Всего 50 - Лилия Макеева Страница 23

– Вам – пятьдесят?! – воскликнули оба.

– Никогда бы не подумал! Максимум тридцать восемь!

– Ни за что бы не сказала! – вторила спутнику женщина.

– Спасибо.

– А почему ты одна? Почему не празднуешь? Такая дата…

– Так получилось, долго объяснять. Но я сегодня подарила себе Барселону. Утром приехала сюда, первый раз в жизни. А вы тут живете?

– Да.

Мужчину звали Марко. Женщину – Вероника, с ударением на втором слоге. Он приехал из Аргентины и уже четыре года не рвался назад. Она оказалась бразилианкой, матерью двоих детей, вышедшей в своё время замуж за каталонца. И оба отчаянно влюблены в Барселону.

– А ты откуда? Из Италии? – спросили они.

– Нет… Сама не знаю, откуда. Родилась в Сибири. Наполовину немка, наполовину русская.

– Русская?! Немка?! И говоришь по-итальянски? Вот интересно! – наперебой восклицали молодые люди.

– А где ты остановилась? – спросила Вероника.

– Нигде. Я не бронировала отель. Вот думала, где-то здесь найду…

Молодые люди переглянулись.

– Летом в Барселоне все отели забиты, – покачала Вероника головой.

– Не может быть…

– Ещё как может! Чем же тебе помочь? Слушай… Давай её к Хосе проводим? – обратилась Вероника к Марко.

– А кто это – Хосе? – спросила я.

– Подожди! – махнула возбуждённая Вероника на меня рукой, словно речь шла о ком-то другом. – Нельзя же так бросать человека!

И они живо залопотали на своем языке.

Из испанской речи совещавшихся я изловчилась вытянуть слова, похожие на итальянские. Получилось следующее: какой-то приятель Вероники, именуемый Хосе, живет поблизости и сдает комнату. Там я могла бы заночевать в ночь своего пятидесятилетия. Если, конечно, соглашусь.

Я стояла, слушая музыку чужой речи, и ничему не сопротивлялась. Куда мне идти одной?

– Послушай, мы вот что с Марко подумали, – инициативно сказала Вероника. – Так нельзя. Это несправедливо – быть одной в пятьдесят лет! Надо же отметить такое событие. Пошли к Хосе!

Вероника решительно тряхнула головой, и Марко двинулся первым, словно прокладывая всей компании путь в темноту своим велосипедом.

Я пошла следом, не до конца понимая, что происходит.

Вроде бы, меня позвали в гости. Или просто любезно провожают к загадочному Хосе, сдающему комнату? Или ведут отмечать мой праздник? Зачем вот только им мой день рождения? А, может, они меня куда-то заманивают? В какую-нибудь ловушку? Устроят там западню, стукнут бутылкой по голове и отберут всё, что есть… А ведь у меня – всё моё с собой: кредитка, наличные, паспорт. Ну, и что, что они оба милые с виду? Как-то быстро они договорились, да и о чём, не совсем понятно…

Я плелась за молодыми людьми, стараясь видеть и угадывать в них только хорошее.

У Марко тщательно выбритая, правильной формы голова и красивые белые зубы, свои, не коронки, а улыбка открытая, сногсшибательная. У Вероники – волнистые, длинные черные волосы, собранные в пучок на затылке, карие, внимательные, добрые глаза, узкое лицо и проницательный взгляд. Голос нежный, фигура девичья, походка плавная, платье светлое, обувь без каблука.

Нет, они милые люди. Мне просто повезло, что они попались навстречу. Интересно, кто такой Хосе?

А от Серёженьки так и нет ничего… Только не думать о плохом, не притягивать негатив. Мысль, как известно, материальна.

Я в очередной раз посмотрела на дисплей. Там установилась лишь линия испанской связи компании «Мовистар» и время – десять тридцать вечера. Серёжа уже спит…

Нет, вообще ничего не думать, иначе можно сойти с ума! Воображение сразу толкало меня под одно из полушарий, отвечающее за художественный вымысел. И понеслось… Похлеще, чем у Иеронима Босха, только без его гениальных обобщений и сюрреалистических метафор, а насколько своего таланта хватит. Порой хватало довести себя до горьких слёз и, как следствие – до головной боли.

А Марко с Вероникой вели меня в полнейшую неизвестность. Идти за ними или извиниться, пока не поздно? Ладно, будь что будет. Бог не выдаст, свинья не съест!

Мы прошли не больше километра. Успокаивало то, что двигались молодые люди в сторону освещённых зданий и, как я себе представляла – в сторону центра города. Никаких трущоб или подозрительных переулков.

Вот какое-то кафе, там ещё полно народу, и все издалека симпатичные, весёленькие. И, несмотря на темноволосые головы, излучают, скорее, светлую ауру, чем какую-либо другую. И пахнет вкусно…

– Ола! Привет, Хосе! – крикнула Вероника издалека невысокому, пожилому мужчине в очках и с сигаретой.

Тот пригляделся, заулыбался, поздоровался и сильно закашлялся, как аллергик с многолетним опытом. Бросив пару реплик парню, стоящему рядом, он вышел к нам из-за стойки бара.

Навскидку Хосе было за шестьдесят. Усталое лицо страстного курильщика, маленький животик, слегка помятые, бесформенные, асфальтового цвета брюки.

По его внешности легко было определить: он сдает комнату, потому что одинок, а не потому, что нуждается. Его кашель – кашель человека, заброшенного самим собой, выдавал неприкаянность. За очками в тёмной роговой оправе прятались небольшие, очень грустные глаза, а сверху торчали «домиком» брови.

Хосе сразу посмотрел на меня так, будто бы сидел тут и ждал моего прихода: его лицо мгновенно озарилось. Или он всего лишь удивился, что Марко и Вероника пришли не одни?

Он протянул мне руку и оглядел с ног до головы не оскорбляющим внимательным взглядом.

– Представь, ей сегодня пятьдесят! Она наполовину из Москвы, наполовину из Ганновера. Сегодня приехала и не знает, где заночевать. У тебя свободно?

Хосе замялся:

– Я вообще-то уже сдал комнату… Но это ерунда. Мы что-нибудь придумаем. По такому выдающемуся случаю.

Показав некрасивые зубы, он тепло улыбнулся и потрепал меня по рукаву куртки.

Объединившись в желании мне помочь, все трое бурно обсуждали ситуацию на испанском, а я только поворачивала голову то к одному, то к другому.

Самым впечатляющим оказалось то, что Хосе свободно говорил на итальянском…

Что меня ждало в ближайшие несколько минут? Да… Всё-таки Барселона необычайна.

Или это необычайна сама жизнь? Если её не боишься, идя по ней с открытым забралом…

Хосе жил неподалёку, а в этом ресторанчике периодически встречался с друзьями.

Помещение выглядело на «троечку», и оставаться здесь Вероника не захотела. Она предложила пойти в соседний ресторан. Наверное, как женщина, она хорошо представляла себя на моем месте. Судя по всему, Вероника была душевной матерью.

Мы свернули за угол и приблизились к ресторанчику, в котором уже не играла музыка, не звенела посуда, а горел приглушённый свет, и двигались по своим траекториям официанты, с бесстрастными лицами завершая рабочий день.

Вероника сама выбрала столик и объявила официантам, по