Нина Стожкова - Зло вчерашнего дня Страница 23

Вскоре и сам Петр Павлович вышел из дома. Он вручил Люсе рецепты, а она ему — маленький розовый куст с корневищем, аккуратно закутанным в газету.

— Люсь, а это что еще за добрый доктор Айболит? — спросила Лина как можно равнодушней, когда врач вышел за калитку. Не в первый раз его в деревне вижу.

— А, Петр Павлович! — Мрачное лицо подруги осветила слабая улыбка. — Это наш сосед! Хирург районной больницы. Кстати, добрейшей души человек. А какой профессионал! Познакомились, когда мы с Гариком пытались Дениску в больнице навестить. Помнишь, Дэн тогда сбежал, не долечившись? Ну вот, а Петр Павлович оказался его палатным врачом. Мы тогда в больницу с Гариком приехали. Я смотрю: был больной Тараканов — и нету. Ну, ты меня знаешь: за своих придушу кого угодно. Вот и принялась, как истеричка, скандалить. Ну а Петр как-то очень быстро нашел нужные слова. В общем, настоящий доктор, умеет успокоить. Оказалось — наш сосед, живет с матерью — вон в том зеленом домишке на пригорке. Работает, как зверь. Иногда сутками дома не бывает. То на скорой подрабатывает, то в больнице дежурит. Оставил, бедолага, квартиру бывшей жене, а сам изо всех сил пытается как-то обустроить материнскую хибару, чтобы жить с городскими удобствами. Но знаешь, какая у врачей зарплата и сколько нынче все стоит? Эх, надо было, чтобы он и тебе давление померил. Что-то мне твой вид сегодня не нравится. Между прочим, Петр Павлович тоже сказал, что ты какая-то бледная, измученная. — Люся пристально взглянула на Лину. Но та только отмахнулась.

«Все мои проблемы гроша ломаного не стоят в сравнении с тем, что творится на душе у Люси», — подумала она и предложила:

— А давай-ка я тебе летний пирожок испеку?

— Чтобы вместо одного «икса» в размере сразу два появилось? — проворчала Люся. Однако, секунду подумав, милостиво согласилась: — Ладно, валяй, только вначале собери ягоды, а то малина прямо на кусте сохнет. Ты ведь в курсе, Олесю я пять минут назад отправила в отставку? Так что теперь все будем делать сами. Долой эксплуататоров-кровопийц! Да здравствует свободный труд!

— Ну ладно, «ягода-малина нас к себе манила»!

И Лина, надев видавшую виды соломенную шляпу и повесив на шею пластмассовое ведерко, отправилась в сад.

В беседке возле малинника Ангелина услышала знакомые голоса.

— Вот видишь, сын мой, — говорил вкрадчивым голосом Михаил Соломонович, обращаясь к кому-то невидимому, — благодать оставила твой дом. А все почему? Жадность! Она, сын мой, мать всех пороков. Не захотел дать денег на храм, Господь и разгневался.

— Прекрати на меня давить и называть «сын мой»! — истошно возопил голос, принадлежавший Викентию Модестовичу. — Надоел ты мне, Мишка, своими пропагандистскими штучками. Я не сын твой, а однокашник, что, согласись, совсем не одно и то же. И как ловко ты, мерзавец, подвел разговор к главному — к отъему денег: «Бог наказывает за жадность!» Помню, в конце семидесятых так же прорабатывал меня секретарь парткома. Мол, не вступаю в партию, потому что не хочу часть зарплаты отдавать на партийные взносы. Ну, не хотел, это правда. И ведь прав оказался! Где теперь та всесильная партия? Ушла под воду. Как Атлантида. Мне-то хотя бы не пришлось потом каяться, жечь партийный билет перед телекамерами, как некоторым нашим деятелям культуры, отплевываться, намекать, что слышу запах серы…

А теперь — власть переменилась. Нынче ты просишь денег на храм. А вдруг завтра наука докажет, что Бога нет?

— Не дождешься! — запальчиво возразил Михаил Соломонович.

— А где доказательства, что я должен вкладываться во второе пришествие, словно в победу коммунизма, спрашиваю тебя?

— Да весь этот Божий мир — и есть главное доказательство его существования! — воскликнул Михаил Соломонович и широко обвел рукой вокруг. — Если даже допустить, что все само собой появилось, то почему тогда каждый цветок и каждое дерево так гармоничны и прекрасны?

— Михаил Соломонович, можно вас на минуточку? — раздался с веранды слабый голос Гарика.

Гость, извинившись, покинул беседку и исчез в доме.

— У меня к вам просьба, — прошептал Гарик, жестом приглашая Михаила Соломоновича присесть на диван.

— Внимательно слушаю, — наклонился к нему вошедший, поняв, что разговор пойдет серьезный и конфиденциальный. — Ты, наверное, хочешь, чтобы я осмотрел тебя? Мол, два врача — надежнее: целый консилиум.

— Да нет, никакой другой врач мне не нужен. Петр Павлович — доктор толковый. Я о другом. Вот, возьмите. — Гарик протянул пухлый белый конверт.

— Что это? — удивился Михаил Соломонович, однако, помедлив секунду, спрятал конверт в щеголеватый портфель.

— Мое пожертвование на храм, — тихо сказал Гарик. — И еще, — добавил он шепотом, — попросите, пожалуйста, настоятеля вашего храма как можно скорее приехать сюда и освятить дом и участок.

— Что-то случилось? — насторожился Михаил Соломонович. — Ты, Гарик, вроде никогда не был набожным. Как говорится, яблоко от яблони…

— Случилось, — вздохнул Гарик. — В последнее время у нас здесь творится что-то нехорошее. Я, хоть и потомственный безбожник, чую запах серы…

— Дьявол? — с интересом исследователя спросил гость, подсаживаясь ближе. — Ты можешь толком рассказать, почему ты так решил, сын мой?

— Да нечего рассказывать, — пожал плечами Гарик. — Так, ерунда какая-то в голову лезет. Бабьи бредни. Сначала Люськин муж. Потом сестра, а теперь вот я… И все — ближайшие родственники. За Катьку страшно. Да и за Стасика. И за отца. Вряд ли смогу объяснить это логически, но в доме происходит что-то очень нехорошее. Я, конечно, не верю в привидения, как Валерия, и все-таки… Словно какая-то темная сила испытывает нас на прочность. Чем мы заслужили такое — ума не приложу.

— Встанешь на ноги — сходи в церковь, покайся, поставь свечку, — предложил Михаил Соломонович. — Ая… Постараюсь выполнить твою просьбу. — Гость, пожав Гарику руку, вышел в сад.

— Кстати, а где та достойная пожилая женщина, с которой ты знакомил меня в прошлый раз? — поинтересовался Михаил Соломонович у «друга Викеши», поджидавшего на скамейке. Жизнелюбу Михаилу Соломоновичу сделались в тягость все эти печальные события и мрачные домыслы, захотелось подзарядиться энергией неистовой старушки.

— А, ты про Марианну? — Патриарх с досадой махнул рукой. — Да звонила она, звонила! Сказала, что не приедет. Кто бы сомневался! Разве ей до нас, скучных стариков? Человеков в футляре? Наша огненная валькирия снова при деле: организует пикет в сквере на городском бульваре. Ей уже борьбы с булочной и битвы за цены на лекарства мало. А в том сквере, видите ли, собираются спилить какой-то престарелый, как мы с тобой, дуб. Он небось сам давно прогнил и вот-вот рухнет на головы горожан. В общем, нашла очередной «вишневый сад» и борется за него с беспощадным временем.