Оксана Семык - Чужая кровь Страница 26

Закрывя глаза и подставляя лицо солнцу, лениво думаю о том, почему мы, люди, не можем жить в такой же гармонии, в какой живет природа. Да, у нее свои законы, но среди них нет места ненависти, алчности, зависти. Это все мы придумали сами и принесли в этот мир, чтобы сделать его хуже, чем он был до нашего появления в нем. Почему мы не можем быть движимы только светлыми чувствами? Почему во всех нас так причудливо смешивается и хорошее, и плохое?..

И вдруг мои неторопливые размышления прерывает громкий хлопок.

Что это?

Да это же выстрел! С той стороны, где я недавно оставила Деда и его свиту.

Я бросаюсь бежать сквозь камыши.

Выбежав на старый пляж, где мы устроили пикник, первое, что я вижу – это Дед, который хватается за грудь и падает.

Глава 18

На земле рядом с упавшим Дедом я вижу лежащую ничком, головой к старику, Лиду. На ее спине, на безвкусно расписанной красными розами маечке, расплылось, словно еще один аляпистый цветок, огромное кровавое пятно, уже испачкав даже траву рядом.

Опускаюсь возле нее на колени, переворачиваю лицом вверх, но каким-то шестым чувством понимаю, что жизнь из этого тела уже ушла. Полуприкрытые глаза теряют блеск и начинают мертветь.

Кидаюсь к Деду, бегло окидываю взглядом: крови, вроде, не видно. Хватаю его за плечи, он издает сначала хрип потом протяжный стон. Живой.

Тут на поляну вбегает Антон. Наверное, как и я, на звук выстрела. Но внезапно я вижу у сыщика в руке пистолет, направленный на меня.

– Встаньте! Отойдите на два шага. Покажите ладони. Держите их перед собой так, чтобы я их видел, и не двигайтесь.

Я подчиняюсь его приказам – уж очень весомый аргумент у него в руке. А может, это он только что стрелял? На мгновение меня охватывает страх: что, если Городецкий и есть убийца, а я – нежелательный свидетель? Тогда следующая пуля – моя. Я нервно сглатываю комок в горле, боясь пошевелиться.

Все еще держа меня на мушке, сыщик буквально на пару секунд склоняется сначала над Лидой, но, очевидно, как и я, убедившись, что ей помощь уже не нужна, он обращается к генералу:

– Что с вами? Сердце?

Старик, снова застонав, едва заметно кивает, по-прежнему держась рукой за грудь.

– Я сейчас «скорую» вызову, – вскидывается детектив.

Дед еле слышно, с расстановками, произносит:

– Не надо… «скорую»… долго будут… ехать… у меня в кармане… таблетки…одну… под язык…

Не опуская пистолета, Городецкий свободной рукой быстро находит лекарство, умудряется вынуть из упаковки одну таблетку и затолкать в рот клиенту.

– Послушайте, вы! – не выдерживаю я, видя, что ни меня, ни Деда убивать детектив, вроде, не собирается. – Я безоружна и ни в чем не виновата. Может, хватит держать меня под прицелом? Жутковато, вообще-то. Хотите, чтобы и мне стало плохо с сердцем?

Окинув меня пристальным взглядом, Антон опускает пистолет.

– Подойдите, – продолжает он командовать мной.

Сыщик снимает с себя пиджак, под которым обнаруживается кобура на ремнях, сворачивает его и осторожно подсовывает под голову Деда:

– Посидите рядом с Федором Семеновичем. Вы знаете, что нужно делать при сердечных приступах?

– Нет.

– Черт! Я тоже. Остается надеяться, что таблетка поможет. Приглядите за ним. Я пока немного осмотрюсь. Не исключено, что стрелявший еще где-то рядом.

Он встает и начинает по кругу обходить поляну, держа пистолет наизготовку.

С замиранием сердца я подхожу к лежащему на земле старику. Только сейчас, с запозданием, начинаю ощущать, как от вида убитой девушки, залитой кровью, холодеют ноги, сами непроизвольно сгибаясь. Я плюхаюсь на колени рядом с Дедом, стараясь не смотреть в сторону мертвой Лидочки и чувствуя, что вот-вот потеряю сознание. Остается надеяться, что гордость не позволит мне грохнуться в обморок при Городецком.

В этот момент на поляну со стороны, противоположной той, откуда пришла я, торопливо выходит Мария и восклицает:

– Кес киля? Что случилось? Я слышала что-то похожее на выстрел, – разглядев, наконец, окровавленную Лидочку и вытянувшегося, словно покойник, Деда, тетка хватается рукой за горло. – О мон дьё! Бог мой! Они мертвы?

– Только сиделка, – скупо отвечаю я, не желая с ней разговаривать. – У Деда просто сердечный приступ. Сейчас ему станет лучше.

– Кто стрелял?

– Не знаю.

Тетка опускается рядом со мной на землю и трясет генерала за плечо:

– Папа́!

Бледные веки старика приподнимаются на мгновение и снова закрываются.

Мария кидает взгляд на неподвижную, белую, как мел, Лидочку, закрывает лицо руками и начинает горько рыдать.

Я смотрю на ее вздрагивающие плечи и не могу понять, чего это она так убивается по дедовой невесте – ведь вроде как мадам Данваль должна теперь считать себя на шаг ближе к отцовскому наследству.

Минуты через три она немного успокаивается, но продолжает сидеть, не поднимая головы, уткнувшись в ладони.

– Где вы были? – подошедший к нам детектив, кладя пистолет в кобуру, обжигает мадам Данваль пристальным взглядом.

– Я? – тетка вскидывает залитое слезами лицо, которое прекрасно даже в такой момент. – Гуляла здесь вокруг, вспоминала молодость.

– Там? – указывает Городецкий на камыши, шумящие между рекой и тропинкой, ведущей к даче, и откуда, судя по позе упавшей Лиды, стрелял убийца.

– Нет, там, – Мария указывает в противоположную сторону, откуда, как я сама видела, она только что появилась.

– А где были вы, Елена Викторовна? – сощуривается на меня сыщик.

Понимая, что полезней было бы соврать, я все же нехотя указываю в сторону злополучных камышей.

– И что вы там делали?

– Разговаривала с мужем.

– И где же ваш муж?

– Я не знаю… Мы… мы поссорились.

При этих словах Мария вскидывает на меня внимательный взгляд, блестящий сквозь еще не просохшие слезы.

– Почему вы поссорились? – продолжает допрос Городецкий.

– Не ваше дело, – грубо огрызаюсь я. – К произошедшему это не имеет никакого отношения.

– Так, значит, вы повздорили, и ваш муж ушел?

– Да.

– Куда?

– Я же сказала – не знаю.

– Давно?

– Э-э-э… Не могу сказать, – я действительно не имею представления, сколько простояла в камышах, размышляя, после ухода Карена.

– Постойте! – вскидываюсь я, вспомнив. – Когда муж ушел, я чуть позже слышала, как мимо меня кто-то прошел в направлении поляны!

– Кто?

– Я не знаю, кто это был, я не видела. Там камыш густой и высоченный. А уже потом до меня донесся звук выстрела.

– Вот как… – с некоей долей сарказма произносит сыщик, и по его тону я понимаю, что он не верит моим словам. – И сколько же времени прошло между тем, как мимо вас прошагал этот «некто» и мгновением, когда вы услышали выстрел?