Элизабет Адлер - Богатые наследуют. Книга 1 Страница 26

– Джэб, – закричала она, когда тот сбегал по ступенькам. – Джэб! А как же Поппи?

Он внезапно остановился и уставился на нее.

– Поппи, – повторил он, как человек, который вспоминает что-то, давно забытое. – Ну конечно… Поппи. Где она?

– В детской, с Энджел.

Он взлетел по ступенькам, прошел по галерее, которая вела к детской. Быстро передав ягненка горничной, Розалия бросилась за Джэбом. Энджел крепко спала в ближайшей к двери кроватке, ее белокурые локоны разметались по подушке, как светлый нимб вокруг головы, золотистые длинные ресницы отдыхали на хорошеньких пухлых розовых щечках. Поппи не спала, ее рыжие волосы пылали на солнце и большие голубые глаза смотрели на Джэба с любопытством.

Джэб внимательно рассматривал малышку, постепенно узнавая – у нее были волосы матери и светлая кожа, но, слава Богу, у нее была типично ирландская внешность! Взяв из кроватки мягкое шерстяное одеяло, он завернул в него девочку.

– Джэб! – побежала за ним Розалия, когда он с ребенком направился к двери. Девочка была у него под мышкой, словно куча белья, которое нужно отнести в стирку.

– Куда ты несешь ее?! – кричала Розалия. – Джэб, Джэб… Пожалуйста, не надо!

– Я сказал Нику, что у него никогда не будет ничего моего. Включая мою дочь, – выкрикнул Джэб, пересекая холл.

– Ник! Останови его, останови! – кричала Розалия.

– Я не могу, – ответил Ник грустно. – Поппи – его ребенок, не мой.

– По крайней мере, хоть в этом ты прав, юноша, – крикнул Джэб, выходя на ступеньки. – И вот что я тебе скажу. Ты никогда больше не увидишь ни меня, ни ее!

Розалии показалось, что она услышала детский плач, когда он сунул Поппи в экипаж. Потом Джэб взобрался туда сам. Через минуту они уехали.

Майк отодвинул стул от стола и слегка потянулся. Каминные часы пробили половину шестого утра. Он только что закончил первые главы книги о Поппи, и был совершенно выжат. Но это была капля в море. Предстояло еще столько написать, разгадать столько загадок…

Когда он растянулся на кровати, он думал о том, что характер Поппи по-прежнему оставался тайной для него. Майку стало любопытно, что же мог представлять из себя ребенок, рожденный от такой страсти и такого безразличия. Лед и пламень?

ГЛАВА 10

1881–1886, Калифорния

Джэб и Поппи поселились в самом экстравагантном номере, какой только мог найтись в отеле «Сэр Фрэнсис Дрейк» в Сан-Франциско. Тем временем его собственный дом заново отделывался. В одной из комнат была устроена детская. Как только переехали в этот дом, Джэб позвал свою старинную приятельницу, певичку и танцовщицу из ревю «Фоллиз» Марайю Кент, женщину с золотым сердцем, и попросил подыскать ему няню для Поппи.

Марайя задумалась на секунду.

– Я как раз знаю одну девушку. Думаю, она тебе подойдет. Я попрошу ее зайти сюда завтра утром.

На следующий день Луиза Ла Салле явилась в дом Джэба в качестве претендентки на место няни Поппи. Луиза была танцовщицей, по ряду причин оказавшейся в затруднительном положении, и Марайя оказывала ей большую услугу, предлагая постоянную работу. Она рассказала Джэбу немного о себе. Луиза родилась в деревне. Кроме нее, в семье было еще одиннадцать детей, так что она знала толк в уходе за малышами. Окончательно вопрос в ее пользу был решен благодаря одному деликатному моменту. У девушки были восхитительные карие глаза и самая соблазнительная грудь, какую только Джэб видел за последние годы.

В первую же ночь, после того, как она уложила Поппи спать в хорошенькую кроватку в ее новой, роскошно убранной детской, Луиза надела свой любимый красный шелковый халат и отправилась в комнату Джэба предложить несчастному вдовцу ряд маленьких услуг. Нечего и говорить, что они не были отвергнуты.

Джэб настоял, чтобы Луиза как няня Поппи носила униформу. Вложив пачку денег в ее маленькую крепкую ручку, он отправил ее купить все необходимое для этого. Он зашелся от смеха, когда увидел результат. Затянутая в новый черный корсет и сверкая красными шелковыми панталонами, Луиза пикантно изогнулась, натягивая красную нижнюю юбку. Положив одну ногу на стол, она стала пристегивать изящный красный шелковый чулок. Джэб застонал от желания, когда ее пышная грудь вывалилась из корсета. Не успела она взяться за пакет, чтобы показать ему новую белую атласную блузку, как Джэб уже опрокинул ее на спину и, стащив с нее весь ее новый наряд, быстро овладел ею. Если Поппи и плакала этой ночью, никто не пришел успокоить ее.

Няня дочери Джэба Мэллори, имевшая наружность шансонетки из французского ревю, стала притчей во языцах в Сан-Франциско. Она семенила, покачивая бедрами, в своих туфлях на высоких каблуках, край красной нижней юбки мелькал из-под скандально короткой юбки, знойная грудь более чем откровенно выпирала из глубокого выреза блузы. Она жеманно катила красивую английскую колясочку, в которой спала Поппи. Гордо вскинув голову, она ослепительной улыбкой отвечала на пристальные недоумевающие взгляды прохожих, размышляя, будет ли скандал способствовать получению ею солирующей роли в «Фоллиз».

Джэбу нравилась ее напористость, атмосфера суматохи, которую она привносила своим присутствием, хотя, конечно, он не любил Луизу, и она была не единственной женщиной, которая согревала одинокое ложе скорбящего вдовца. Несмотря на его презентабельную внешность и более чем щедрую плату, администрация отеля стала подозрительно коситься на разгульные вечеринки, которые устраивались в номере Джэба, и общий вздох облегчения вырвался у всех, когда пару месяцев спустя стало известно, что работы по отделке дома закончены, и мистер Мэллори вскоре собирается съезжать.

Он объявил Луизе, что она может взять выходной. Держа Поппи на коленях, Джэб покатил в открытом экипаже по Сан-Франциско к своему дому. Было раннее июньское утро.

Новый дворецкий – англичанин – бросился вниз по ступенькам, спеша помочь Джэбу выйти из экипажа, но тот жестом остановил его. Он важно сошел с экипажа, держа Поппи под мышкой, как это он обычно делал. Она была одета в белое атласное платьице с воротником из французского кружева и крошечные башмачки с пуговками. Это делало ее похожей на хорошенькую куклу. Когда он нес малышку наверх, мимо стоявших по струнке слуг, ее рыжие волосы блестели, пылая в утренних солнечных лучах, и новая экономка пробормотала себе под нос с улыбкой, что девочка похожа на осеннюю хризантему.

Джэб поднялся по широкой мраморной лестнице в детскую, держа сигару в одной руке, и Поппи, засунутую под другую руку.

– Держу пари, что ты думала, что я забыл, не так ли? – усмехнулся он. – Но, дорогая моя, ты ошибаешься! Никто не смеет сказать, что твой папочка забыл о твоем первом дне рождения.