Светлана Демидова - Мечта цвета фламинго Страница 24

– Нет, других не надо, – решила Валентина. – Может, это будет наш прощальный банкет… Думаю, нужно просто посидеть вместе. Нам есть что вспомнить… Все-таки мы неплохо работали.

– Так! Отлично! – потер руки Юра. – Кто еще поддерживает предложение Фаинки с Валей, прошу голосовать!

В конце концов все подняли руки. Галина Андреевна Голощекина тоже подняла, хотя ей совсем не хотелось идти на этот прощальный банкет. Во-первых, у нее домашних дел по горло, Давидик стал беспокоить… А во-вторых, с сотрудниками ей было неинтересно. Она знает их, как облупленных. Юра обязательно примет на грудь больше нормы и заведет «Ямщик, не гони лошадей!». Выпившая Фаина непременно станет оплакивать свою горькую женскую долю и липнуть к Лактионову. Виктор будет печальными глазами смотреть на Нину, а она – хохотать и отплясывать с Валентиной. Начальник начнет метаться от одной женщины к другой, беспардонно игнорируя, ее, Галину, и она за весь вечер не станцует ни одного медленного танца. Конечно, ей не больно-то и хочется танцевать с бесперспективными мужиками, но это как-то задевает ее женскую сущность… В общем, все заранее известно. Но при нынешнем положении вещей «во-первых» и «во-вторых» противопоставляется кое-что более важное: ситуацию нельзя выпускать из-под контроля. Пятеро сотрудников проголосовали против нее. Это очень плохой признак. К нему есть и еще один дурной знак: трусишка Виктор сегодня что-то слишком разговорился. Как бы, расхрабрившись от выпитого, не позволил себе большего! И как бы они все на своем прощальном банкете не объединились окончательно против нее. Руку надо постоянно держать на пульсе и не давать им сплачиваться.

Сотрудники выбирали место проведения мероприятия и в конце концов сошлись во мнении, что «ну их, дорогие рестораны», лучше свободной, скудно обставленной однокомнатной квартиры Лактионова не найти. Виктор вяло отбрыкивался, мол, у него грязно, неубрано и накидано, но его никто не слушал, потому как перешли к обсуждению меню. Время уже перевалило за 15.00, и Галина Андреевна решила отправиться домой. И так ясно, что будет стоять на столе: тазик оливье, селедка под шубой, Валентинины маринованные помидоры, Фаинкины кабачки и прочая традиционная дребедень. Она, конечно, тоже принесет что-нибудь свое, фирменное, чтобы все еще раз прочувствовали, кто есть кто. Помидоры замаринует каждый дурак, а вот расстегаи со скумбрией по ее рецепту, который она никогда ни для кого не жалела, так ни разу ни у кого и не получились.

Галина Андреевна вышла из проходной и увидела впереди себя начальника центральной лаборатории «Петростали», в которую входила составной единицей и лаборатория Сергея Игоревича. Тучный Олег Григорьевич Мальцев, мучаясь одышкой, передвигался с трудом, поэтому догнать его было нетрудно. В другой раз Галина Андреевна, вежливо поприветствовав начальство, прошла бы мимо, но сегодня был смысл несколько притормозить около него.

– Добрый день, Олег Григорьевич, погодка-то нынче совсем летняя, – проворковала предприимчивая женщина, а Мальцев тут же испуганно огляделся по сторонам, не подкрадывается ли с другой стороны САМ Лев Егорыч Голощекин. Льва Егорыча по близости не оказалось, но начальник центральной лаборатории все-таки подобрался, мобилизовался и даже, казалось, несколько похудел.

– Да, тепло, – счел нужным согласиться он.

– Только вот последние события не дают нашей лаборатории радоваться этому теплу, – многозначительно проговорила Галина Андреевна.

Мальцев судорожно просчитывал в уме, какие события не дают радоваться теплу лаборатории микроанализа и фрактографии, а следовательно, Льву Егорычу Голощекину. Может быть, ему не понравилось, что лаборатории урезали норму спирта для протирки оптики? Так всем урезали… Или… может… Галина Андреевна перетруждается и приходит домой усталой? Говорил же Сергею, чтобы не загружал ее, как рядового сотрудника! Все эти мысли пронеслись в голове встревоженного Олега Григорьевича одновременно, и он участливо спросил:

– А что такое?

– Ну как же? Вы не можете не знать! Наши экономисты во главе с Надеждой распространяют ужасные слухи о том, что из нашего коллектива хотят сократить… – Галина Андреевна набрала в грудь побольше воздуха, а на лице соорудила самое огорченное выражение, – …Ниночку Муромцеву! Вы же в курсе, какой она талантливый инженер!

Галина Андреевна Голощекина заливалась соловьем по поводу разнообразных талантов и способностей Нины, а Мальцев с ужасом думал, где он дал маху. Муромцеву он никому не позволил бы сократить, по крайней мере, на сегодняшний день, тем более что он уже получил недвусмысленное указание, кого сократить. Но если ТАМ передумали… Галина Андреевна наверняка является выразителем и проводником… А если он не согласится с мнением Льва Егорыча? Что тогда? Неужели его все-таки задвинут на пенсию? В этом году ему будет уже шестьдесят два… Олег Григорьевич шумно выдохнул, ссутулился, и ему можно было дать уже все семьдесят.

– …дайте слово, что вы не позволите погубить Ниночку! – услышал он сладкий голос Галины Андреевны.

– Да… да… конечно… – пробормотал Мальцев и остановился у своей машины.

– Я всегда знала, что вы печетесь о нуждах лаборатории как никто, – опять-таки многозначительно проговорила женщина и на прощание бросила Олегу Григорьевичу такой игривый взгляд, будто им обоим было лет по пятнадцать и они каждый день по этому поводу перемигивались.

Начальник центральной лаборатории сел на водительское кресло и задумался. А что, если эта сладкая Галина скажет своему Голощекину, что он, Мальцев, уезжал с работы раньше положенного времени? Конечно, у него ненормированный рабочий день и разные деловые встречи и командировки, но все-таки неприятно, что она его застукала. Он сказал секретарше Леночке, что едет на «Электросилу» по поводу согласования сроков одного из договоров. На самом деле он этот вопрос еще утром утряс по телефону, а поехать собрался домой, потому что у него ужасно разболелся желудок. И зачем он ест столько жирного?

Галина Андреевна садилась в автобус с сознанием не напрасно прожитого рабочего дня. В нескольких инстанциях она заронила мысль о том, что без Нины Муромцевой их лаборатория вполне может обойтись. Похоже, что Мальцев крепко задумался. Ловко она его обработала! И, главное, не придерешься: она пела Нине такие дифирамбы, что мало не покажется. Завтра она еще поговорит с секретаршей Леночкой. Она очень заинтересованно спросит ее, видела ли она документы на сокращение Муромцевой. Конечно, таких документов еще нет, поскольку вопрос, кого увольнять, остается открытым, но юная Леночка еще не научилась держать полученные сведения при себе, и весть о том, что из лаборатории рентгеновского микроанализа хотят убрать Нину, завтра же облетит все три этажа их здания. Люди привыкнут к этой мысли, и тогда можно будет рассчитывать… Впрочем, хватит об этом. Завтра будет завтра. А сегодня надо поговорить с Давидиком.