошлый раз выскочил Николаша только потому, что должность ему сразу повесили — как звезду на погоны! И в этой должности отработал он свой долг. Но это старые дела. В новых — и расплата по-новому.

Бессарабов уже допивал четвертую бутылку, когда в дверях появилась Ксения, его жена. Во, блин, удивился он, даже и не вспомнил о ней, хотя уже полчаса прошло, как Валера недвусмысленно сообщил о том, что весь вечер домашний телефон молчал, как мертвец.

На Ксении был домашний халат, наброшенный на коротенькую прозрачную ночную рубашку.

— Что, киска, спала? — спросил Лева.

Ксения кивнула. Она прошла рядом, чуть покачнулась, открывая холодильник. Он привлек ее к себе: опять напилась.

Наблюдая, как Ксения жадно пьет фанту, решил: завтра он будет точно знать, пьет Ксюшка дома сама или где-то с кем-то.

Он проводил жену тяжелым взглядом. Подумав, набрал телефонный номер. Ответили сразу.

— Слушай сюда, — сказал Лева. — Завтра с утра на готовке три машины. С мобильниками. Сам проследишь за Ксенией: куда, с кем, где, что. Никому ни слова, доложишь лично мне. Веньку прикрепи к Одинцову. Если далеко куда пойдет, дом перетрясти до ниточки. Собаку, этого лохматого черта, если помешает, пристрелить. Ну и что? На то глушитель есть, а псину в багажник и на свалку. Пусть думает, что сбежал песик. Сереге поручи девку, что у Одинцова нынче околачивалась. И чтобы след в след, он знает как.

Бессараб громко икнул. Четвертая бутылка была явно лишняя.

ВТОРНИК, 20 ИЮНЯ

УТРО

— Господи, помоги мне. Дай, господи, мужества и крепости духа, обессиль врагов моих. Прости, господи, за все, в чем я виновата перед тобою. Не оставь, господи, в своей милости, защити и сохрани!

Анна редко ходила в церковь, из всех молитв помнила только «Отче наш». Она не была прихожанкой ни в одном из храмов и во время службы никак не могла преодолеть в себе состояние внутренней непричастности и чужеродности к привычным правилам церковной жизни. Душа ее была скованна и напряженна в молитвенном многолюдье. Но каким-то неведанным ей чувством Анна знала, что бог любит и оберегает ее и что неважно, где и какими словами она обращается к нему, важно, что идут они от сердца и полны искренней веры.

А может быть, прав Одинцов… На все воля божья, и каждый все равно получит по заслугам?

Она размышляла, не сводя глаз с часовых стрелок, готовых вот-вот вытянуться в безукоризненном шпагате: 6 часов утра, ровно сутки она в этом городе.

Окна дома были плотно прикрыты на ночь, и стоило только распахнуть ставни, как в комнату ворвался неистовый птичий гомон. В прохладной утренней тишине пересвист пичужек был чист и громок, будто соревновались они меж собой, кто дольше и безукоризненнее протянет звонкую трель.

Такое же птичье многоголосье запомнилось Анне, когда они с Клодом незадолго до свадьбы ездили знакомиться с его матушкой. Мадам Николь Морель жила в небольшом загородном доме и выглядела значительно моложе своих лет, хотя никогда не прибегала к пластической хирургии.

У Николь Морель был свой секрет сохранения неувядаемости: побольше сна, поменьше волнений, ежедневное плавание в пруду, а зимой — в бассейне. Раз в год она ложилась в клинику, чтобы очистить организм от шлаков. Ни морщинки на лице, хотя почти шестьдесят! Мадам пользовалась парфюмерией только своей фирмы. У нее было две фабрики, где изготовлялись кремы и лосьоны по старинным рецептам и упаковывались в коробочки с вензелем «ММ».

Сто лет назад две эти буквы обозначали имя Мишель Морель. Так звали прадеда Клода, он первым в роду Морелей освоил профессию парфюмера. Позже делом занимались и руководили им в основном женщины. И потому на семейном совете полвека назад или чуть больше было принято решение об изменении товарного знака. С тех пор многие француженки, отдававшие предпочтение кремам «ММ», знали, что эта аббревиатура расшифровывается теперь как «Мадам Морель».