Безымянный подросток с окраины города - Даниил Бравцев Страница 24

Коля достал две бутылки медовухи – вкусного, но слабоалкогольного пива, сделанного на меду. Спрашивать, как Коля его достал, смысла не было. Этот красавчик с покрытыми золотом волосами мог достать что угодно и где угодно, Андрей это понял ещё на третьем курсе обучения. Казалось, если оставить Колю в степи совсем одного, через три дня там будет город, по инфраструктуре не уступающий Москве. Поэтому Андрей не стал задавать лишних вопросов, а просто взял бутылку, открыл и, чокнувшись, сделал глоток.

Полчаса они потягивали пиво, смотря на линию горизонта, наблюдая, как небо постепенно темнеет, и разговаривая друг с другом. То и дело проскакивали шутки, подколы, изредка слышался смех, перекрываемый шумом автомобилей, иногда кто-то из двоих вскакивал и разминал мышцы, один раз Коля с Андреем даже попытались побороться, но уже через секунды упали на землю и, полупьяные, засмеялись в лицо наступающей ночи. Андрей смеялся недолго, что-то перекрывало смех изнутри, но всё равно какая-то его часть радовалась тому, что они выбрались из города к этому бескрайнему, безлюдному полю.

Вскоре Андрей Бедров и Николай Сниткин вернулись к Рэкки, плюхнулись прямо под ним и продолжили пить.

– Amigo, – сказал Коля, – могу я задать тебе один серьёзный вопрос?

– Обычно, когда так спрашивают, имеют в виду что-то плохое.

– Да не плохое, нет, просто… – На мгновение Коля замолчал, но почти сразу продолжил: – Ты становишься каким-то другим, Эндрю. Я знаю тебя вот уже седьмой год, мы изменяемся на глазах друг у друга уже шесть лет, но сейчас… тебя словно тянет вниз. И ты этого не замечаешь.

Андрей медленно повернул голову, и взгляд его карих глаз не понравился Коле. Но больше насторожил голос Андрея.

Голос человека, готового атаковать.

– К чему ты это?

Коля допил пиво и оставил бутылку, после чего полностью развернулся к своему другу.

– К тому, что ты становишься каким-то… ну, дряхлым. Трусливым.

– Трусливым?

– Да подожди, я не то сказал! После того, как ты начал встречаться с Клеопатрой, всё в тебе изменилось. Ты стал более раздражительным, но не в агрессивном плане, а в трусливом, и знаешь почему? – С каждым словом Коля распалялся всё больше, голос становился громче, заводился он тяжело, будто машина на морозе, но теперь, когда слова рванули потоком, Коля начал переключать передачи. – Потому что ты – ты, amigo! – начинаешь терять голову от секса. Думаешь, я не понимаю, куда вы бежите сразу после школы? Точно не к тебе домой, потому что твой отец её прибьёт, вы бежите…

– Про отца не надо…

– … к ней и трахаетесь. Я угадал? Каждый ваш вечер заканчивается интимной близостью?

– Я понял, – Андрей попытался рассмеяться, но смог лишь ухмыльнуться, одарив Колю презрительным взглядом. – Ты мне завидуешь. Самая красивая девчонка в школе встречается со мной, самая красивая девчонка в школе трахается со мной, а не с тобой, вот ты и бесишься.

– О боги, – Коля закрыл лицо руками, пробыл несколько секунд в темноте, опустил ладони. – Какой же ты идиот, Бедров! Я тебе не завидую, мы друзья, друзья не завидуют! Я просто переживаю за тебя, потому что ты, походу, отдал собственную задницу не в те руки. Эй, посмотри на меня. – Коля упал перед Андреем на колени, взял его лицо в руки и крепко зафиксировал перед собой, положив большие пальцы на щёки, остальные – на шею. – У тебя глаза совсем пусты. У тебя голос стал пустой, понимаешь? Ты стал пустой! Раньше в тебе всегда бурлила какая-то жизнь, ты был полон энергии, я даже… я даже какое-то время восхищался тобой, хотел быть похожим на тебя. – Ветер поцеловал золотистые волосы и помчался дальше. – А сейчас ты превратился в амёбу, постоянно спишь, почти не разговариваешь, даже сюда тебя еле-еле удалось затащить, хотя здесь Рэкки! Рэкки, мать твою, а не Клеопатра, которую ты знаешь две недели! Ты стал проводить время только с ней, и я сомневаюсь, что у вас большая любовь, потому что регулярно вижу синяки на её шее, руках. Я знаю, кто оставляет такие синяки. И я знаю, что в какой-то момент ты не остановишься.

– Отстань от меня.

– Ты теряешь себя в ней. Превратился в неудачника, который бегает за девочкой и выполняет все её прихоти. День-два, она тебя бросит, и ты так разозлишься, что убьёшь её, я тебя знаю. И ладно бы, если б у вас была любовь, но вы ж только трахаетесь, об этом вся школа говорит.

– Отвали от меня!

– Ты подался разврату, amigo. Клеопатра крутит тобой как хочет, а ты только рад. Ты больше не мужчина, ты теперь тупое животное, которое только спит, ест и трахается!

– Я сказал: отвали от меня!

– Ты!

– Отвали!

– Себя!

– От!

– Меня!

– Потерял!

Андрей врезал Коле по челюсти, и тот мигом отлетел на метр. Из нижней губы хлынула кровь, тут же окрасила подбородок, но Андрей не смотрел на неё, нет, он сразу вскочил, словно бешеный зверь кинулся на Колю и прижал его к земле. Ладонь вцепилась в шею, колени рухнули на руки, так что любые движения оказались невозможными, хищник повалил жертву, загнал её в угол, показал, где чьё место.

– Ты чё, себя философом почувствовал? – Он склонился над Колей, продолжая душить его, налегая всем телом. – Решил меня жизни поучить или что? Теперь ты выбираешь, с кем мне спать, а с кем – нет? И что значит «ты потерял себя»? С чего ты, amigo, взял, что я потерял себя?

– С ТОГО! – Коля с трудом говорил. В его лёгких становилось всё меньше воздуха, но он собрал все силы, чтобы выпалить слова: – ПОТОМУ ЧТО ТЫ ПУСКАЕШЬ ЖИЗНЬ ПОД ОТКОС! СНАЧАЛА ТЫ СМИРИЛСЯ, ЧТО ВАС С МАТЕРЬЮ ИЗБИВАЕТ ОТЕЦ, А ТЕПЕРЬ ТОБОЙ ПОМЫКАЕТ КАКАЯ-ТО ДЕВКА!

– НЕТ!

Андрей двумя руками обхватил шею Коли и сомкнул ладони, в гневе перекрывая дыхательные пути. Под коленями напрягались бицепсы, тело рвалось из оков, но Андрей не выпускал его из-под захвата и продолжал, продолжал, продолжал душить тварь! На бескрайнем поле, под темнеющим небом, наполняющимся звёздами, вблизи мотоцикла один юноша убивал другого, оба они тяжело пыхтели, воздух накалился меж ними до тысячи градусов, а кровь в венах и вовсе превращалась в пар, разрывающий изнутри сосуды! Андрей стал одной сплошной яростью, яростью неистовой, дикой, первобытной! Он всё больше склонялся к земле, вдавливая в неё шею, пока кровь из разбитой губы Коли стекала в ротовую полость.

– Нравится? – еле слышно спросил Коля. – Тебе это нравится?

Андрей смотрел на его лицо. Всегда красивое, сейчас оно казалось уродливым, словно расплющенным, глаза были навыкате,