Линда Ховард - Любить Эванджелину Страница 24

Краешки губ Эви поднялись в легкой усмешке, которая подсказала Роберту, что он действует в правильном направлении.

— Думаю, он согласится. Обычно Крейг — сговорчивый молодой человек.

— Завтра?

На этот раз Эви едва не рассмеялась вслух.

— Завтра я не могу.

На десять утра у нее назначено посещение доктора. Хотя Эви предупредила Роберта, что не хочет спать с ним, тот ответил, что остановится в любую секунду, если она попросит. Это «если» взывало к ее благоразумию, так как на физическом уровне он действовал на нее слишком сильно, и она не была уверена, что захочет остановить его. Само собой, Эви не собиралась ставить Роберта в известность по поводу противозачаточных средств. Еще решит, что этим она дает ему зеленый свет на занятия любовью.

— Послезавтра? — вздохнул он.

— Я его спрошу.

— Большое спасибо, — ответил Роберт с легкой иронией.

На следующее утро Роберту дважды позвонили. Он находился на веранде, где просматривал кипу бумаг, переданных по факсу Фелис. При наличии компьютера, телефона и факса оставаться в курсе всех дел оказалось проще простого.

Первой позвонила Маделин.

— Как дела в Алабаме?

— Жарко, — ответил Роберт, сидевший в одних шортах.

После вчерашнего дождя растения казались еще более зелеными и пышными, ароматы — более густыми, но температура не упала ни на градус. Более того, стало душнее. Утреннее солнце заливало обнаженную грудь и ноги Роберта. К счастью, смуглой коже Роберта не грозила опасность обгореть.

— У нас чудесная погода, около двадцати пяти градусов. Почему бы тебе не прилететь на выходные?

— Прости, не могу, — отказался Роберт. Его немного покоробило, что ответ очень походил на слова Эви. — Не знаю, насколько задержусь, но я не могу уехать, пока здесь все не решится.

— Приглашение остается в силе, — заверила Маделин, неспешно растягивая слова. Произношение сестры оказалось до боли похожим на акцент Эви. — Появится пара свободных дней, мы будем рады тебя видеть.

— Я постараюсь вырваться до возвращения в Нью-Йорк, — пообещал Роберт.

— Очень постарайся. Мы не встречались с весны. Береги себя.

Второй раз телефон зазвонил, едва Роберт успел положить трубку. Человек, которого он нанял следить за Лэндоном Мерсером, хотел сообщить новости.

— Прошлой ночью у него был гость. Мы последовали за визитером, когда тот вышел из дома объекта, и сейчас работаем над установлением его личности. Интересных телефонных звонков не было.

— Хорошо. Продолжайте следить и слушать. Он пока не обнаружил хвост?

— Нет, сэр.

— Нашли что-нибудь в доме? — Роберт кратко возблагодарил судьбу, что он гражданское лицо и не обязан следовать сложным запутанным правилам и процедурам, которых придерживались полицейские. Хотя могли возникнуть неприятности, если бы его людей поймали в момент проникновения со взломом в частный дом. Они не забрали улики, просто осмотрели все помещения. Информация — это власть.

— Ничего. Чище не бывает. Слишком чисто. Не нашли даже ни одной выписки из банка, но обнаружили, что он арендует банковскую ячейку, где, скорее всего, держит важные бумаги. Пока нам не удалось до нее добраться. Я пытаюсь получить копию выписки из его банка.

— Держите меня в курсе, — напомнил Роберт и повесил трубку.

Через несколько дней Мерсер почувствует легкое давление. Поначалу он не найдет причин для тревоги, но вскоре начнет задыхаться. Замыслы Роберта относительно Эви как в личном плане, так и в финансовом, тоже воплощались более чем успешно.

Глава 7

В тот день Роберт вообще не собирался встречаться с Эви. Он был опытным стратегом в извечном сражении между мужчиной и женщиной; после его явных ухаживаний она, конечно, ожидает, что он или позвонит, или приедет на причал, и отсутствие любого контакта с ним слегка выведет ее из равновесия и еще больше ослабит оборону. Он часто думал, что соблазнение похоже на игру в шахматы, и именно тот, кто вынуждает соперника ломать голову, управляет игрой.

Он контролировал процесс обольщения. Его навыки в этой части игры были безупречны. Может потребоваться несколько недель, чтобы приручить девушку, но в конце концов Эви окажется в его постели. Незадолго до того, как он полностью расчистит этот беспорядок, Мерсера и Эви арестуют, а он вернется в Нью-Йорк.

Проклятье.

Конечно, это проблема. Не хотелось отправлять ее в тюрьму. Он пребывал в ярости, когда приехал сюда с твердым намерением упрятать и Эви, и ее любовника далеко и очень надолго. Но это было до того, как встретил ее и держал в своих руках, до того, как вкусил ее пьянящую сладость. До того, как увидел глубокую печаль в золотисто-карих глазах и спросил себя, не принесет ли ей еще больше горя. Мысль внушала тревогу.

Виновна ли она? Сначала он был убежден, что да, но теперь, даже после такого короткого знакомства, больше не чувствовал уверенности. Ни один преступник не останется совершенно незатронутым собственными деяниями. Всегда найдется какая-то примета, возможно, некая неприветливость в глазах, отсутствие моральных ограничений в некоторых вопросах. Но он не мог найти подобных признаков в Эви. Он давно понял, что люди, замешанные в шпионаже, в предательстве собственной страны, самые холодные из всех, когда-либо рожденных. В них чувствовался недостаток глубоких эмоций. Но в Эви такого не наблюдалось; наоборот, он мог бы сказать, что она ощущала все слишком остро.

Она ни секунды не колебалась, прыгая за Джейсоном. Поступок сам по себе не был чем-то необычным; множество незнакомцев сделало бы то же самое и не только для родственников. Но понимая, что на счету каждая секунда, она оставалась внизу слишком долго, ища мальчика. Роберт знал, точно так же как то, что солнце сияет в небе, что она не смогла бы вынырнуть на поверхность без его помощи… и что она лучше умерла бы, чем спасла себя, но не вытащила Джейсона. И даже сейчас при воспоминании об этом Роберт заледенел до костей.

Он находился в доме, пытаясь поработать на компьютере, но теперь встал и беспокойно вышел на веранду, где палящее солнце могло развеять внезапный холод.

Только глубоко чувствующий человек способен на такие жертвы.

Кэннон оперся руками на высокие поручни и в замешательстве посмотрел на реку. Сегодня она была не зеленой, скорее, ярко-синей, отражая глубокий лазурный цвет безоблачного неба. Веял легкий — если таковой вообще существовал — бриз, и поверхность воды оставалась спокойной. Река мягко плескалась возле веранды и пологих берегов со звуком, который рождал что-то очень глубинное в его сердце. Вся жизнь на земле зародилась в море; возможно, возникшее ощущение было эхом того древнего времени, которое заставляло людей так отзываться на воду. Но эта река, такая мирная сейчас, едва не забрала жизнь Эви.