Дмитрий Вересов - У Терека два берега… Страница 26

Тимоти присвистнул.

— Такая женщина мне не по карману, придется брать взятки!

Айсет вспомнила, как прошлый раз Астрид громко ржала над шуточками Тима, и выбрала иную тактику. При каждой его остроте она только приподнимала плечико и слегка кривила губы. Выручило еще то обстоятельство, что к их столику неожиданно присоединился наимоднейший столичный тележурналист — Вова Плюшкин. Она давно хотела познакомиться с ним, но не было случая. А Тим, оказывается, был с ним знаком очень коротко.

— Пригласить его к нам? — спросил Тимоти.

— Я буду рада, — честно ответила Айсет.

Первое легкое разочарование возникло, когда Плюшкин, садясь к ним за стол — а он уже был слегка пьян, — расстегнув пиджак, обнаружил под ним большой для его возраста живот, который с экрана модного телешоу видно не было…

— Какая красивая у тебя девушка! — сказал Плюшкин. — Давай я ее у тебя отобью!

— Она твоя коллега, тележурналист, да еще и по твоей любимой политической теме. К тому же чеченка, — пояснил Тим.

После этого Плюшкина понесло. Как, впрочем, понесло и Тима. Они явно старались произвести на нее впечатление.

Плюшкин бравировал тем, что вхож в самые верха…

— Был я на банкете в Кремле, где нарисовался и сам высочайший манекен, на который шили и кроили нынешнюю «тостуемую» Конституцию. Он был с Таней и Наиной, а с ним еще генпрокурор, что только закончил чтение обвинительного заключения и потребовал приговорить Салмана Радуева к пожизненному заключению… — Плюшкин слегка запнулся и, покосившись на Айсет, спросил: — А Радуев вам не родственник? — и, не дождавшись ответа, продолжил: — «Радуеву не удалось превратить этот уголовный процесс в процесс политический», — говорит генпрокурор. А нам так кажется, что удалось. Хотя бы потому, что приводимые обвинением доказательства в виде записи заявлений Радуева, в основном, представляют собой чистый политический пи-ар. И отвечать во многом теперь приходится даже и не за действия, а «за политический базар», как, например, по статье обвинения в организации взрыва на вокзале в Минводах, когда Радуев взял ответственность на себя: мол, это я послал двух девушек от имени армии Джохара Дудаева… И это был явный политический блеф с целью привлечения внимания к своей персоне. А чего стоит заявление Радуева о том, что именно федералы вооружили армию Джохара? И кабы не передача в девяносто втором федералами половины вооружения выводимых из Чечни войск, то и в Кизляр не с чем было бы ему, Радуеву, идти — не с оглоблей же в руках!

— Вова, меня другое поразило, — перебил его Тим, — событие прошлой недели: в Калининградской области, в гарнизоне Рябиновка Балтфлота ВМС РФ было совершено нападение на военнослужащих с целью, как об этом заявил командующий флотом адмирал Валуев, — захватить оружие. Адмирал сказал, что для вооруженных преступных группировок легче напасть на военных, чем привезти оружие из Польши или Литвы, граничащих с Калининградской областью. Вывод напрашивается сам собой: такая армия, которую еще надо защищать с милицией от бандитов, вряд ли годится для защиты от внешнего врага и от чеченцев. В Англии тоже есть вооруженный бандитизм, и его там даже преизрядное количество, вспомнить только ирландские националистические группировки ИРА. Но там ни одной из группировок и в голову не придет напасть на воинскую часть, потому как камикадзе в Англии не водятся — все знают, что с профи из Армии Ее Королевского Величества лучше не связываться — бошку отстрелят, едва сунешься за колючую проволоку ограждения.

— Ну, ты грузишь! — отмахнулся Плюшкин. — Не грузи девушку!

— Это кто еще грузит? — возразил Тим.

— Да нет, мне интересно, я ведь тоже журналистка, — вставила Айсет.

— Что значит «тоже»? — возмутился Плюшкин. — Это мы с вами журналисты, а он, — и Плюшкин ткнул Тима пальцем в грудь, — а он не журналист, он английский шпион!

— Хорош же я шпион, если об этом все знают! — хохотнул Тим.

— А в этом как раз и весь наш русский юмор — какова страна, такого уровня в нее и шпионов засылают, — сказал Плюшкин и развел руками.

— То есть, я плохой шпион? — переспросил Тим.

— И мы — плохая страна, — согласился Плюшкин. — Это как в анекдоте, там в квартиру стучатся и спрашивают: у вас продается славянский шкаф? А из-за двери отвечают: вы ошиблись этажом, шпион в сороковой квартире живет…

Айсет одинаково не нравились оба кавалера. Но с ними было интересно.

— Как известно из истории двух последних чеченских войн, для полевых командиров ультиматумы так же действенны, как по танкам — стрельба из рогатки, — Тим снова вернулся к больной теме, — поэтому ультиматум в двадцать четыре часа сдаться, что ваш Казанцев выдвинул Хаттабу с Басаевым, выглядит более чем странным. За этой обнародованной вчера «мирной инициативой» снова просматривается какая-то нечистая игра. Рассчитывать на то, что Хаттаб с Басаевым скинут камуфляж и, вняв малопонятному предложению «влиться в мирную жизнь», наденут костюмы с галстуками и отправятся с Казанцевым в местную дискотеку, пожалуй, не стоит. Но и наивно полагать, что власть станет действовать так непрофессионально, предпринимая заведомо неэффективные действия вроде последнего ультиматума. Складывается впечатление, что напуганный разоблачениями Кремль пытается по-быстрому свернуть чеченскую кампанию. И при этом как не предположить, что для подкрепления «предложений» не предусматривается какой-то «секретный протокол»? Может, Басаеву предложат беспошлинное право торговать героином в столичном метро? А Хаттабу — десять процентов с доходов Газпрома? Где же правда? Ваш народ имеет право ее знать!

Плюшкин кивнул, взглянул на Айсет и неожиданно сменил тему.

— Тим, а с кем поедет наша девушка? — спросил он в упор, поверх очков уставившись в вырез платья Айсет.

— С самым смелым, — ответил Тим.

— Нет, с самым перспективным, — возразил Плюшкин, — а самый перспективный для нее в профессиональном смысле — я, потому как все выпускницы журфака хотят на мой телеканал.

— Во-первых, я не с журфака, а из Лондонской школы экономики с отделения медиа-бизнеса, — отпарировала Айсет.

— А во-вторых, канал не твой, а Козлинского, — вставил Тим.

Айсет пошла с Плюшкиным.

Заинтригована она была не обещанным вином из личного «cave», но… Софи-Катрин по секрету она бы призналась, что даже не женское, а девчоночье какое-то любопытство одолело — страсть как хотелось взглянуть на то, что у журналиста Number One болталось под выдающимся животом…

Айсет слышала выражение «крутить динамо». Но сама никогда еще этого не проделывала. Все вышло само собой.