Меня зовут Джейн - Анна Васильевна Дубчак Страница 28

15. 2009 г., Москва

Как-то так случилось, что именно Юрий помог мне практически вернуть мою память. Тогда, ночью, когда мы беседовали с ним на кухне, я вдруг полностью вспомнила, зачем прилетела в Москву. И сразу моя жизнь наполнилась смыслом. И дело не только в том, что у нас с Юрием снова обозначились вполне конкретные цели, просто я снова почувствовала себя сильной и уверенной в себе. Правда, все услышанное мной от него представлялось мне каким-то двусмысленным, туманным, нереальным. Как мог дядя Мэтью, пообещав нам дом, причем очень дорогой, в центре Петербурга, выставить его на продажу? Или же объявление действительно старое, и дом не продается, а ждет, когда на него заявят свои права наследники?

Покоя не давало и то, что Юрий, обладая такой ценной информацией, даже не попытался забрать себе этих пресловутых мельничих. Может, это я такая храбрая и отчаянная и успела мысленно поставить себя на место Юрия? Однако если бы я на самом деле оказалась на месте Юрия, то непременно постаралась бы сама пробраться в дом и попытаться забрать принадлежащие мне статуэтки (если, конечно, они такие ценные, как считает Юрий, то есть было бы ради чего стараться!). И сделала это хотя бы из чувства обыкновенной справедливости: мне-то дядя Мэтью оставил много чего, плюс еще наследство моих умерших родителей, а Юрию, получается, – практически ничего. Будь у него на руках копия завещания, где говорилось бы о том, что Юрию отписываются эти статуэтки, он смог бы заявить свои права на них. А так… Сомнительно было, что нам удастся просто попасть в чужой дом.

Еще эта «Голубая комната». Как в дешевом детективе. Хотя у меня тоже в некоторых домах были Розовые, Зеленые и Голубые комнаты, в зависимости от цвета стен.

Кроме того, меня смущала стоимость особняка, цифра была астрономической, хотя, возможно, дом того и стоил. Сможем ли мы с Юрием (в случае, если все-таки дядя Мэтью не успел его продать) доказать свои права на него?

Вот сейчас главное – выяснить, сохранились ли в моей сумке, с которой я прилетела из Лондона, документы, подтверждающие наше с Мэтью Чедвиком родство?!

Словом, завтрашний день объяснит многое. И многое будет зависеть от содержимого моего багажа. Радовало, однако, то, что чувствовала я себя на тот момент прекрасно. У меня полностью восстановились физические силы. Что же касалось моего душевного состояния, то и тут произошли некоторые перемены. После того как я увидела Юрия, все мои страхи, которые терзали меня все то время, что я проживала в чужом городе и среди чужих мне людей, оставили меня. К тому же после подробного разговора с Юрием о том, что же могло произойти в день моего приезда в Москву, мы оба пришли к выводу, что нападение на меня – случайность. И что никто меня не отслеживал, никто не мог знать, зачем я прилетела в Россию. Ведь о нашей переписке знали лишь я и Юрий. Значит, и по голове меня ударили не для того, чтобы я потеряла память (да и как можно так точно рассчитать удар, чтобы память была гарантированно вышиблена), а, скорее всего, чтобы я просто отключилась. Скорее всего, все-таки меня собирались ограбить в моем же гостиничном номере, но грабителя (или грабителей, бандитов) спугнули. Иначе вряд ли Седов, знакомый Лизы, сказал, что все документы и деньги на месте.

Несмотря на долгую и утомительную дорогу и непростой разговор с Юрием, заснуть я все же долгое время не могла. Все думала о том, что мне предстоит в скором будущем, о Лизе, о том, как мне придется расстаться с ней и чудесной девушкой по имени Глафира, ее помощницей. Как объяснить им, что я больше не нуждаюсь в их помощи? Солгать, что я собираюсь немного погостить в Москве, у кузена? Что ж, подумала я тогда, это, вероятно, будет самый лучший вариант. Но потом, представив, как мы приезжаем в Питер, и оказывается, что нам надо срочно готовить какие-то документы, я поняла, что помощь юриста нам все равно потребуется. Налаживать какие-то новые знакомства, уже с питерскими юристами, не хотелось, вот я и пришла к выводу, что честно признаюсь Лизе, что сначала хочу немного отдохнуть в Москве, а потом уже видно будет, захочу ли я поехать в Питер или нет. И что вся ответственность за мое самочувствие и безопасность теперь ляжет на плечи моего кузена. Во всяком случае, тогда не надо будет врать этим добрым людям, и в случае, если вдруг мне в Питере понадобится помощь Лизы, я смело смогу к ней обратиться.

Так, обдумывая завтрашний день, я уснула.

Проснувшись, я решила в первую очередь поговорить с Лизой и Глафирой. Но, к счастью, так случилось, что они сами начали разговор, спросив меня, требуется ли мне еще их помощь. Я сказала, что для начала мы должны отправиться в гостиницу, чтобы я получила обратно свои вещи и документы, и только после того, как мне удастся все это сделать и я расплачусь с ними, я смогу им ответить. Ведь в случае, если их знакомый полицейский Седов что-то напутал и денег и документов в гостинице не окажется, то вполне может быть, что мне и дальше понадобятся их услуги.

Может, мне показалось, но Лиза выглядела чем-то озабоченной и даже удрученной. Глаша тоже посматривала на меня как-то странно. Может, они просто с интересом следили за мной, как за человеком, к которому постепенно возвращается память?

Мы отправились в «Националь», где нас уже поджидал господин Седов. Приятный молодой мужчина, из которого, правда, слова клещами не вытянешь. Лиза нас познакомила, и только после этого мы подошли к администратору, который проводил нас в помещение, где хранился мой багаж.

Я не могла сдержать своей радости по поводу того, что все вещи оказались на месте. Нашелся и кошелек с кредитками и наличными, и документы!!! И это удивило всех присутствующих больше всего. Я поблагодарила администрацию гостиницы за сохранность моих вещей, заплатила ровно столько, сколько была должна, и мы решили отметить это событие прямо в ресторане «Националя».

Там же, в ресторане, за столиком, я торжественно поблагодарила своих спасительниц, сказав, что готова незамедлительно отправить на их счет десять тысяч евро. Что для этого мне требуется лишь Интернет.