Салли Лэннинг - Гувернантка Страница 28

Ледяным тоном Энн сказала:

– Когда я в прошлый раз навещала Нину, она показала мне альбом с десятками фотографий, где ты снят с разными женщинами.

– Тебя невозможно переубедить, не так ли? – неприязнью спросил Мартин. – Где бы я ни появлялся, женщины роятся вокруг меня. И в их глазах написано одно – жажда денег. Я не говорю, что у меня не было романов после развода. Но еще раз повторю: за все время нашего брака с Келли я ни разу не изменял ей.

Энн вздохнула поглубже, пытаясь успокоиться, и сменила тему.

– Я не знала, что ты вырос в бедности.

– Я этого не стыжусь. Но и не афиширую.

– Твои родители еще живы?

Мартин отрывисто бросил:

– Я не знал своего отца, он умер до моего рождения. А мать скончалась, когда мне было пять лет, от бедности и переутомления.

Глубоко опечаленная Энн прошептала:

– Ты же был тогда меньше Тори.

– Не надо меня жалеть.

– А где ты жил после этого? – спросила Энн.

– В разных приютах. Иногда бывало лучше, иногда хуже. Но я всегда знал, что сбегу от этой жизни при первой возможности и не вернусь никогда… Не знаю, почему я рассказываю тебе то, что никогда никому не говорил. – Он крепче сжал ее плечи, и в полутьме его глаза сверкнули. – Ты веришь мне, Энн… тому, что я не изменял Келли?

Молчание Энн затянулось. Тогда он произнес, делая ударение на каждом слоге:

– Тебе придется сделать выбор: верить Келли или мне. Одно из двух. А до тех пор, пока ты его не сделаешь, мне придемся вернуться к обещанию, которое я дал перед отъездом на Элыотеру. И на сей раз не пытайся заставить меня нарушить его. Это не сработает.

– Ты так самонадеян! Неужели решил, что я захочу, чтобы ты его нарушил?

– Да, – протянул он. – Я самонадеян.

– Знаешь, за десять лет работы в полиции я выучила тысячи ругательств. Но ни одно из них не может передать того, что я чувствую сейчас.

Мартин отпустил ее и отступил.

– В таком случае тебе лучше вернуться в постель.

И она беременна от этого человека?! Олбани, встречай меня, я еду, подумала Энн и сладким голосом пропела:

– Надеюсь, ты будешь спать спокойно.

– Может быть, купишь новую ночную рубашку на те деньги, что я тебе плачу?

Злость и веселье боролись в ней. Веселье, вопреки всему, победило.

– Ни за что – она у меня семнадцать лет!

Мартин обозрел ее от рюшечек под подбородком до оборки у щиколоток и сказал:

– Очень сексуально.

– Я к ней привязана. – Энн очаровательно сморщила носик. – Как Тори к Плашу.

– Ты и сама в ней кажешься семнадцатилетней.

– Серьезно? В таком случае я ее больше не сниму.

– К несчастью, она меня не останавливает. Мне по-прежнему безумно хочется поцеловать тебя.

– Ты не можешь. Ты обещал, – затаив дыхание, проговорила Энн.

– В постель, Эин! Немедленно! Одна! Это приказ!

Путаясь в подоле, Энн поспешила ретироваться в свою комнату, упала на постель и натянула на голову одеяло. Она была в постели, и, несомненно, одна, но каждой клеточкой своего тела стремилась к Мартину. Нужно срочно решить, кому верить. Мужчине, с которым она занималась любовью. Или кузине, которой восхищалась.

В воскресенье Мартин, Тори и Энн оплавились на велосипедную прогулку за город. Остановили машину на боковой дороге, где движения почти не было. На полях ярко зеленели недавно выбившиеся всходы, воздух был прозрачен и чист. Мартин достал из багажника складные велосипеды, и Тори, уже прекрасно освоившаяся с этим средством передвижения, немедленно затеяла гонку с отцом, который казался сейчас таким молодым и жизнерадостным, что у Энн сжималось сердце. Она старалась не думать о своей беременности, но угнаться за этими двоими даже не пыталась, щадя себя. Неподдельное удовольствие, получаемое Мартином от общения с дочерью, почему-то рождало боль где-то глубоко внутри. Неужели она действительно уедет в Олбани, даже не сказав ему, что скоро он станет отцом уже двух детей?

Когда они подъехали к дому и вышли из машины, Тори, не в силах остановиться, затеяла с Энн по пути к двери игру в салочки. Энн со смехом увертывалась, но в какой-то момент, споткнувшись, упала на одно колено. Тори не замедлила вскочить ей на спину, обхватив шею руками. Не переставая хохотать, Энн взмолилась:

– Хватит, Тори! Обещаю, что прочту тебе шесть сказок перед сном.

Тори отпустила ее. И раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, Энн повернулась, чтобы шутливо потрепать девочку за ухо.

– Какая вы красивая! – порывисто воскликнула Тори. – Я рада, что вы живете с нами. Вы мне очень нравитесь.

Смех замер на губах Энн. Она неровным голосом произнесла:

– Спасибо, Тори. Ты тоже мне нравишься… Очень.

– Это хорошо, – сказала Тори. – Папа, а нам дадут горячего шоколада?

– Это можно устроить, – пообещал он и поднял Энн на ноги, на несколько секунд задержав ее руки в своих. – Я согласен с тобой, Тори. Энн очень красивая.

Он не отрывал взгляда от ее рта. Энн сдавленно пробормотала:

– В придачу к горячему шоколаду я не отказалась бы от трех овсяных печений.

– Женщина с непомерными аппетитами, – шутливо заметил Мартин и освободил ее руки.

– Придется терпеть, – сказала Энн и поспешила к задней двери.

Она распахнула ее, и после прохладного весеннего воздуха Энн обдало внезапной жарой. В глазах потемнело, пальто, висящие на вешалке, взметнулись вверх, как стая огромных птиц, а пол устремился навстречу. Словно в тумане, Энн почувствовала, как чьи-то руки подхватили ее, когда серые керамические плитки были всего в нескольких дюймах от лица.

Ноги казались бесполезными, как вареные макароны. Черноту перед глазами разрезали молнии всех цветов радуги. Потом она обнаружила, что сидит на полу с пригнутой к коленям головой. Глаза застилала красная пелена. Спросив себя, не заболела ли она, Энн услышала испуганный шепот Тори:

– Папа, с ней все в порядке?

– Конечно, – спокойно ответил Мартин. – Это всего лишь жара, Тори. Ты ведь знаешь Дороти, она любит, чтобы здесь было также тепло, как на Эльютере.

Тори хихикнула, и Энн подняла голову.

– П-простите, – промямлила она. – Не знаю, что на меня нашло.

– У вас лицо белое как снег, – сообщила Тори. Ничего удивительного, подумала Энн, я чувствую себя совершенно вымотанной. Она никогда не падала в обморок. Никогда. И вдруг Энн с ужасом поняла, что причиной может быть ее беременность. Конечно. У нее не было утренней дурноты, но это не означает, что удастся избежать и других симптомов. Упершись руками в пол, она сказала более твердо:

– Мне уже лучше. Простите, я…

Мартин с настойчивостью сказал:

– Не нужно спешить, как на срочный вызов.

Он обхватил ее за плечи, и Энн ощутила его запах, такой мужественный, такой знакомый, такой желанный… и такой недосягаемый. Она заметила тревогу на его лице и с наигранной легкостью произнесла: