Ильгиз Хабибянов - "Ярмо" для жулика Страница 28

-  Некогда, Ганс, некогда, дай мне видак, кассет и веревки попрочней.

-  Зачем веревка-то?

-  После объясню.

Сложив все в большую сумку, которую он так же позаимствовал у Ганса, Илья приехал к Луизе.

Дверь она открыла при полном параде, видно, собиралась на службу. Не успела она открыть рот, как его кулак со свистом въехал ей в глаз, отчего он заплыл моментально, и Луиза влетела в стоявшую сзади вешалку. Вытащив Луизу из упавшей на нее одежды, он потащил ее в комнату, подгоняя пинками.

-  Ну! Рассказывай, сука! Как любимого мусорам сдала!

Луиза верещала, не успевая отворачиваться от ударов. И, рыдая, состроила страдальческую мину. Илье стало не по себе, он почувствовал, что как будто бил любимую собаку, но все равно бил. Немного утомившись, он присел отдохнуть. Луиза, лежа на ковре, рыдала, заливаясь слезами.

-  Сволочь! Сегодня сниму экспертизу.

-  Так! Значит, до тебя не дошло,- сказал он и, затащив на диван, привязал ноги и руки к подлокотникам.

-  Отвяжи, козел! Я буду кричать! - возмутилась Луиза и завопила.

-  Помоги...

Илья в момент прервал эту арию из оперы "Отелло" и, прикрыв ей рот левой рукой, правой снял пропотевший носок и сунул ей в глотку.

-  Теперь кричи, а как надоест, мотнешь головой, я его вытащу, и мы продолжим светскую беседу,- сказал Илья и, подключив видеомагнитофон, принялся за просмотр фильма ужасов "Маньяк из Беверли Хилз".

Смотреть фильм ему мешали какие-то непонятные звуки, издаваемые майором, и он, убавив звук видео, вытащил носок изо рта Луизы.

-  Илюша! - взмолилась Луиза.- Мне на службу надо, командир части вернулся.

-  Сейчас, прелесть моя, утрясу,- ответил Илья и, сняв трубку, набрал номер части.

-  Алло, это воинская часть? Извините, я звоню по просьбе Каммалетдиновой, у нее умерла мама, и она улетела ночью на похороны в Димитровоград, а заверенную телеграмму она просила передать, что предъявит сама через три дня.

-  Алло? Алло? Да, да,  пожалуйста,- и положил трубку.

-  Мразь! - вскипела Луиза.-Ты что?  В самом деле...

Илья, наклонившись, поднял носок, и Луиза в мгновенье переменила тон на жалобный:

-  Что ты, в самом деле, Илюша, а что я потом скажу командиру?

-  У тебя мент хахаль, он не откажет тебе в повестке.

-  Откуда ты знаешь, что у меня хахаль в милиции, кто тебе сказал такую чушь?

-  Имея дело с такими стопроцентными и двуличными стервами, как ты, Луиза, трудно представить истинное положение вещей. Поэтому я не могу знать это точно, но зато могу предположить.

-  Все это сплетни, никого у меня нет.

-  Неужели ты, шалава, думаешь, я не развяжу тебе язык?

-  Я тебе говорю, что нету и не было никого у меня из милиции, не веришь, у Розы спроси, из четырнадцатого дома.

-  Луиза, у тебя паяльник есть?

-  Есть, на лоджии лежит, а что? Ремонтировать что-то собрался?

-  Да, прелесть моя, ремонтировать, я сейчас залеплю твою поганую глотку лейкопластырем, воткну его в задницу, включу в розетку, и, будь уверена, через две минуты ты расскажешь мне тайну своего нежного сердца.

Луиза с ужасом в глазах смотрела на Илью и, видя, что он не шутит, обливалась слезами, а потом стала просить пощады, постоянно утверждая, как она любит Илью, но мента не выдала. Он же наслаждался ее рыданиями, при этом сравнивая ее с Зоей Космодемьянской. Луиза стойко выгораживала Чарыева, если бы видел этот мусор, какие страдания она переносит из-за него, то точно бы развелся со своей женой.

-  Заткнись! - прервал ее Илья, вдоволь насладившись столь дивной сценой.- Откуда ты знаешь Чарыева?

-  Магнитофон у меня украли, он расследовал это дело,- залепетала Луиза, глотая слезы.

-  Что-то не похоже, чтобы Чарыев занимался мелкими кражами, но ладно, на первый раз поверю, но если в дальнейшем вздумаешь изменить мне, тогда тебе хана! Поняла?

-  Поняла,- ответила Луиза, стараясь понять, что он имел в виду насчет измены.

Илья знал, что Луиза сомневается в его любви к ней, но был уверен, что придет ночь, и все ее сомнения рассеются.

-  Короче, Луиза, три дня, пока не сойдут синяки, будешь сидеть, то есть лежать дома, я также буду возле тебя, и только по истечении трех дней ты сможешь покинуть квартиру до вечера, конечно, и без шуток. У меня тоже есть связи, и ты в этом убедилась. И если ты что-то надумаешь, то больше пощады не будет. Я оболью твою физиономию кислотой. Ясно?

-  Ясно,- ответила Луиза.

-  Вот и хорошо, если что надо, говори, сделаю.

-  Я кушать хочу, Илюша.

Илья сделал два бутерброда и, не развязывая, собственноручно накормил свою нежно любимую женщину.

Через полчаса она попросилась в туалет. Илья, отвязав ее от дивана, но спутав ноги и руки, отнес в туалет и, сняв ей трусики, посадил на унитаз. Не успела она оправиться, как он, натянув ей трусики, потащил обратно привязывать к дивану.

-  Вытереть же надо, Илюша.

-  Да! Сейчас, разбежался, еще я тебе задницу не вытирал!

Не просмотрев и четверти фильма, он снова услышал Луизу:

-  Илюш, кушать принеси еще, пожалуйста.

-  Пища отменяется, больно часто серешь, а я, между прочим, носильщиком не нанимался. И вообще, человек без еды может жить две недели, а женщина даже больше. Поэтому похудеть тебе не мешает, а то, посмотри, какие у тебя растяжки на животе, это у женщины, которая не рожала.  Безобразие какое-то, Луиза. Все! И не проси ничего, а то разбудишь во мне зверя.

Наверняка в этот день Илья был самой последней кандидатурой в списке мужчин, с которыми ей хотелось бы связать свою жизнь.

Луизу, во что бы то ни стало, нужно было смягчить. И Илья задумался. Он сознавал, что уронил свою репутацию в ее глазах, не знал, с чего начать, чтобы хоть немного ее приподнять, тем более, что после избавления от тюрьмы он начал несколько бояться этого пресмыкающегося, так как следующий раз она может сделать роковым.

Надо было как-то начинать беседу, потому что вот уже четыре часа они не обмолвились и словечком:

-  Луиза! Я наконец-то понял истину!

-  Что ты понял?

-  То, что отделяет претензионность и все искусственные свойства цивилизации от живой, дышащей реальности.

-  А нельзя ли попроще объяснить?

-  Хорошо. Вот, к примеру, возьмем любовь и ненависть. Допустим, ты меня и любишь и ненавидишь, а вот что-то одно из этого должно перевесить, между этими чувствами грань, на которой ты стоишь, и тебе ее нужно пересечь, притом в лучшую сторону.

-  Это значит только любить, да?

-  Конечно.

-  Да как тебя любить, извини за откровенность, если ты меня избил и держишь связанную?

-  Хорошо, давай подойдем с другой стороны. Я совершил жестокие и подлые поступки, которые заслуживают презрения. Так?