Ты нас променял (СИ) - Гофман Кристина Страница 28

Развлекаюсь и я, с Полиной. Как женщина она весьма сексуальна и ебабельна, с ней приятно расслабляться и получать физическое удовольствие, которого мне постоянно не хватает. Упрашивать жену «дай» или «давай попробуем это или то» — устал. Проявлять каждый раз инициативу задолбает каждого, а такие советики, как соблазни и увлеки жену, заведи, больше похожи на советы дурочек, которые не понимают, что можно и раз, и пять, и десять это сделать, но быть в роли просящего месяцами, а то и годами, никто не захочет. Это как некоторые недалекие дамочки вначале отношений корчат страстные оргазмы, чтобы поднять своему лузеру самооценку, а к концу и не напрягаются даже притворяться. Надоедает. Забивают или находят для себя что-то новое. Вот и я нашел решение — спать с Полиной.

Злата, ощущение, даже рада, что я перестал к ней приставать и не прошу физической близости. Секса стало еще меньше, но ее это мало парит. Видимо, жене не хочется, но, что интересно, ее почему-то совсем не волнует хочется ли мне.

В любом случае острота в постельном вопросе спала и наши отношения стали даже лучше. Теперь кровать — сонное царство и супруга наконец-то счастлива.

— Платон, я сегодня веду Риту на детский праздник к Оксане, — ты поедешь? — спрашивает жена по телефону.

— Ты прекрасно знаешь ответ. В дом обдолбанной истерички я ни ногой. Выслушивать ее претензии о Максе не готов, а говорить о чем-то кроме своей несчастной доли она не умеет.

— Ладно, тогда предупреждаю, что до девяти нас с Ритой не будет. Может быть, чуть позже.

— Хорошо, — киваю, словно она передо мной, и кладу трубку.

Смотрю на часы и прикидываю, хочу ли встретиться с Полиной. Вылазки у нас редкие, но меткие. Приняв решение все-таки пересечься, набираю няньку.

— Привет, любимый, — произносит Поля.

— Блядь, давай без этого, — морщусь недовольно.

Полине я ничего не обещал и не обещаю, но ее вот эти хочу любви, стать кем-то в твоей жизни — откровенно заебывают. Думаю, что полгодика максимум, и попру ее из дома. Ребенку скоро в школу идти, какие, к черту, няни? Пусть Поля валит дальше покорять мужчин и их причиндалы. Страдать уж точно по ней не стану.

С сомнением лелею мечту, что в Злате проснется тигрица и она начнет быть более активна в плане секса, решим проблемы и все будет чикипуки, но умом понимаю, что это вряд ли. Придется снова завязать одно место на узелок и терпеть. Искать новую бабу для снятия сексостресса не стану.

Муторно это и совестно. Как бы холодно я не рассуждал и не пытался избавиться от чувства вины — она во мне есть. Совесть, мать твою, отлично песочит мозги временами, однако я стараюсь ее не слушать. В конце концов, кто без греха?

— Не ругайся, я ведь любя.

— В пять будь готова. На том же месте, — даю распоряжение.

— Может, снимем отель? Шикарный номер, джакузи, шампанское, хоть бы раз побаловал.

— Балуйся на коже авто, чем не шик? Дорогая немецкая тачка, потрясный большой член и твой рот. Считаю и так щедро, — отключаюсь, чтобы не слышать ее недовольство.

На чувства Полины мне чихать. На ее желания тем более. Она может мысленно хоть замуж за меня выйти и родить пять пупсиков, мне то какое дело до бабских фантазий?

Вечером заезжаю за Полей и везу ее в ближайший лесной массив. Там она умело отсасывает, потом не менее умело прыгает на моем члене на заднем сидении салона, и довольно пищит что-то о любви после.

Высаживаю ее на остановке, вручая деньги на такси, и прощаюсь. У нее выходной, так что пусть валит в свою квартирку.

Поля обижается, как обычно, но это выглядит даже забавно. Пусть корчится, мало интереса.

Приезжаю домой и принимаю ванну, затем ужинаю. В постель ложусь рано, и к моменту когда является Злата, уже впадаю в дрему. Сквозь сон слышу, как она устала и хочет спать.

Спи, конечно, родная. Сладко и спокойно.

Глава 35. Злата

Настоящее

Римма уходит, а на меня накатывает дичайшая апатия и боль. Я знаю, что женщина не станет настаивать на примирении с Платоном, она мать и ей важнее счастье сына, чем мои боль и сомнения. Вернусь я или нет — дело десятое. Платон без меня не пропадет, и я прекрасно это знаю. Как и я начну жизнь с нуля, но как — пока еще не имею понятия. Внутри все раздроблено на мелкие частицы, и я не хочу никаких отношений. Ни с кем.

Мать Платона не пыталась внушить вину, но она права, так как заботился обо мне муж, знаю лишь я. Он годами возился с моими проблемами, болячками, плохим настроением и нежеланием вникать в его вопросы. Больше всего неприятно за Париж, зачем я в него улетела? Ведь Плат говорил открыто и прямо — у меня трудности, останься, со здоровьем, с бизнесом, с настроением, не бросай Риту на прислугу и няню, потому что я с гипсом не присмотрю за ней как следует. Мне жаль, что я, как обычно, не уступила, стала обижаться, нервничать, ведь ничего не стоил этот шоппинг, да и на работе потом возникли проблемы. Очень недовольно было руководство, что только устроившись, улетела на две недели, а потом, дистанционно, выпрашивала еще одну, для «продолжения банкета».

Чувствую невыносимую боль вперемешку с горечью. Я на заслужила измены! Нет! Но и сказать, что я хорошая жена все равно не могу. Знаю, что не вкладывалась в отношения с Платоном, как и то, что не решала никогда проблем, лишь ждала, когда он возьмет меня за руку и сделает это сам. Только в конце, когда Плат прямым текстом заявил, что я как жена скатилась в ноль и он подумывает о разводе, решила хоть как-то себя проявлять — стала изредка готовить и пытаться вникать в его жизнь. Супруг вроде и начал оттаивать, но наверняка тогда уже была Полина и ему стало не до налаживания семейного союза.

А чего я хотела? Чего? Он годами стучал в мою дверь с просьбой уделить время, поговорить, ведь озвучивал — мне мало секса, близости, займись семьей, но я была глуха. Видела только себя. Нашлась та, кто оказалась рядом, и самое обидное, Полина действительно знает о моем муже гораздо больше, чем я сама. Это я приволокла ее в дом, хотя Платон ругался до последнего и не желал видеть няньку. Думаю, что их связь началась гораздо раньше Полиного приема на работу, поэтому так и отнекивался.

Анализируя свои поступки, понимаю, что всегда перечила мужу, настаивала на своем, вела себя как ребенок и не уступала мужчине, которого действительно люблю. Моя игра в одни ворота закончилась проигрышем. Не бывает победы у той, кто кроме себя никого не видит. Как и не бывает тех мужчин, кто терпит равнодушие бесконечно.

Теперь я точно это знаю.

Проще всего свалить все на мужа и сказать, что я идеальна и делала все для семьи, только я не делала ничего. И оправдания мне нет. Вкладывался Платон. Любил, принимал, заботился, платил, терпел отказы, тягал по психологам, врачам. И предал тоже он. Изменил. А значит и чувств у него больше нет.

В отчаянии меня накрывает новой волной истерики, и я начинаю рыдать, как ненормальная. Хочется позвонить маме, но какой смысл? Услышать «я же говорила»?

Она всегда считала, что моя неуступчивость доведет семью до краха. Мама оказалась права. И теперь я не хочу ничего слышать от нее и отца, для которых всегда была эгоисткой, думающей лишь о себе. Выходит, так. Чего уж там, даже лучшая подруга Кира, считавшая, что бросить семью на три недели перебор, и та не встанет на мою сторону.

Теперь я одна…

Принимаю душ и переодеваюсь.

Можно бесконечно линчевать себя и убиваться, но необходимо перешагнуть эмоции и идти дальше. Вместе с Платоном мы не будем, потому что пережить измену не смогу. Слишком я любила его, чтобы просто улыбнуться и сказать, мол, да ладно, нянька ерунда, уволим ее и заживем весело дальше.

Моя любовь к супругу огромна, просто я не умела ее показывать, проявлять. Выросшая в семье, где никогда не выражали чувств, а от родителей ни разу не услышала хоть каких-то теплых слов, я и сама не научилась этого делать. Боялась. Где-то стеснялась, закрываясь эмоционально.