Патриция Гриффитс - Преграды любви Страница 25

— Много вы понимаете, — сердито ответил Тревис. — Игра есть игра, и она должна вестись по правилам, а эти ребята не умеют ловить мячи. Посмотрите только, защитник опять промазал, — и, сложив руки рупором, крикнул: — Поживей, Брендон, поживей! Беги!

Брендон был достоин похвал своего учителя. Мальчишка был ловок, смышлен и так же увлечен игрой, как Тревис. Поэтому он четко и быстро выполнял его короткие подбадривающие команды. Когда защита противника снова сплоховала и Брендон, прорвавшись, осалил и вернулся «домой», Тревис более не сдерживал себя.

— Молодчина! Мой парень! — воскликнул он, энергичными боксерскими ударами рассекая воздух, а потом вдруг повернулся к Алекс, обхватил ее за талию и закружился с ней в каком-то бешеном вальсе. Алекс с испугом и удивлением смотрела на его торжествующее разгоряченное лицо, и у нее кружилась голова.

Она все еще испытывала легкое головокружение, поэтому, вернувшись домой, первым делом решила принять душ. Она была уверена, что это именно то, что ей сейчас необходимо. Перед глазами все еще стояло счастливое лицо Тревиса, кружащего ее в сумасшедшем танце.

Закрыв стеклянную дверь душевой, Алекс с наслаждением подставила лицо под струю воды. Признайся, говорила она себе, ты влюбилась в человека, который ни за что не согласится признать существование любви.

А если это так, то что ты собираешься делать? Алекс с тихим стоном прижалась к холодным изразцам стены. Она не знала ответа. Но какой-то внутренний голос словно вступил с ней в спор. Не знаешь? — издевательски спрашивал он и тут же отвечал: — Тогда перестань ломать над этим голову, плыви по течению, пусть будет, что будет. Не забывай, уже целых восемь лет в твоей жизни не было мужчины. Как это так — плыть по течению?

Хороший совет, ничего не скажешь, рассердилась Алекс. А если тому, кого я полюбила, нет до меня дела? Но внутренний голос, или подсознание, или что-то еще, что там есть, нашептывали: будь, что будет.

Она схватила губку и, намылив ее, стала безжалостно тереть свое тело, начав с пальцев ног.

Алекс, сделав воду похолоднее, подставила под струю воды лицо и, разжав губы, жадно сделала глоток. Я — жрица любви? Господи, есть от чего свихнуться.

А твой «феррари»? В таком автомобиле позволяла себе ездить лишь Дорис Дэй [1] в дни своей славы. Разве праведница мать Тереза подобрала бы в свою машину случайного попутчика?

— Я не подбирала Тревиса! — негодующе возразила Алекс.

Господи, она уже разговаривает сама с собой!

Стань наконец взрослой, Алекс, отчитывал ее голос, начиная терять терпение. Прежде всего ответь на вопрос: ты хочешь переспать с ним?

Эта мысль внезапно вытеснила все остальные из ее разгоряченной головы. Хочешь или нет, отвечай?

Ответ был ясен, как аксиома, как то, что в сутках двадцать четыре часа, что солнце встает на востоке, а за весной следует лето. Она хочет переспать с ним! Впервые в жизни она встретила мужчину, который заставил ее, трезвую, умную, выдержанную, быть готовой на любое безрассудство.

Но голос не угомонился, он не собирался оставлять ее в покое. Не волнуйся, тихо нашептывал он, с тобой все в порядке. Просто хочется любить. Ты заждалась, дорогая.

От этой мысли Алекс так и застыла с губкой в руках. Это что, еще одна блестящая догадка? А восемь лет одиночества, разве это не доказательство того, что она никогда не была рабой неуемных страстей?

Голос, увы, тут же уличил ее в неискренности Так ли это? А то, что произошло в машине? Что это? Аэробика?

О, пожалуйста, замолчи! Она снова ухватилась за губку, как за якорь спасения. А голос продолжал обличать. Не строй из себя святошу. Вспомни свою спальню. Разве в ней обои в цветочек и скромный ситчик простынь? Да твоей спальне позавидовал бы сам Рудольф Валентино, «первый любовник» Голливуда! Эта храм любви, роскошная усыпальница спящей царевны, которая ждет не дождется, когда ее разбудят поцелуем.

Если так, резюмировал голос, то лишь набитая дура может противиться этому.

Должно быть, она ею и была, ибо тут же стала взвешивать все «за» и «против». Но ее отговорки не убедили голос.

Брось, Алекс, сердито приказал он, пора покончить с ненужным морализированием и просто немножко пожить в свое удовольствие. Стефан мертв, а ты жива, и в том, что так случилось, нет твоей вины.

Она и сама это знала.

Тогда зачем мучить себя, увещевал его голос. Зачем казнить себя, и пора бы бросить притворяться, что твоя жизнь содержательна и интересна. На самом деле ты живешь жизнью других людей, твоих друзей или коллег.

Нет, нет, это неправда, попыталась было возразить Алекс, но вдруг издала вопль испуга. В трубах что-то зловеще заурчало, и ее обдало совершенно ледяной водой.

— В чем дело, черт побери?! — сердито воскликнула она и быстро завернула краны.

Испуганная и озябшая, она выскочила из душевой кабины и укуталась в большое розовое полотенце. Она вся дрожала от холода, а стекавшая с мокрых волос вода образовала лужицы на полу.

За стеной шумела вода. Там наполняли ванну. Она не поверила своим ушам. Ведь они договорились, что сначала она принимает душ, а потом уже Тревис. Неужели этот невоспитанный грубиян, не дождавшись своей очереди, переключил всю горячую воду на себя? Он еще болен, ему нельзя мыться, тем более принимать горячую ванну! А если ему станет плохо, что она будет с ним делать?

Но тут Алекс поняла, что дошла до полного абсурда в своих страхах. Беспокоиться о здоровье Тревиса по меньшей мере смешно. Она сама только что видела его на стадионе среди мальчишек. Он совсем не похож на слабого и больного. Пожалуй, в его нынешнем состоянии ему ничего не стоило бы преодолеть Ниагарские пороги в жестяном корыте. Очевидно, от холода и испуга она утратила свою обычную способность разумно мыслить.

Обмотав мокрую голову полотенцем, накинув короткий купальный халатик, Алекс решительным шагом направилась в ванную комнату для гостей. Дверь была открыта, и первое, что она Увидела, была голая спина Тревиса.

Испуганно вскрикнув, Алекс попятилась назад.

Тревис удивленно обернулся.

— Вы?

Он смотрел на ее лицо в капельках влаги, порозовевшую нежную кожу шеи и голые ноги, давившие мокрый след на полу.

— Я думала, вы уже сели в ванну, — растерянно пролепетала Алекс, теребя ворот халатика.

— И вы собирались присоединиться?

Алекс была в полном замешательстве, ибо меньше всего ожидала с его стороны подобную дерзость.

— Нет! — резко возразила она.

— Ага, вы пришли проверить, справлюсь ли я с этим сам?

— Нет, я…

То, что она увидела, окончательно ее потрясло. В ванне, полной пены, плавали бейсбольные биты. На краю ее, опасно накренившись, стоял пластмассовый флакон с ее любимым пенящимся средством для ванн.