Татьяна Устинова - Близкие люди Страница 24

Дураку ясно, что если бы Володьку убили, капитан Никоненко уже давно поселился бы в их котловане.

Или все-таки не поселился бы?

Степан приткнул “лендкрузер” к вагончику прораба, выключил радио, бросил на щиток темные очки и не спеша оглядел все хозяйство.

Котлован по-прежнему был пуст и необитаем, как лунный кратер. Трос гигантского крана с прицепленным семитонным крюком мерно покачивался из стороны в сторону над той самой плитой. В некотором отдалении человек шесть рабочих красили трубы – интересно, зачем? Еще несколько рыли какую-то подозрительную канаву, совсем далеко, почти у кромки леса, но все-таки в пределах границ Степановых владений.

И последняя небольшая кучка – это можно сдохнуть от смеха, честное слово! – вяло терла тряпками стены жилых вагончиков.

Ну, Чернов, ну, эксплуататор хренов, всех занял!

Никто сложа руки не сидит, все при деле!

По-слоновьи фыркнув, Степан вылез из джипа. На пороге прорабской будки нарисовался Петрович и закрутил головой, как бы проверяя, все ли в порядке во вверенном ему хозяйстве. Степан не был самодуром, но он был серьезным начальником. И этот серьезный начальник приехал без предупреждения…

– Ну чего, Петрович? – спросил Степан, захлопнув тяжелую дверь “лендкрузера”. – Я смотрю, у вас трудовой энтузиазм прямо как первого мая – аж через край. А?

– Стараемся, Андреич, – пробормотал прораб со смущенной улыбкой, еще не очень понимая, что именно его ждет – выволочка или похвала. – Чего ж без дела-то сидеть… Совсем плохо, когда люди без дела сидят… С ними потом и не справишься…

Они сошлись на середине дороги между Степановой машиной и шаткой лесенкой, с которой суетливо сбежал прораб, и пожали друг другу руки.

– А поумнее ничего не могли придумать? – спросил Степан не сердито, а скорее насмешливо, как определил про себя прораб. – Что они там копают? Сортир, что ль, новый возводят?

– Точно, – подтвердил прораб смущенно.

Он вообще очень легко смущался, отводил глаза и начинал неловко переминаться с ноги на ногу или чесать лысину под вечной бейсболкой. При этом он был ухватистый, ловкий, хорошо и быстро соображающий мужик. Он никогда ничего не крал, ни о чем не забывал, всегда успевал к сроку и почти не пил. Степан работал с ним последних лет пять, поручал ему самые большие работы и радовался, что тогда, пять лет назад, Петровичу пришлось бросить свое инженерство в подыхающей оборонке и переквалифицироваться в прорабы. Где бы он взял другого такого, надежного и верного?

– А Чернов где?

– Только что здесь был, – сказал прораб и зачем-то нагнул голову, заглядывая под будку, как если бы Чернов мог выскочить оттуда. – Найти?

– Сам найдется, – сказал Степан. – Пойдем, Петрович, потолкуем. Менты не наведывались?

Прораб сбоку взглянул на Степана.

– Я свое дело знаю. Пал Андреич, – сказал он непонятно, – если бы объявились, я бы первым делом тебе позвонил. Нет никого и не было. Даже местные нас не слишком донимают, а я, грешным делом, думал, что после… Володьки нам конец придет, штурмом возьмут…

– Здорово, Степ, – проговорил Чернов из-за Степановой спины, – ты чего приехал?

– Не сидится мне на Дмитровке, Черный. – Степан на ходу пожал подсунувшуюся жесткую и широкую лапищу Чернова. – Что за всемирный день чистоты ты тут устроил? Что это у тебя все гаврики как один тряпочками стены моют?

– Не все, – возразил Чернов, моментально приходя в раздражение, – некоторые вон яму под новый санузел копают. А что? Есть предложения получше?

Держась за утлые перильца, Степан активно топал башмаками, стряхивая с них комья грязи.

– Нет у меня никаких предложений. Черный. Пусть делают что хотят, только бы водку не жрали с утра до ночи. Один сортир уж почти возвели, пусть с понедельника второй возводят. Чтоб было у нас все как у людей – “мы” и “жо”…

Он распахнул дверь в вагончик и увидел Тамару. В узкой комнатке, насквозь проткнутой длинными солнечными пиками, за столом сидела Тамара и преданно смотрела на Степана.

В руке у нее была ручка, хотя Степан всегда подозревал, что писать она не умеет. Весть о приезде начальника, как правило, облетала подчиненных со скоростью света, и Тамара приготовилась.

– Здрасьте, Павел Андреевич. Какой день сегодня хороший. Может, кофе? Сварить? Или поесть хотите?

Все это Тамара выпалила единым духом, не отводя от Степана преданных и как будто умоляющих глаз. Для всех подчиненных дам он был “несчастный” – брошенный женой, пропадающий на работе отец-одиночка. Его жалели, вздыхали, печалились, стремились угодить, и все это походило на глупую рекламу конфет “Рондо” – “наш начальник такой умница…”

Степан знал об этом – и бесился.

Только Саша Волошина со своей неуемной заботой никогда его не злила.

Может, жениться на ней?

Не отвечая преданной и как бы до предела вытянувшейся в его сторону Тамаре, Степан прошел в свой “кабинет” – выгороженную часть вагончика, – а миролюбиво настроенный, а может, просто голодный Чернов согласился:

– Давай кофе и бутербродов. Или что там у Зины есть? Пироги есть?

– Никто не звонил? – не повышая голоса, спросил Степан из-за перегородки. – Капитан Никоненко?

Тамара подскочила на стуле и кинулась к двери в “кабинет”.

– Капитан Никоненко не звонил, Павел Андреевич, – отрапортовала она, вытаращив от усердия глаза. – Звонил Сергей Руднев. Я сказала, что вы в Москве, и попросила перезвонить в тот офис. Еще звонили от главы администрации Сафонова, просили связаться. Я вам звонила, но вы уже уехали…

– А этим что нужно? – Степан бегло просматривал факсы, комкал и швырял в корзину.

– Ничего, я все решил уже, – сказал Чернов. – Они спрашивали, до какой границы у нас участок нарезан.

– Денег им, что ль, опять подавай? – Степан перестал комкать тонкую бумагу и швырять ее в корзину, наполненную уже до половины.

– Я все решил, – сказал Чернов с нажимом. – Не нужно никаких денег, хотя, конечно, все дело в этом. Петрович, ты чего там маешься? Заходи!

Прораб вошел не сразу. Он долго мялся за тонкой дверцей, пыхтел и скреб ботинками по полу, потом осторожно, как будто боясь, что его выставят, вдвинулся в “кабинет” и быстро опустился на стул около двери. И сдернул с лысой головы бейсболку. Стул скрипнул.

– Кофе давай! – приказал Чернов Тамаре и улыбнулся широкой и лихой улыбкой сердцееда и рубахи-парня.

Тамара засияла в ответ и кинулась выполнять, а Степан в сотый раз мимоходом опечалился, что он сам никогда не мог так легко и как будто играючи общаться с людьми, особенно с женщинами.

– А фонари по периметру опять ни хрена не горят? – спросил Степан, уткнувшись в какой-то факс. Господи, сколько бумаги! Из всей скопившейся за несколько дней горы он выудит в лучшем случае одну бумажку и засунет ее в папку, и вовсе не потому, что она нужна, а так, на всякий случай. Все остальное он методично пошвыряет в корзину, а бумаги из папки “на всякий случай” будущей весной выкинет Саша Волошина при очередной разборке завалов.