Дмитрий Вересов - У Терека два берега… Страница 23

Наконец, Айсет решилась и рассказала Юсуфу всю полуправду. Вернее, всю четверть правды.

– В общем, – сказала она, – нельзя ли найти красивого мальчика с европейской внешно-стью, чтобы сопровождал меня на концерте?

Оказалось, что, по словам Юсуфа, – это «говно-вопрос»…

Таких мальчиков навалом работало в гостиничной фирме «Астор», которая принадлежала их семье и по большому счету контролировалась дядей Магомедом.

Юсуф привез Айсет в фирму и устроил смотрины.

Ее усадили в кабинете гендиректора, а мальчиков из персонала приглашали как бы на собеседование с новой владелицей и будущей босс-вумэн…

В некотором смысле это было не так далеко от истины.

Айсет гордо, по-хозяйски восседала возле камина и задавала мальчикам разные вопросы, вроде того, откуда они родом, где учились, как оценивают собственную амбициозность. На прозрачной столешнице журнального столика перед ней стопкой лежали их личные дела.

Алексей Фирсов – менеджер по рекламе.

Виктор Манеев – администратор.

Геннадий Глаголев – начальник отдела паблик рилейшнз.

Максим Вадыко – менеджер по персоналу…

В конце концов выбор Айсет пал на самого красивого мальчика – двадцатилетнего Александра Делюжкина, работавшего в фирме помощником бухгалтера и при этом учившегося на четвертом курсе финансово-экономического университета… Впрочем, в выборе главное значение сыграли Сашин рост – добрые метр девяносто, – его белокурая голова красавца-викинга и голубые глаза. Мимо такого Джон так просто не проскочит!

И Айсет предложила Александру Делюжкину пообедать с ней в ресторане «Сенат»…

На Элтона съезжались за час.

Благородно шурша дорогим каучуком шин по красному гравию парадной дорожки, к главному входу один за другим подъезжали лимузины всех мастей. Мерседесы, кадиллаки, роллс-ройсы…

Вот и вернулась в Россию отливно-приливная волна, укатившая было в семнадцатом году прошлого века… И снова принесла она столичный аристократический блеск – блеск голых плеч, укутанных в меха, и бриллиантов, блеск шелковых лацканов и длинных фрачных фалд…

Айсет выбрала темно-зеленое узкое платье-миди от Армани за пять тысяч долларов. Шея и грудь ее были слегка открыты, чтобы на белой лебединой шейке было хорошо различимо колье от Барклая из его нью-йоркской коллекции прошлого года, которое отец купил за сто сорок тысяч… Головку Айсет прикрыла не шляпкой, а зеленым полупрозрачным легоньким платком, какими на дипломатических приемах обходятся жены послов в тех мусульманских странах, где женщины обязаны строго соблюдать приличия…

Рядом с ней был Саша.

За какой-то час в бутиках дядиной гостиницы ему подобрали и смокинг, и часы «ролекс», и бриллиант на мизинец.

Сашу отдельно проинструктировал еще и Юсуф. Неизвестно, что он там ему говорил, но Саша глядел на Айсет с самым неподдельным обожанием.

Саша был неглупым мальчиком. Он правильно полагал, что выход на концерт Элтона Джона – это его звездный час, про который говорят: the right place at the right time[12]… Саша понимал, что здесь решается его дальнейшая карьера и что этот выход для него важнее защиты диплома в финэке. В десять раз важнее.

В парад-приемной, предваряющей тронный зал, угощали шампанским. И прибытие каждой новой пары объявляли, сопровождая ударом штандарта в паркетный пол.

– Его высокопревосходительство Генеральный консул Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии в Петербурге господин Форбс-Фитч с супругой!

– Его превосходительство президент банка «Москва-кредит» господин Шендерман с супругой.

– Генеральный директор объединения «Ладожское пиво» господин Иванов с супругой.

– Ее превосходительство исполняющая обязанности генерального консула Соединенных Штатов Америки в Петербурге госпожа Шиман с супругом…

Объявили и их… Как они были представлены в пресс-релизе и в заявке, поданной еще пресс-атташе отца:

– Ее превосходительство, член Совета директоров-учредителей ЗАО «Россика-Сплендид» госпожа Бароева и господин Делюжкин…

Айсет пробежала по толпе взглядом. Одним только взглядом. На устах – улыбка. Спина – прямая. Ручка слегка откинута. Приняла от официанта бокал шампанского. Пригубила и тут же поставила на поднос другому официанту.

Здесь, здесь Джон. Вон он со своим бой-фрэндом стоит.

Повернулась к нему спиной.

– Саша, поди возьми на столике программку, там должен быть и список приглашенных…

Саша послушно принес. Как собака приносит любимому хозяину тапочки.

Айсет углубилась в список. Ага! Вот они!

Джон Б. Хоуэлл – Великобритания.

Роберт С. Прескотт – Великобритания.

Точно, Джон рассказывал про друга юно-сти по кличке Дубль-Скотти… Буква «С» обозначала «Скотт». Роберт Скотт Прескотт – Дубль-Скотти. Он и дубль… Он и двустволка. И передом и в зад…

Фу! Бр-р-р!!!

Джон Хоуэлл и Роберт Прескотт. Нашли друг дружку! Вот он, обратный откат тех лет, когда Британия билась за колонии, тех лет, которые воспел великий Киплинг: «День-ночь, день-ночь мы идем по Африке»… Английские солдаты и матросы. По тысяче дней в три года без женщин – в дальних походах за имперское величие. Вот в палатках и кубриках они и ложились «валетом», в позу «шестьдесят девять»… А те аристократы, что отдавали мальчиков в закрытые учебные заведения, где женским духом и не пахло!? Теперь за былое имперское величие они платят генетической памятью гомосексуализма, которую ничем не выбить!

И кто из нас дикари?

Саважефилия!

Это она саважефилка, а не Джон!

– Дамы и господа! Его высокопревосходительство, сэр Реджинальд Дуальд – Элтон Джон!

Айсет обернулась. Саша преданно сжал ее предплечье не выше того места, где заканчивалась ажурная перчатка.

Сэр Реджинальд был верен себе. Круглая тюбетейка, вся в бриллиантах. Очечки. Высоченные каблуки, все равно не поднимавшие его даже на пол-уровня рядом с высокими статными кавалерами типа Саши… Круглое лицо стареющего педика. Улыбчивое и грустное. В какой-то даже перманентной грусти знания о скором конце.

Сэр Реджинальд взял бокал шампанского и двинулся с ним в публику, дежурно отвечая на приветствия в ничего не значащей формальности великосветского чата.

– Сэр, я счастлива приветствовать вас, – сказала Айсет, подойдя к Элтону.

Он был так невысок, что она губами могла дотронутся до его тюбетейки.

– Мадемуазель, вы прекрасны, я счастлив, – ответил Элтон со все той же усталой улыбкой. «Как же он будет держать зал? – подумала Айсет. – Ему уже все обрыдло!»

Кресла были расставлены полукругом. Их места были рядом – почти подряд. Слева рядышком – Джон и Дубль-Скотт. А справа – Айсет и Саша.