10 секунд - Элизабет Дэр Страница 26

не видящими глазами. Она сделала вздох и сказала, чтобы полицейские отдали завёрнутую в красочную бумагу машину мне и передали, что родители любят меня и всегда будут помогать в трудных ситуациях, а потом она тоже последовала за отцом. Теперь лишь этот подарок напоминает мне, что папа с мамой рядом, оберегают меня. Ведь родители всегда готовы абсолютно на все, чтобы их дети были счастливы, даже если это стоит им жизни, – я ощутила необычайный шок и страдание. Джейк весь напрягся и больше не произнес ни слова.

Мама сидела не шелохнувшись, а папа выглядел сокрушённым и виноватым. Неожиданно, под моей рукой спина Джейка начала трястись, по его щеке скатилась одинокая слеза, такая же, как и он несколько лет назад. А потом он и вовсе расплакался, жалобно завывая от боли и бессилия, принимая мои объятия.

– Джейк, я с тобой, – шепнула ему на ухо, сплетая между собой наши пальцы, убеждая, что ни за что его не отпущу.

Глава 9

Мы с Джейком решили покинуть кампанию моих шокированных и прикованных к стульям родителей, сцепившие руки на столе в крепкий замок и устремившие взгляд далеко в пустоту от стыда и некоторой горечи. Мой любимый парень испытал ужасную трагедию в своей жизни. Ему требовалось выплеснуть все чувства и эмоции, которые он копил все эти долгие и мучительные годы под панцирем безразличия, так и не сумев кому-либо раскрыть свои тайны. Тайны, душившие его словно виселица на казни, только ему пришлось терпеть эту казнь каждый божий день в течение многих лет. Мы отправились в мою спальню, где Джейкоб лишь присел на кровать и долгое время смотрел в окно, задумавшись над произошедшим и вспоминая скорее всего свое счастливое и беззаботное детство в окружении живых, любящих его родителей.

На улице внезапно потеплело, солнце вышло из-за тяжёлых свинцовых туч. Птицы начали радовать нас своим щебетанием тонких голосов, напевая незамысловатые мелодии. Дома стали менее серыми, унылыми и однообразными, когда свет пролил на них свою яркость, живость, свою красочность, поделившись каплей страсти из целого океана чувств. Мне было неизвестно о чём размышлял долгое время Джейк, были догадки и предположения, но это все равно ни к чему бы не привело, а тревожить в такой момент хотелось меньше всего. Часто так бывает, что дорогому человеку может помочь лишь ваше присутствие и тишина. Я пыталась понять, как он смотрит на этот диалог, что он переживал или ощущал, помимо боли утраты, помнит ли он каким был раньше, сохранил ли он часть их любви внутри себя. Той незримой, духовной оболочкой любви, что всю жизнь будет держать его на плаву, напоминая о духовном присутствии родителей.

Теперь я осознавала, почему он был скрытен всю среднюю школу и не подпускал к себе и своей личности никого из посторонних. Потерять родителей, когда исполняется всего два года, а потом винить себя всю жизнь, да и помнить к тому же все до мельчайших деталей – это более чем ужасно и жестоко по отношению к малышу. Позже Джейк мне рассказал, что никогда не праздновал дни рождения. В этот день он чувствовал себя еще хуже, чем в остальные. Джейк уезжал в свой родной город и посещал местное кладбище, где в тишине покоились его настоящие родители, скрытые в глубине под землёй от внешнего мира. Он долгое время сидел там, скрестив ноги и уставившись в небо и чувствовал, что они с ним рядом, наблюдают сверху. Он говорил с ними, хоть и не мог услышать ответа. Джейк обсуждал свою жизнь, рассказывал, что произошло с ним за целый год, как меняется он, его взгляды и весь мир в целом. Мир, который им не довелось увидеть.

Он рассказывал им, как несколько лет провёл в детском доме – в одиночестве и людской прохладе. Воспитательницы там были ужасные, которых проще и правильнее назвать церберами, чем работницами интерната. Они постоянно били подростков и заставляли их трудиться до самой темноты за остатки хлеба, а малышей и вовсе не замечали. Они бросались в них игрушками, орали, чтобы те заткнулись, провоцируя на более громкий плач и вой. Он рассказал, как его усыновила семья Кеуча, когда ему исполнилось пять. Джейк был счастлив, ведь новые родители забрали его из этого детского ада, хоть и волновался, что они могут оказаться еще хуже, чем эти дето ненавистницы. Но новая семья подарила ему всё, что могла. Всё, на что имела возможность. Она подарила шанс кого-то называть отцом и матерью, они подарили ему сестру, которая полюбила его с первого взгляда, как только он вошёл в дом весь в саже и с опухшими после слёз глазами. Он помнит, как она сразу взялась за его руку и повела в ванную, приводя в порядок. Они подарили ему крышу над головой, защищающая от любой непогоды, одежду, тепло, а самое главное – настоящую любовь и поддержку во всех начинаниях. Джейк приобрел новую и настоящую семью.

Джейк рассказывал своим ангельским родителям, как он учится; он объяснял, что старается стать приличным человеком, который будет уважаем среди взрослых и почитаем среди ровесников. Ему не пристало говорить, что он счастлив и рад, что именно они подарили ему жизнь. Джейк тосковал по родным родителям, но всегда чувствовал, что они рядом и видят все его поступки.

– Наверное, их могильная плита знает о моей жизни больше всех, – пытался отшутиться он, но на его лице стояла такая сокрушённая мина, что я даже не улыбнулась.

– Я думаю, они бы гордились тобой, – ответила я, минуту погодя, тщательно подбирая слова, пытаясь как-то его приободрить, – Джейк, ты их единственный сын. Твои родители присматривают за тобой. Как бы по детски это не звучало, но с небес они защищают тебя от всех бед, придают силу, чтобы ты продолжал бороться за эту жизнь, – я сжала кулаки, – даже если они погибли и не находятся с тобой рядом физически, то они с тобой всегда духовно, – сделала еле заметную паузу, – они навсегда останутся в твоём сердце, – грустная улыбка появилась на моем лице вторящая его улыбке, крепко обняла, кончиками пальцев касаясь левой стороны его груди.

– Меня успокаивает мысль, что родители всё обо мне знают, – Джейк немного воспрянул духом, – тогда я с лёгкостью могу сказать, что замечаю их присутствие. Когда я уверен, что всё им описал о своей прожитой жизни, то становлюсь ближе к их миру, к их эмоциям, даже если я езжу к ним